Минни была сильно подкрашенной молодой леди с большой склонностью к ярким и пышным одеяниям. Она не блистала красотой, у нее было широкоскулое плоское лицо и жидкие мышиного цвета волосы. Но поскольку установлено, что ни одна женщина не считает себя лишенной привлекательности, постольку Минни гордилась тем, что обладала некоторым таинственным качеством, именуемым «обаянием». Это не имело отношения ни к ее золотому поросенку с рубиновыми глазами, ни к изумрудному трилистнику, ни даже к бриллианту «13», который красовался на ее браслете. Она слышала, как люди говорили о девушках, не обладавших счастливой наружностью: «О, да… но у нее есть свое обаяние!» И она пришла к заключению, что «обаяние» является естественной компенсацией за невзрачность.

Отец питал на ее счет некоторые честолюбивые надежды, и купил свой замок у последнего представителя знатной фамилии с намерением предоставить ей возможность блестяще устроить свою жизнь. Он дал большой бал в ее честь и пригласил на него всю местную аристократию. Но по несчастному стечению обстоятельств все представители местной аристократии оказались или уже приглашенными в другое место, или больными, или путешествующими за границей.

Мистер Джарвис уже оплакивал понесенные им расходы, когда случайность и многосильный автомобиль занесли его в деревню Пальборо, находившуюся в пятидесяти милях от его усадьбы. Хозяин постоялого двора в Пальборо рассказал ему забавную историю чудака-доктора и его племянника.

– Маркиз Пальборо, – задумчиво проговорил мистер Джарвис, – и без гроша в кармане! Гм!

Он помчался домой кратчайшим путем, прошел в библиотеку и стал рыться в газетах.

«Служит в конторе мистера Лейзера, известного агента страхового дела», – он присвистнул.

Во время войны не раз случалось, что ему почему-либо было неудобным заключать контракты на свое имя. Лейзер за полпроцента комиссионных не раз выступал подставным лицом в сделках Джарвиса и был ему многим обязан.

Мистер Джарвис тотчас позвонил в Лондон.

– Да, он здесь, – сообщил Лейзер, понижая голос, – он в соседней комнате, мистер Джарвис.

– Что он из себя представляет?

– О, он – ничего! Он – как следует быть…

– Молодой?

– О, да!

– Женат?

– Нет, ей-Богу, нет!

Мистер Джарвис глубоко задумался.

– Не смогли бы вы прислать его сюда на несколько дней, Лейзер?

– Конечно, – ответил тот, прикидывая. – Я пошлю его по делам страхования.

– Отлично, пришлите его сегодня же! И слушайте, Лейзер, вы можете рассказать ему целую историю обо мне, о моих капиталах и о том, сколько я стою… Понимаете?

– Конечно, – ответил Лейзер, недоумевая.

– Двести тысяч фунтов для моего зятя.

– О! – воскликнул Лейзер. – Я понимаю!

– И пять процентов комиссионных тому, кто провернет это дело, э?..

– Я вас понял, мистер Джарвис… Да, да, я понимаю! Я отправлю его, если не сегодня, то завтра наверное!

Мистер Джарвис повесил трубку. Он заложил фундамент – миллионы, а завершить остальное должно «обаяние». Особенно большая ответственность возлагалась на «обаяние».

Он просмотрел утреннюю прессу.

– Он даже оратор, вдобавок ко всему, – удовлетворенно хмыкнул он, потирая руки.

В это время Чика беспокоило здоровье Сэмюэля.

Вчера вечером Чик никак не смог его успокоить.

Гвенда и миссис Фиббс долго совещались между собой, обнаружив маленькие красные пятнышки на грудке Сэма, после чего был приглашен доктор. Он явился и изрек коротко и ясно: «Корь!».

Гвенда узнала эту новость, вернувшись из театра.

– Не нанять ли сиделку? – спросил Чик.

– Глупости! – Это практичная миссис Фиббс вошла в комнату как раз вовремя, чтобы дать ответ. – Зачем вам понадобилась сиделка?

На второй день болезни Сэмюэля Чик завтракал с Гвендой на Стренде.

– Я отправляюсь в Глостершир, – объявил ей Чик, – и буду отсутствовать дня два или три.

На ее вопрос о цели этой поездки он ответил со всей обстоятельностью:

– Один из наших клиентов желает ознакомиться с деталями нового вида страхования, введенного недавно страховым обществом «Лондон – Нью-Йорк – Париж», и мистер Лейзер желает, чтобы я поехал к нему и рассказал все, что надо…

– И на это требуется два или три дня, Чик? – спросила Гвенда, подумав о мистере Лейзере. – Кто этот человек?

– Это джентльмен, сделавший большие деньги на военных поставках. Очень щедрый человек.

– Кто это вам сказал?

– Мистер Лейзер. В самом деле, этот мистер Джарвис положил в банк на имя своего будущего зятя двести тысяч фунтов!

– Вот как! – проговорила Гвенда. – А кто его зять?

– Не знаю, – ответил Чик, покачав головой. – Думаю, что очень счастливый парень, если, конечно, девушка хороша.

Гвенда взглянула на него с любопытством.

– Предположим, а если эта девушка вовсе не хороша, Чик?

– Она должна быть хороша, иначе он не захотел бы на ней жениться!

Гвенда повертела обручальное кольцо на своем пальце.

– Хотелось бы мне знать, какими качествами должна, по вашему мнению, обладать девушка для этого? – спросила она лукаво.

– Какими? – Чик медлил с ответом. – Ну… например, если она похожа на вас, Гвенда, если она миловидна, и если у нее добрый нрав…

– Итак, дорогой Пальборо, – напутствовал его Лейзер, – надеюсь, вы отлично проведете время у моего старого приятеля Джарвиса. Что это за человек, Пальборо! – продолжал он в каком-то экстазе. – Какой хозяин! Какой щедрый и благородный друг! Двести тысяч фунтов своему зятю, а?

– Надеюсь, что он заслуживает этого, – ответил Чик.

– О, я в этом убежден! Подумайте, ведь это миллион долларов! Десять миллионов франков по нынешнему курсу! Десять тысяч фунтов годового дохода, считая из пяти процентов годовых! Все это – зятю!

– Как его зовут? – поинтересовался заинтересованный Чик.

Мистер Лейзер кашлянул.

– Собственно говоря, я не знаю, есть ли у него зять. Я даже не знаю, помолвлена ли с кем-нибудь мисс Джарвис. Но какая это удивительная девушка! Какие глаза! Какая прелестная маленькая фигурка!..

Мистер Лейзер никогда не видел Минни, иначе ему пришлось бы как-нибудь обойти эту щекотливую тему.

– Она, должно быть, очень хороша собой, – заметил Чик. – Надо будет застраховать и ее…

Мистер Джарвис оказал честь, встретив его на станции. Но эта честь была единственной и последней.

Мистер Джарвис принадлежал к тому сорту людей, которые не считают целесообразным признавать кого-либо стоящим выше себя.

– Мы не сделали для вас никаких приготовлений, старина, – сообщил он, – и вам придется валяться кое-как.

– Не беспокойтесь, – ответил Чик, воображая себя лежащим в конюшне. – Я думал, что мистер Лейзер сообщил вам о моем приезде…

– Ну да, он мне говорил, что вы приедете… Что вы думаете об этом автомобиле, а?

Они только что вышли из здания вокзала, перед которым стояло несколько машин.

– Мне он нравится, – отвечал Чик. – Правда, «форд» многим не нравится…

– Совсем не этот! – грубо перебил Джарвис. – Другой, самый большой! Одно шасси стоило свыше трех тысяч!

Чик издал звук, который должен был выразить восторг и удивление.

– Я хочу, чтобы вы познакомились с моей дочерью, – решительно заявил мистер Джарвис, когда они уселись в лимузин. – Она очень милая девушка.

– Мне говорили об этом, – вежливо ответил Чик. – И уже помолвлена. Я поздравляю вас, мистер Джарвис!

Джарвис вопросительно посмотрел на него, а Чик продолжал:

– Быть может, это не совсем подходящий момент для того, чтобы затрагивать такую тему, когда молодая леди стоит, так сказать, на пороге своей новой жизни, – не найдете ли вы предусмотрительным, ради нее самой, оформить на ее имя страховой полис? Есть один вид страхования, который я мог бы порекомендовать вам. – Он порылся в карманах. – Он страхует против болезни, несчастных случаев и смерти. Этот вид страхования имеет еще и то преимущество, что распространяется на всю жизнь первого ребенка вплоть до девятилетнего возраста!