"Меж градов пресветлых — ей ее отдайте —
Дильмун есть страна, страна пресветлая.
В Шумере пресветлом — ей ее отдайте —
Дильмун есть страна, страна пресветлая.
Дильмун страна пресветлая, Дильмуи страна непорочная,
Дильмун страна непорочная, Дильмун страна воссиянная.
А он там сам, в Дильмуне он возлег.
Энки вместе с супругою там возлег,
Та земля непорочная, та земля воссиянная, —
А он там сам, в Дильмуне он возлег,
Энки с Нинсикилою — с “Непорочною” — он возлег, —
Та земля непорочная, та земля воссиянная.
А там, в Дильмуне ворон не каркает.
Птица смерти не накликает смерти.
Там лев не бьет.
Волк ягненка не рвет.
Там собака сторожевая, как козлят стерегут, не знает.
Там свинья зерна не пожирает.
Вдова на крыше солод не рассыпает.
Птица небесная солод тот не склевывает.
Там голубь головою не вертит.
Там хворь глазная —“я хворь глазная” — не говорит.
Там хворь головная — “я хворь головная” — не говорит.
Там старица не говорит — “я старица”.
Там старец не говорит — “я старец”.
Там девушка не умывается, водой из окна не плещется.
Там перевозчик —“навались!” — не кричит.
Там страж вокруг зубцов не кружит.
Там певец песнопений не распевает,
Плачей за городом не заводит.
Ниисикила Эаки, отцу своему, так молвит
“Вот дал ты мне город, дал ты мне город, а что мне в твоем дарении?
Вот дал ты мне Дильмун-город, дал ты мне город, а что мне в твоем дарении?
О отец мой, ты дал мне город, дал ты мне город, а что мне в твоем дарении?
В моем городе нету воды в каналах!
Вот дал ты мне город, вот дал ты мне город, а что мне в твоем дарении?
В моем городе нету воды в каналах!
Его колодцы с водою горькой не дают расти зернам-злакам на полях, в бороздах, на нивах!
Город мой не "Дом прибрежный, пристань всей страны!"
Да станет Дильмуи "Домом прибрежным, пристанью всей страны"”!
Отец Энки Нинсикилс так отвечает:
“Отныне и вовеки под солнцем,
Когда солнце-Уту в небесах восстанет,
От... перед Эзеном — "местом празднеств",
От "дома рыбы рогатой" месяца-Нанны,
Устами воды прибрежной, бегущей воды, злаки из земли для тебя подымутся,
По путям твоим просторным вода да выбежит.
Город твой водой изобилия тебя напоит.
Дильмуи водой изобилия тебя напоит.
Твои колодцы с водою горькой да станут колодцами с водою сладкой!
Город твой "Домом прибрежным, пристанью всей страны" да станет!
Дильмун "Домом прибрежным, пристанью всей страны" да станет!
Страна Тукриш золото Харали,
Светлый лазурит да переправит.
Страна Мелухха сердолик желанный, драгоценный,
Дерево Магана морское, ценнейшее
На кораблях пусть тебе доставит!
Страна Марахши горный хрусталь драгоценный светлый
Да переправит!
Страна Маган крепкую медь,
Диорит, сосуды из камня доставит!
Страна заморская дерево эбен роскошное,
Царское да переправит!
"Страна шатров" лучшую шерсть, порошок рудный
Пусть тебе доставит!
Страна Элам свой груз — шерсть тончайшую
Да переправит!
Храм Ура, град священный, святыня царства,
Зерно, масло, наилучшие ткани на больших судах
Пусть тебе доставит!
Просторное море изобилие это пусть тебе переправит!
О город! Его жилища прекрасными жилищами будут!
О Дильмун! Его жилища прекрасными жилищами станут!
Зерно его чистое-чистое,
Его финики — крупные-крупные,
Свой урожай соберет он трижды!
Деревья его - великаны-деревья!
Отныне и вовеки под солнцем!”
И вот солнце-Уту в небесах встало.
От... перед Эзеном — “местом празднеств”,
От “дома рыбы рогатой” месяца Нанны,
Устами воды прибрежной, бегущей воды, злаки из земли для нее поднялись, вышли,
По путям просторным вода побежала,
Город водой изобилья ее поит,
Дильмун водой изобилья ее поит,
Колодцы ее с водою горькою стали колодцами с водою сладкою.
Вода в полях, вода на нивах, в борозде рост дает зерну-злакам. стал ее город “Домом прибрежным, пристанью всей страны”!
Стал Дильмун “Домом прибрежным, пристанью всей страны”!
Так от дней от тех под солнцем, отныне и вовеки воистину так да будет!
А сам он. Разум Премудрый, перед Нинту, что страны матерь,
Он, Энки, Разум Премудрый, перед Нинту, что страны матерь, —
Его корень рвы наполнил семенем,
Его корень тростники окунул в семя,
Его корень дал жизнь покрову могучему.
Он вскричал: “По болотам никто да не ходит!”
Энки вскричал: “По болотам никто да не ходит!”
Жизнью небес он поклялся.
Ту, что возлежит в болотах, ту, что возлежит в болотах, ее,
Дамгальнуну — "Супругу великую" свою, он ее оросил своим семенем,
Нинхурсаг в утробу он излил семя.
Нинхурсаг в утробу приняла семя, семя Энки.
И один ее день — словно месяц.
Два ее дня — словно два месяца.
Три ее дня — словно три месяца.
Четыре дня — что четыре месяца.
Пять ее дней — это пять месяцев.
Шесть ее дней — это шесть месяцев.
Семь ее дней — это семь месяцев.
Восемь дней — это восемь месяцев.
Девять дней — это девять месяцев, девять месяцев материнства.
Словно по маслу, словно по маслу, по прекрасному нежнейшему маслу
Нинту, матерь страны,
Породила Нинсар.
На брегах реки взрастала Нинсар.
А Энки — он затаился в болотах, он в болотах затаился.
Советчику своему Исимуду так он молвит:
“Отроковицу милую я ли не поцелую.
Нинсар милую я ли не поцелую?”
Советчик его Исимуд так ему отвечает:
“Отроковицу милую, поцелуй ее!
Нинсар милую, поцелуй ее!
Господин поплывет, я буду править, он поплывет, я буду править!”
Он поставил ногу в лодку,
А другой уж коснулся земли твердой.
Он к груди прижал ее, он поцеловал ее.
Энки излил семя в ее утробу.
Она приняла его семя, семя Энки.
И один ее день — словно месяц,
И второй ее день — словно два месяца.
Девять дней ее — девять месяцев, девять месяцев материнства.
Словно по маслу, словно по маслу, по прекрасному нежнейшему маслу,
Нинсар, словно по маслу, словно по маслу, по нежнейшему прекрасному маслу,
Родила Нинкур.
На брегах реки взрастала Нинкур.
А Энки — он затаился в болотах, он в болотах затаился.
Советчику своему Исимуду так он молвит:
“Отроковицу милую я ли не поцелую?
Нинкур милую я ли не поцелую?”
Советчик его Исимуд так ему отвечает:
“Отроковицу милую, воистину поцелуй ее,
Нинкур милую, воистину поцелуй ее!
Господин поплывет, я буду править, он поплывет, я буду править!”
Он поставил ногу в лодку,
А другой уж коснулся земли твердой.
Он к груди прижал ее, он поцеловал ее.
Энки излил семя в ее утробу.
Она приняла в утробу семя, семя Энки.
И один ее день — словно месяц.
Девять дней ее — что девять месяцев, девять месяцев материнства.
Словно по маслу, словно по маслу, по прекрасному нежнейшему маслу,
Нинкур, словно по маслу, по прекрасному нежнейшему маслу.
Утту, крепышку-толстушку, породила.
Нинту речи обращает к Утту:
“Совет тебе дам, прими совет мой,
Слово скажу, слова мои выслушай!
Некто — он затаился в болотах, он в болотах затаился,
Энки — он затаился в болотах, он в болотах затаился”,
<...>
