Образцовому порядку в своей четырехкомнатной квартире он был обязан молодой прислуге Софии Шлюккер, миловидной девушке, игравшей в его холостяцкой жизни роль гораздо более значительную, чем это было условлено при найме.

Придя домой, советник с аппетитом пообедал, выпил пива и прилег на кушетку с газетой в руках. В голове его роились всевозможные планы. О, он сам потихонечку, ни с кем не советуясь, возьмется за это дело. Он покажет этим дуракам-сыщикам, как надо обращаться с преступником!

В газете не было ничего нового. Маленькая заметка, сообщавшая о том, что в состоянии здоровья госпожи Маурер, тяжело израненной преступником, наступило некоторое улучшение, и больше ничего.

Советник с досадой отшвырнул газету и позвонил.

На звонок впорхнула Софьи Шлюккер, хорошенькая вертлявая девушка в кокетливом чепчике и чистеньком передничке.

— Что угодно, барин?

— Подойдите сюда, София.

Девушка подошла с легкой гримаской.

Советник, не вставая с кушетки и не меняя положения, ласково ущипнул ее за интимное место.

— Принесите мне, пожалуйста, синюю папку с вырезками. Она лежит в правом ящике письменного стола.

Девушка ловко вывернулась из его настойчивых объятий и поспешила исполнить приказание.

Советник Кунце самодовольно усмехнулся, но внезапно вспомнил Рут и нахмурился. Положительно, эта Рут не давала ему покоя. И чем недоступнее и насмешливее она была, тем больше распалялось воображение почтенного советника.

Господин Кунце раскрыл папку и принялся за чтение вырезок, стараясь не обращать внимания на возникший образ девушки. Вырезки относились к делу Дюссельдорфского убийцы, на каждой из них аккуратно была сделана пометка с числом и номером газеты.

— «Убийство г-жи Кун», «Убийство Розы Олигер», «Убийство инвалида Шеера», «Нападения на г-жу Ценнинг, г-жу Флаке, Анни Гольдгауер, г-жу Мантель, рабочего Корнблюма», — читал Кунце, загибая пальцы левой руки. — Гертруды Хамахер… Луизы Ленцен… госпожи Маурер.

Все эти имена были им тщательно выписаны на отдельной бумажке, приложенной к вырезке.

— Одиннадцать жертв, — насчитал советник.

Ему почему-то показалось, что он пропустил кого-то, и число жертв должно быть больше на одну, то есть двенадцать Он отложил в сторону вырезки и взял листочек собственноручно им заполненный и пронумерованный.

«Ну да, двенадцать», — сказал он самому себе, увидя цифру внизу столбца и тут же поднес листочек ближе к глазам, чтобы прочесть забытую им фамилию последней жертвы.

— София Шлюккер, — машинально прочел он и только через несколько секунд сообразил, что это совершенно невероятная вещь, так как это имя носила его собственная прислуга, которая только что была в комнате.

— Что за чертовщина! — подумал советник, вертя перед собой бумажку и разглядывая написанное. — Неужели это я сам написал?

Он позвонил, сам не зная для чего. Может быть, у него подсознательно мелькнуло желание убедиться в том, что София дома и ее фамилия в списке жертв написана им но какой-то непонятной рассеянности.

На звонок никто не ответил.

Обеспокоенный советник встал с кушетки и обошел всю квартиру, вплоть до кухни и комнаты, где помещалась девушка. Квартира была пуста.

Он надел шляпу, взял палку и вышел из дому. На улице уже стемнело.

Куда же девалась София? Может быть, она пошла в лавку? Впрочем, что ей делать сейчас в лавке? Все необходимое на вечер, включая сигары, было куплено еще с утра. Такой порядок давным-давно был заведен в его доме. Обычно, когда Софии нужно было по какой-либо причине уйти из дому, она всегда спрашивала его разрешения. До сих пор он не замечал нарушений этого правила. Господин советник вообще терпеть не мог ничего выходящего за рамки его строго распланированной, строго расписанной жизни.

Внезапно он вспомнил. Совсем недавно, два или три дня назад, возвращаясь вечером из гостей, он заметил Софию, беседовавшую с каким-то молодым человеком у ворот дома. Он тогда же хотел поговорить с ней об этом и сделать строгое внушение, но потом подумал, что София в конце концов только прислуга… И не может же он запретить ей встречаться с молодыми людьми и флиртовать с ними. Это дало бы повод соседям говорить о его интимных связях с девушкой. Кроме того, робкая надежда, что Рут, наконец, согласится на его брачное предложение, заставила его серьезно подумать о прекращении этой связи.

Теперь дело принимало другой оборот.

Советник в раздумье несколько раз прошел мимо своего дома, чем обратил внимание сидевшей на крыльце соседки, госпожи Шванебах.

Встретив ее удивленный взгляд, советник остановился, снял шляпу и сказал:

— Добрый вечер, фрау Шванебах. Я ищу Софию. Не видели ее случайно?

— Софию? Мне кажется, она пошла туда (последовал жест рукой) с каким-то молодым человеком.

— Молодым человеком! — чуть было не вскрикнул советник, но вовремя сдержался, так как это восклицание фрау Шванебах непременно истолковала бы в определенном смысле.

Господин советник, подобно страусу, прячущему голову под крыло и воображающему, что его никто не видит, полагал, что соседи ничего не знают о его истинном отношении к Софии. Между тем эта история уже давно перестала интересовать его соседей, как всем известная и потому надоевшая.

— Ага, — пробормотал советник и, приподняв шляпу, раскланялся.

Ему хотелось немедленно отправиться в указанном госпожой Шванебах направлении, но по вышеназванным причинам он ни мог этого сделать, и поэтому он пошел в противоположную сторону, храбро выдержав испытующий взгляд соседки.

Дойдя до первого переулка, он свернул в него и боковой улицей обошел свой дом, минуя бдительное око госпожи Шванебах.

Так он прошел несколько кварталов, встречая на своем пути лишь одиноких пешеходов.

Вдруг ему показалось что впереди нет в темноте мелькнули два силуэта мужчины и женщины. Он ускорил шаги. Да, сомнения быть не могло. Впереди шла парочка, причем мужчина обнял свою спутницу за талию и что-то вполголоса говорил ей. Советнику показалось, что это была его прислуга.

Он тихонечко перешел на другую сторону и пошел вслед за парочкой, стараясь не упустить ее из виду. Сердце его замирало от страха и сознания, что, может быть, у него в руках ключ к таинственному преступлению. Он нащупал в кармане брюк маленький браунинг, который зарядил дома на всякий случай.

Парочка довольно медленно шла впереди не оглядываясь и продолжая тихо беседовать.

Что же произошло с Софией после того, как она выполнила просьбу господина Кунце?

Раскрасневшаяся София вышла из гостиной. Этот старый Кунце начинал положительно действовать ей на нервы.

Конечно, она не отличалась особой нравственностью и давно уже вышла из того счастливого девического возраста, когда мимолетная мужская ласка, случайный щипок за мягкие места в коридоре или поцелуй в темном углу вызывают искреннее смущение и прилив краски к щекам.

Ее отношения с Кунце превратились для нее в неприятную, но неизбежную обязанность, вроде уборки ночных сосудов. Она привыкла к ним, как вообще многие люди привыкают к унизительному, но хорошо оплачиваемому труду.

В конце концов он неплохой человек и жить у него не хуже, чем в каком-нибудь другом месте, где надо вытирать носы сопливым ребятишкам, выносить ревнивые взгляды стареющих, обрюзгших, некрасивых жен и назойливые ласки их мужей. Или еще хуже того, гнуть спину на какой-нибудь фабрике, пройдя предварительно через спальню директора или главного мастера, как большинство ее подруг, имеющих несчастье уродиться хорошенькими.

Но именно сегодня ласки старого Кунце ее особенно раздражали. Может быть, потому, что молодой аптекарский ученик, с которым у Софии недавно завязался роман, ей очень нравился. Причем юноша обнаруживал намерения более серьезные, чем она могла предполагать. Девушка, с пятнадцатилетнего возраста не испытавшая ничего, кроме случайных романов со стареющими мышиными жеребчиками типа Кунце, и развращенная до крайности, в глубине души мечтала о нежности и настоящей любви…