- Сдохла? - шепотом спросил Захар

- А хрен его знает… - Также шепотом ответил Виталик. А потом подождал и несколько раз ударил каблуком берца туда, где должна была быть голова гада.

- Костерок разводи. Пожарим. - Внимательно наблюдая за змеюкой сказал Виталя.

- У меня это… Спичек нет… - Виновато сказал Захар. - Не захватил, когда из лагеря шли…

- Твою мать… - Зло выдохнул Виталик. - У меня были, но промокли вчера. В речке. Погоди, посмотрю…

Он достал из кармана горсть палочек без серы на головках. А потом злобно и на весь лес выругался.

А в ответ, совершенно недвусмысленно, щелкнул кто-то затвором, и чей-то голос тихо произнес:

- Руки вверх!

Они медленно подняли руки.

- Обернуться! Медленно! - как-то странно прохрипел голос за спиной.

Они повернулись.

Навалившись на дерево, стоял тощий донельзя парень в черно-зелено-коричнево-сером маскхалате. Винтарь в его руках дрожал, но глаза были спокойны и упрямы, хотя и лихорадочно блестели.

- Вперед! - мотнул он стволом и его слегка шатнуло.

- Эй, мы свои, русские! - осторожно сказал Захар.

В ответ парень снова мотнул стволом - мол, иди куда велено.

Скрестив руки за затылком, они пошли в сторону, куда показал странный боец.

И едва не наступили еще на одного. Тот лежал, приподняв ствол трехлинейки обоими руками.

Виталик и Захар почти мгновенно переглянулись.

Но пошли дальше. Бежать смысла не было. Кажется, дошли до своих. Только эти свои какие-то странные…

И тут Виталик едва не застонал - о легенде-то не договорились, блин! Вот чего сейчас особистам говорить?

По кустам кто-то почти бесшумно зашуршал.

- Эй, парень тебя как зовут-то? - спросил Виталик и тут же получил в ответ чувствительный тычок между лопаток.

- Понятно… - пробормотал он и получил еще один.

Где-то минут через двадцать они вышли на большую поляну. По всей поляне стояли конусами небольшие шалашики. Некоторые, правда, обвалились, но из большинства торчали ноги. Как правило, в дырявых валенках…

Захар выразительно посмотрел на Виталика. Тот понимающе мигнул…

Тем временем, конвоир подвел их к одному из шалашиков.

- Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант! - тихим хриплым голосом позвал он. - Товарищ лейтенант, тут задержанные!

В шалаше послышалось шевеление, а потом оттуда выполз, в буквальном смысле этого слова, человек с лицом земельного цвета.

Он не встал. Конвоир помог ему присесть, подхватив под мышки, и навалил на чурбачок, стоявший рядом.

- Кто такие? - Просипел лейтенант, не глядя на них. Хотя знаков различия не было видно под лоснящимся от грязи полушубком.

- Рядовой Комлев! - ответил Виталик. Захар не растерялся и поддержал его, козырнув к пустой голове:

- Рядовой Захаров, восемьдесят шестой полк сто восьмидесятой стрелковой дивизии!

Виталик одобрительно кивнул, а лейтенант приподнял брови:

- Сто восьмидесятая??? Вы чего тут с осени шарахаетесь? Что-то не похоже…

- Так мы это, товарищ лейтенант, зиму на хуторе просидели… пустом. А сейчас вот к своим пробираемся. - С виноватым видом ответил Захар.

- Сметанин! - вдруг в слабом голосе лейтенанта звякнул металл.

- Я, товарищ лейтенант! - просипел за спиной голос их молчаливого конвоира.

- Расстрелять дезертиров к чертям собачьим!

- Товарищ лейтенант! - Вскрикнул Виталик. - Да какие же мы дезертиры? Мы же вот… Знамя полка вынесли!

А в спину ему ткнулся ствол.

- Захар, покажи!

Тот торопливо стал расстегивать куртку и судорожно вытаскивать красный сверток.

А потом развернул его.

Лейтенант помолчал, а потом добавил:

- Погоди, Сметанин… Успеем еще. Документы!

- Сгорели, товарищ лейтенант… Мы их на печке хранили, а тут немцы с полицаями, мы через овин и ходу в лес. Они дом подожгли и книжки там сгорели…

- Хутор, где находится? Можешь на карте показать? - лейтенант протянул дрожащей рукой планшет.

- Товарищ лейтенант, мы это… картам не обучены. - Соврал Захар, студент четвертого курса естественно-географического факультета.

- Где стояли осенью?

- У Ивантеевки, товарищ лейтенант… А дальше не знаю…

- А оружие то где?

- Так это… В избе осталось. - Понурили они головы.

- Распестяи… Вот из-за таких как вы - немцы до Москвы дошли! - Лейтенант зло сощурил глаза. - Сметанин! Налей им кипятку!

Сметанин, длинный и тощий как жердина, молча козырнул лейтенанту.

- Товарищ лейтенант, а покушать у вас ничего нет? А то мы уже сутки не жрамши! - взмолился Захар.

- Слышь, боец… У меня раненые уже неделю не жрамши - перекривился лейтенант.

- Товарищ лейтенант, - тихо сказал Сметанин, скинувший капюшон маскхалата и внезапно оказавшийся рыжим - Они там змею поймали и забили.

- Молодцы… Змею сварить. Бульон и мясо тяжелораненым. Передай старшине. Сам обратно в дозор.

Сметанин непроизвольно сглотнул, но, справившись с собой, опять кивнул и побрел в лес, держа винтовку как ребенка - прижав к груди. По пути он о чем-то перемолвился с лежащим возле костра мужиком.

- К костру идите. Позже вызову - сказал лейтенант. Похоже, каждое слово давалось ему с трудом.

Ребята пошли к костру и не заметили, как командир с облегчением откинулся на землю.

- Товарищ старшина, нас к вам прислали.

Тот молча, не вставая, кивнул на котел с медленно кипящей водой и кружки.

Они осторожно зачерпнули крутого кипятка и сели рядом.

- Товарищ старшина, а что за часть у вас?

Тот приоткрыл водянистые глаза:

- Первая мобильная воздушно-десантная бригада. - Почти по слогам, еле слышно прошептал он.

Парни переглянулись. Еще бы! Именно этот лагерь они и искали! Тогда не нашли, нашли сейчас. Тощих, обессиленных, больных, но все еще ждущих самолетов с Большой земли.

А ведь самолетов то больше не будет… Командир рассказывал, что последний У-2 садился тут где-то в средине апреля сорок второго. А сегодня?

- Слышь, старшина? А сегодня какое число?

- Двадцать восьмое. - Не открывая глаза и не поднимаясь, ответил тот.

- А самолет когда был последний?

- Пятнадцатого.

- Так вы чего, уже две недели не ели ничего?

Старшина открыл глаза.

- Раненые неделю. Здоровые - три. Как мясо лошадиное протухло так и не ели.

Парни потрясенно замолчали.

- Мешки сейчас вещевые вывариваем. У кого сахар просыпался, у кого сало пятно оставило. Хорошо хоть гранаты перестали есть…

- Гранаты?? Как это?

- Так тринитротолуол-то сладкий на вкус. Некоторые несознательные ели. А потом помирали от отравления.

Старшина смолчал. Он не стал рассказывать, как самолично расстрелял бойца, сошедшего с ума и срезавшего с бедра убитого друга куски мяса…

- Товарищ старшина, а товарищ старшина! - осторожно позвал лежащего Виталик. - Нам бы это… К товарищу лейтенанту…

- Идите. - Шепнул тот в ответ и повернулся на бок.

Они встали и оглядели лагерь. Нигде не было ни одного движения. Только изредка - то справа, то слева - раздавались стоны.

И этот чертов запах смерти и разложения…

Лейтенант лежал, свернувшись калачиком.

- Товарищ командир! - потряс его за плечо Виталик.

Тот внезапно зашипел от боли.

- Не трогай, боец!

- Извините, товарищ лейтенант! - отдернул тот руку. - Ранены?

- Нет. Дистрофия у меня. Мышцы распадаются. Больно. И синяки потом… Чего хотели?

- Извините, товарищ…

- Чего хотели, говорю? - снова в его голосе лязгнул металл.

- Товарищ лейтенант! Мы, это… - Замялся Захар, не зная как сказать. А потом собрался с духом и выпалил. - Самолетов больше не будет.

Тот приоткрыл глаза. Голубого цвета, оказалось. Потом помолчал и тихонечко сказал:

- Не ори. Сам знаю. Ушли наши на прорыв. Неделю назад. Кто мог. Мы остались. Бой был. Слышно было. А потом тишина. Значит, легли, раз самолетов за нами нет.

На этот раз замолчали ребята, зная из прошлой памяти, что часть десантников вышла. Около трехсот человек. А часть раненых и ослабленных осталась где-то в болотах Демянского котла. У лесного аэродрома. Навсегда. Почему их не эвакуировали - осталось загадкой.