— Для врачевания, доня, нужны особые силы, а у тебя их нет. Давеча я тебе дала чуток, да видимо, ты их не удержала, сразу все отдала. Переживаешь за мужа слишком. А жалость больному во вред. Так что наперед знай: ежели кто захворает из близких, нюниться неча: болести жальбой только подпитываются. Вот разум здравый — наоборот, их отпугивает.

После обеда Домна Федоровна отправила нас с мужем в степь, где мы и гуляли до самого вечера. А на закате проделали суставную энергетическую гимнастику — в особом, плавном ритме. После чего знахарка дала Володе выпить какой-то крепкий настой, и он очень быстро уснул. На следующий день мой муж проснулся ни свет, ни заря, растолкал меня, резво вскочил с постели, и, как ни в чем не бывало, пошел умываться и бриться. Я только рот открыла: ну надо же, ведь всего лишь сутки назад он и шевельнуться не мог! Позавтракав, Володя вместе с мужчинами ушел на стройку, мы с Домной Федоровной остались хозяйничать дома.

Через несколько дней мы с Вовкой полностью втянулись в ритм строительной жизни. Он помогал плотникам (и это доставляло ему заметное удовольствие), я была на подхвате у хозяйки.

Сруб уже закончили, настало время "класть матку" — устанавливать матицу, или основную (несущую) поперечную балку потолка. Массивный дубовый брус аккуратно протянули через весь сруб, закрепили на стенах ровно посередине будущего дома. Сверху таким же способом приладили продольную балку; она прошла через центр матицы, и в основе потолка получился крест. Перекрестье обмотали красной шерстяной нитью. Федор обошел пространство дома трижды по часовой стрелке; все это время он читал молитву Кресту Господню:

Больше в тот день работ не производили; Домна Федоровна сказала мне, что день, когда укладывают матицу — особый, он знаменует середину работ. В этот момент дом «крестится», его внутреннее пространство делится на энергетические зоны и начинает потихоньку «оживать», то есть, там появляется жило. Меня очень заинтересовали эти зоны, и после обеда (почти праздничного, так как рабочих даже угостили «абрикосовкой» — абрикосовым самогоном) я стала настойчиво расспрашивать хозяев обо всем, что касается креста в основании потолка, энергетических зон и прочего. Но к знахарке пришел пациент, и она занялась им; Федор отправился в кузню, так что на все мои вопросы пришлось отвечать Алексею Петровичу. Выслушав меня, он поулыбался, чуть подумал и сказал:

— Ну, пошли!

Я крикнула Володю и мы втроем пошагали на стройку.

Не дойдя до участка метров двадцать, Алексей Петрович, остановился, повернулся; взглядом нашел небольшой холм справа от тропинки, свернул туда, легко взбежал на вершину и уселся прямо на траву. Мы последовали за ним. Отсюда весь «план» был виден как на ладони. Дом стоял вполоборота к нам; с места, где мы сидели, просматривались две стены — фасадная, обращенная к дороге (там едва виднелись просторные окна), и боковая, почти полностью развернутая к холму. В ней зиял еще не обшитый брусом прямоугольник входа. Прямо под ним сохли цементные порожки,[4] обложенные досками для идеальной ровности.

Подсвеченная солнцем стена из дубовых бревен излучала теплое сияние, распространявшееся на весь строительный участок. Я обратила внимание на то, какой порядок царит "на плану": нигде не валяются ни инструменты, ни измазанные раствором ведра… Даже лестницу, по которой строители забираются в дом (так как порожки еще сырые), убрали во времянку. (Не потому, конечно, что боятся воров — просто должен быть порядок в доме, неважно, достроен он или нет.)

Глядя на будущий дом Федора отсюда, с вершины холма, я вдруг осознала свою прежнюю неправоту. Местоположение дома в действительности было выбрано очень удачно. Позади, над темнеющей зеленью небольшого леска, точно свечи пред алтарем, стройным рядком возвышались пирамидальные тополя, полвека назад посаженные родителями Домны Федоровны. Эта посадка служила своеобразной границей хуторских владений; на роскошном лугу перед ней, будто маячки в изумрудном море, вспыхивали оранжевые огоньки степных маков. Рядом с домом вилась дорога, утопленная в живой еще зелени высоких трав. С тыльной стороны открывался вид на фруктовый сад и хуторские строения. Даже не законченный, новый дом удивительно хорошо вписывался в окружающий пейзаж и являлся вполне органичным продолжением хутора.

Алексей Петрович пригладил усы, как бы раздумывая, с чего начать; наконец, заговорил. Речь его лилась неспешно и размеренно, словно он сказывал былину:

— Дом для человека — Мира зерцало (этим забытым словом казак как бы подчеркивал значительность и важность того, о чем он сейчас говорил). Мира, что внутри человека и вне человека. По дому всегда можно сказать, каков человек, а по человеку — каков дом его. Коли дом справный, то и хозяину его живется душевно и счастливо. А первое правило справного дома каково? — Алексей Петрович посмотрел на нас с Володей вопросительно-важно.

И, не ожидая ответа, продолжил:

— Дом должен находиться в гармонии с тем пространством, где он расположен, — продолжал хозяин, — и внутри, и снаружи. Посмотри, Дарья, что ты снаружи видишь?

— Степь… — неуверенно произнесла я. — Траву, кустарники, тополя… Ваше хозяйство там, сбоку… дорогу… Небо…

— Верно мыслишь. Небо вверху, земля внизу, степь кругом, хозяйство рядом. По небу солнышко идет, по земле токи[5] стелются, с каждой стороны свою силу несут. Солнце с Востока на Запад движется, по южному боку. Южная стена — чело дома, вишь, там целых четыре окна прорублено? Чтобы свет весь день в горнице был. Свет небесный — дому святость и от глазу нечистого защита. (Чело ведь на улицу выходит, с дороги его всякий видит — и добрый, и злой.) Токи южные тепло в дом приносят, здоровье дарят. Та стенка, что к нам лицом — западная. С запада в дом богатство течет, достаток, стабильность, потому вход лучше всего там делать. Энергия западная бережь называется, порядок бережет и от растраты хранит. Коли вход с запада расположен, хозяйство дюжеет да крепнет.

— А у нас с востока вход, — заметил Володя. — И в подъезд, и в квартиру.

— Значица, странничать всю жизнь будете, — сказал на это Алексей Петрович. — Токи восточные — кочевые, бродяжные. Тянут хозяев из дому, счастье в дороге искать.

— Вот мы и путешествуем всю жизнь. То я в разъездах, то он, — огорченно протянула я. — Не видать нам Справного дома.

— Не крушись зазря, дадуня. Вам оно может и неплохо — вы люди ученые, любознательные. Свет посмотреть да себя показать тоже дело. А буде странничать надоест, вы токи восточные на входе западными перебейте.

— Как это? — в один голос спросили мы с мужем.

— Угольков свяченых в косяк по углам засуньте. И под порог приладьте. Уголь токи стабилизирует, в себя втягивает.

— А свяченые угли это какие? — спросила я, жалея, что не взяла с собой блокнот.

— Стол кухонный, за которым едите, по углам святой водой обмой и в баночку слей, потом в той воде угольков пятнадцать штук помочи. Как высохнут, так и прилаживай, по три штучки в каждый угол дверной, и еще три — под порог. Когда все это делать будешь, молитву читай Троицыну: "Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша, Владыко, прости беззакония наша, Святый, посети и исцели немощи наша, Имени Твоего ради. Аминь".