Подвиг, совершенный Советской Армией в дни штурма Берлина, — одна из самых ярких страниц истории Великой Отечественной войны. Этот подвиг никогда не изгладится из памяти наших современников, особенно участников тех незабываемых великих событий.

Не случаен поэтому большой интерес к мемуарам о Берлинской операции. На мою долю выпало участие в войне в качестве военного корреспондента «Правды» — с самого ее начала на Украине до последних ее часов в Берлине.

Я не мог ставить перед собой задачу всестороннего исследования Берлинской операции. Это дело военных историков. Я хочу поделиться с читателем впечатлениями об увиденном в последние дни войны; рассказать о смертельных схватках, перешедших от одерских низин, от Зееловских высот в город, где каждая площадь, улица и даже дом становились фронтом, об отчаянном сопротивлении обезумевших гитлеровцев, и, главное, о Красном знамени, пронесенном через тысячи километров, через сотни фронтов и водруженном на куполе рейхстага.

В те исторические дни, в дни нашей великой победы, никто из нас, конечно, не мог знать, что происходит в стане врагов, в логове главарей фашизма. Но уже через несколько дней об этом рассказали пленные, среди которых были адмирал Фосс, правительственные чиновники Штульберг и В. Цим, начальник гаража имперской канцелярии К. Шнейдер и еще несколько лиц, живших последние дни в бункере.

По чисто профессиональной привычке, я жадно и, к сожалению, торопливо заносил в блокнот все, что видел и слышал. Иначе и быть не могло. Ведь передо мной «листались страницы истории». И вот теперь, вспомнив слова Маяковского «возьми строку и время верни», восстанавливаю строку за строкой в этой книге.

Многие страницы — результат сравнения, сопоставления с уже опубликованным о тех днях в нашей и зарубежной печати. Мною использованы сборник документов «Совершенно секретно», книги Г. Л. Розанова «Крушение фашистской Германии», Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления» и другие издания.

О политической смерти главарей рейха многое рассказали и вышедшие за рубежом мемуары, показания коменданта Берлина генерала Вейдлинга, воспоминания бывшего руководителя «гитлерюгенда» Артура Аксмана, который в последние дни был близок к фюреру.

Победа, одержанная освободителями, и падение, крах фашизма — вот главная тема книги.

Если эта книга напомнит читателям, особенно молодым, о легендарных боевых днях, о героях — живых и мертвых, навсегда оставшихся в памяти народной, о врагах — мертвых и живых, мечтающих о новых войнах, я буду считать, что она принесла пользу.

История рядом с нами. — Великая вера. — Бывалый сержант Никита Гулый. — «Вся Европа прошла через мой перекресток»

Весна!

Она властно напоминала о себе каждую минуту. Дурманящий запах влажной земли, зеленое оперение деревьев и синее-синее апрельское небо. Вокруг столько света и тепла, что даже воины, давно забывшие о красотах природы, чувствовали весну всем существом.

Солнце своим всевидящим оком заглядывало не только в каждую щель, воронку и окоп, в которых становилось светлее, но и в душу солдата. Оно было так щедро, что гребень бруствера, кусты и деревья искрились золотом, а падающие от них тени казались прозрачными.

Млели сады в весенней истоме, и когда сквозь аллеи каштанов и пахучих лип проходили военные машины и танки, к броне прилипали клейкие молодые листочки.

Весна встала перед людьми во всем своем великолепии. И как ни злились пушки и автоматы, как ни бесновались пули и снаряды, — все равно повсюду виднелась ярко-зеленая трава, под легким ветерком шептались молодые листья кленов, и даже ветка сирени, заброшенная сюда силой взрыва, еще продолжала жить, раскрыв под солнцем свои нежные лепестки. И это все видели. Это всех убеждало, что жизнь сильнее смерти.

А рядом горели леса, и свежий ветер разносил запахи закипающей в огне смолы. Падали обугленные сосны и ели, земля покрывалась дымом и копотью.

Советские войска шли к Берлину, отбирая у врага метр за метром. На их пути лежали многие города, поселки, железнодорожные узлы. За каждый из них надо было вести жестокий бой. Гитлеровцы перегородили улицы городов баррикадами, частоколом надолб, залили водой все канавы и рвы, на пригородных дорогах устроили лесные завалы, повсюду отрыли траншеи, заложили мины.

Солдаты видели эти города, опаленные огнем, разрушенные, горящие. Они видели их в дыму, в дикой пляске огня и рыжей кирпичной пыли, осевшей на весенний наряд деревьев. Пробивая железо, камень, бетон, оставляя позади вражеские сожженные танки, опрокинутые зенитки, аэростаты воздушного заграждения, ломая отчаянное сопротивление гитлеровцев, Советская Армия упорно и настойчиво пробивалась вперед.

По всем дорогам — магистральным, шоссейным, проселочным — двигались к Берлину колонны людей, машин, пушек, танков. На кузовах, на броне, на стволах орудий было написано краской, мелом, углем: «Даешь Берлин!». Тут же шли дивизионные обозы — тачанки, повозки, кухни. Ездовые подгоняли коней. Торопились.

Но в этом нескончаемом потоке чувствовалась твердая рука, управляющая сложной машиной войны.

Две недели назад на совещании, где обсуждался план штурма Берлина, маршал Г. К. Жуков заявил, что сроки меняются, обстановка требует немедленных действий. Командующий фронтом поставил конкретные задачи перед каждой армией и закончил свое выступление словами:

— При любых условиях Берлин должен быть взят нашими войсками.

Мы понимали, что в эти дни история шла с нами рядом. Как ни старался водитель Гриша Мирошниченко — по обочине, через лесок, через овраг — вырваться вперед, нашу «эмку» затерло, и мы решили переждать. Вышли из машины, чтобы хоть немного размяться.

— Смотри, — сказал Борис Горбатов, — все на запад, на запад, ни одной машины на восток! — и он громко рассмеялся. — А помнишь в Донбассе, все на восток, на восток… Вот, брат, как меняются времена.

«На восток шли машины мимо Острой Могилы. На Краснодон, на Каменск, на Северный Донец и Дон. Все вокруг было объято тревогой, наполнено криком и стоном, скрипом колес, скрежетом железа, хриплой руганью, воплями раненых, плачем детей, и казалось, сама дорога скрипит и стонет под колесами, мечется в испуге меж косогорами». Так начинался роман Б. Горбатова «Непокоренные».

Мне припомнился один эпизод из тех дней. У переправы скопились машины, орудия, танки. Стоял невероятный шум. Стреляли то сзади, то впереди. И вдруг среди этой сутолоки раздалось пение. Мы увидели лодку, плывшую к южному берегу Дона. Сидевшие в ней бойцы под аккомпанемент баяна пели «Катюшу». Ветер рвал мелодию, и ее заглушали орудийные раскаты.

Веселая лодка была столь неожиданна и так не сочеталась с окружающей действительностью, что озадачивала. Молодые бойцы открыто бросали вызов неудачам. Их воля была сильнее окружавшей их невеселой реальности. Солдаты временно уходили за Дон, но душой и сердцем они не отступили ни на шаг. И в этом состоял великий смысл борьбы никогда не покоренных людей. Нужно было только время, чтобы она, эта живительная щедрость, как сжатая пружина, расправилась и показала свою силу.

Воспоминания, навеянные Горбатовым, постепенно улетучились, а наша машина тем временем перебралась на другую дорогу. И хотя она тоже вела к Берлину, но не была похожа на ту, которую мы только что покинули.

Со стороны фронта в тыл шагали длинные, серо-зеленые колонны пленных солдат германской армии. Уныло брели они по разбитой дороге, не обращая внимания ни на нас, ни на что другое. Обреченность чувствовалась в каждом их движении, опущенных плечах, в руках, повисших плетью.