Когда-то давно, будучи ещё детьми, я и близнецы увлеклись таким видом занятий, как гонки. Для нас с Тимом это стало настоящей страстью, объединявшей нас. Мы жили гонками, они стояли для нас на первом месте. Не для Дианы, конечно. Она радовалась нашим успехам, но сама не хотела равняться с нами, ей были не важны гонки. И когда она захотела уйти, Тим её не отпустил. Тот год был настоящей трагедией, настоящим Адом для меня, для Дианы, для Тимофея.

Близнецы превратились в чужих людей, а я была тем звеном, которому постоянно доставалось. Меня тянули в разные стороны дорогие люди, не понимая, что разрывают меня.

В тот год Диана предприняла попытку покончить с собой, перерезав вены. Но Тим, что во время вернулся домой, не дал ей уйти в тот мир. Тогда жизнь действительно поделилась на «до» и «после». Больше не было того сплоченного трио. Были только близнецы и я, совершенно одна.

Но, несмотря на эту трагедию, мы с Мартом не бросили гонки и всё постепенно начало налаживаться, пока через год после случившегося, перед важными соревнованиями, Тим не признался мне в любви.

Я признаюсь честно, что не любила его тогда, почти считая братом, но чтобы не обидеть его, обошлась глупыми фразами, что мне просто некогда любить его в ответ.

Роковая ошибка — сесть за руль во взвинченном состоянии — чуть не лишила меня жизни. Глупое ограждение, глупые мысли, глупые чувства ошибки. Я слишком погрязла в своих мыслях, рассуждая о том, что Тим мне всё же дорог, и я хочу быть с ним, и не заметила, что прямо передо мной стена. Было поздно, и я на большой скорости влетела в неё.

Я вздрогнула, и словно вынырнула из водной оболочки воспоминаний, лихорадочно ориентируясь в пространстве. Я не заметила, как проехала петлю, и отстала от Тимофея, несшегося впереди меня на коротком расстоянии. Казалось, что через секунду я могу врезаться в него, но для того маневра мне бы понадобилось как можно больше сил. Вырулив руль, я опять сравнялась с машиной Марта, стараясь обогнать его, показывая свою превосходность. Конечно, этот первый раз экстремального вождения за два года мог оказаться блестящим, но не для меня, не для Тимофея. Я просто была обязана его обогнать! Но всё, что мне удавалось сделать — лишь та пару сантиметров разорвать нашу ровную линию, а после Тим снова ровнялся со мной.

Я не знала, сколько ещё до финиша, но интуиция шептала мне, что он уже скоро.

А что если мы и на финиш придем равными, каков будет выигрыш тогда? Обоюдное игнорирование месяц? Нет, мне больше по душе вечное владение его телом и душой. Давай же Долматова, ищи способ уйти в отрыв. Какая разница сколько он будет мне принадлежать, за этот месяц я могу хоть приручить его, хоть и заставить поверить в мою любовь. Тимофей был прав, сказав, что от этого зависит наша жизнь. Давай Долматова, дави на ГАЗ! Впереди дорога сужалась, оставляя место лишь для одной машины, и это был мой чуть ли не единственный шанс выбиться в лидеры, дойти до финиша первой и получить власть над Тимофеем.

Педаль газа в пол до упора, стрелка спидометра резко падает в правую сторону, красная машина вырывается вперёд, первой проникая в узкую полосу. Наверное, я завизжала от радости, но точно вспомнить этого не смогу. Эйфория накрыла меня с головой и я мчалась к этому финишу. Взгляд падает на стрелку, показывающую скорость, и мои страхи вновь вырываются наружу горькими воспоминаниями.

Тим и его колкие взгляды. Тим и его обидные до жгучей боли слова. Тим и его поступки, которые убивали меня.

Тим — одно имя и миллион оттенков боли.

Реальность наконец-то проникла в мой мозг, давая мне осознать, что даже если победа и будет за мной, и даже если Тимофей будет со мной этот месяц — я не смогу ничего изменить. Один месяц счастья и бесконечное время боли. Нет, лучше прирубить это всё на корню.

На горизонте линия финиша. Нервы напряжены до предела. Красная машина вырывается вперед. Линия финиша всё ближе. Педаль тормоза в пол. Красная машина резко тормозит, оставляя полосы на асфальте. Черная машина вырывается вперёд. Эта победа за тобой, Тим.

Часть первая.

На мои глаза уже набежали слезы, и я, заведя автомобиль вновь, поспешила скрыться с гоночного трека. Откуда мне ж было знать, что едва проехав финишную черту Тимофей, яростный и злой выскочит из машины!? Всё случилось в мгновение ока, и я, едва успев вырулить руль, объезжаю Марта на расстоянии десяти сантиметров.

Мне было неведомо, куда я ехала, потому что чувство страха, словно сжимая руки на моем горле, шептало лишь о том, чтобы убраться отсюда. Смех, что вырывался из меня, вперемешку со слезами, грозился перерасти в настоящую истерику, но я яростно смахивала соленые капли, вбивая в голову мысль, что не стоит плакать, не стоит.

И вроде бы способ самовнушения начал работать, пока в зеркале заднего вида я не заметила черную машину Тимофея, которая стремительно пыталась прижать меня к обочине. И я, решив не устраивать вновь «кошки-мышки», повиновалась завуалированной просьбе.

— Что ты творишь? — едва выскочив из машины, не удосужившись и закрыть дверь, заорал Тим.

— Всё в порядке, — сказала я, сама не понимая, правда это или чистая фальшь, лишь бы убедить в этом кого-то.

— Ты едва меня не сбила, и я не скажу, что это можно отнести к состоянию «всё в порядке»!

С силой захлопнув дверь, что грохот хлопка заложил уши, Тимофей, воплощая в себе всю гневность мира, пересёк разделявшее нас расстояние, и больно вцепился в мои дрожащие плечи. Разбушевавшийся ночной ветер стремительно подхватил мои волосы, застилая ими мои глаза. Пальцы Марта, что крепко держали мои плечи, переместились на мое лицо, придерживая локоны волос, не давая им попадать в короткие сантиметры между нами.

— Не надо говорить, что ты в порядке, если это не так, слышишь меня? — его голос сорвался на шепот, но лучше бы он кричал. Из-за этого проникновенного шепота мне хотелось упасть ему в ноги и каяться во всех грехах.

— Всё в порядке, — я откровенно понимала, что теперь это ложь, чистая вата, и обиднее было из-за того, что Тим прекрасно это понимал.

— Почему ты позволила мне победить? — я не успевала за сменой его эмоций, и во мне появилось четкое состояние Алисы из страны Чудес. Словно, это я сейчас оказалась в параллельном мире, где напрочь отсутствует капля логики и здравого смысла. — Какого черта ты позволила мне победить, Таня!?

— Да, что с тобой!? — устав от непонимания, закричала я, вырвавшись из цепких ладоней Тимофея. — Разве ты не хотел победы? Или тебе было бы приятнее проиграть какой-то девчонке? Я тебя совершенно не понимаю, Тим! То ты бросаешь меня, как ненужную вещь, то ты орешь на меня из-за того, что я помогаю тебе в осуществлении твоей мечты.

— Какой, черт возьми, мечты? — крикнул Март, перебивая меня. — Почему ты каждый раз обвиняешь во всем меня. Почему?

— Я уже просила прощения, Тим, два года подряд просила прощения, но тебя это совершенно не волновало, что на тебя нашло сейчас?

— Да, потому что ты идиотка, в которую мне удалось влюбиться! Потому что ты путаешь мне все карты, когда я пытаюсь что-то исправить. Да, я натворил дел, не спорю, но лишь стоит мне начать исправлять ситуацию, как ты делаешь из неё настоящую катастрофу. Как у тебя, получается, рушить всё то, что я ещё не сделал?

— Потому что это ты не умеешь справлять ситуацию! Ты вечно всё портишь, и стоит мне лишь начать избавляться от тебя, ты появляешься и ломаешь не только мой выбор, но и меня.

— Тебе не удастся избавиться от меня, Тань, ведь ты же не сможешь избавиться от самой себя.

Как же он прав, как же он чертовски прав и я ненавижу его за правоту. Почему он знает так хорошо меня? Почему он для меня загадка, а для него открытая книга?

— Тань, — он попытался сделать пару шагов ко мне навстречу, но я отступила, не рискуя даже протягивать руки, ограждаясь от него.

— Не надо, не подходи, — слезы, что я так долго сдерживала, потекли из глаз. — Почему я так много плачу из-за тебя, Тим? Да, я в детстве столько не плакала, наверное. Почему за минуты счастья, я оплачиваюсь месяцами боли?