- Когда приедешь домой, передай от меня привет твоей маме. Она, видно, очень милая женщина.

- Еще бы! - воскликнул Эмиль.

- Да, и последнее! - крикнул вдогонку господин Кестнер, когда машина уже тронулась. - Обязательно прочти сегодняшний вечерний выпуск нашей газеты. Ты будешь удивлен!

Эмиль обернулся, чтобы помахать господину Кестнеру. И господин Кестнер ему тоже помахал.

Потом машина скрылась за углом.

Глава шестнадцатая

КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПЕРЕДАпТ ПРИВЕТ

Такси ехало уже по Унтер-ден-Линден, когда Эмиль спросил вдруг шофера:

- Мы, наверно, скоро приедем?

- Так точно.

- Извините, пожалуйста, но я забыл, мне вначале надо попасть, на Кайзераллее, в кафе "Жости". Там я оставил букет цветов для тети и чемодан. Не будете ли вы так любезны заехать сперва туда?

- Что значит "любезен"? У тебя есть деньги на случай, если не хватит тех, которые я уже получил?

- Да, деньги у меня есть. А я не могу прийти к тете без цветов.

- Ну что ж, ладно, - сказал шофер и свернул налево.

Они проехали через Бранденбургские ворота, потом мимо зеленого тенистого Тиргартена и Ноллендорфской площади. Теперь, когда все хорошо кончилось, Берлин казался Эмилю куда приветливей и уютней. Но все же он на всякий случай ощупал свой верхний карман. Деньги были на месте.

Получив свои вещи в целости и сохранности, Эмиль поблагодарил девушку за стойкой, снова сел в такси и сказал шоферу:

- Ну, а теперь к бабушке!

Они развернулись, проделали весь этот длинный путь в обратном направлении, пересекли реку Шпрее и покатили по узким старым улочкам с серыми домами. Эмилю хотелось глядеть в окно, но, как назло, ему все время что-то мешало: то он возился с чемоданом, который без конца падал с сиденья, то воевал с ветром, который вырывал у него букет из рук.

Шофер затормозил. Машина остановилась у дома пятнадцать на Шуманштрассе.

- Ну вот мы как будто и приехали, - сказал Эмиль и вылез из такси. Сколько я вам должен добавить?

- Нисколько, наоборот, я тебе еще верну тридцать пфеннигов.

- Что вы! - воскликнул Эмиль. - Купите себе на них несколько сигар.

- Спасибо, малыш, я не курю, а жую табак, - сказал шофер и поехал дальше.

Эмиль поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, на которой была табличка "Хаймбольд". До него донеслись громкие возгласы, потом дверь распахнулась, и он увидел бабушку. Она схватила Эмиля за шиворот, поцеловала его в левую щеку и одновременно шлепнула по правой, потом втащила за волосы в квартиру и закричала:

- Ах ты, негодник, ах ты, негодник!

- Хорошенькие вещи узнаешь о тебе, - сказала тетя Марта дружелюбно и подала ему руку.

А Пони-Шапочка - на ней был мамин передник - сунула ему локоть, пропищав:

- Осторожно! У меня руки мокрые. Мою посуду. Бедные мы, женщины!

Потом они все прошли в комнату, Эмиля усадили на кушетку, и бабушка с тетей Мартой стали его так рассматривать, словно он очень ценная картина Тициана.

- Деньги принес? - спросила Пони.

- Еще бы! - воскликнул Эмиль, вынул из кармана три бумажки, протянул сто двадцать марок бабушке и сказал: - Вот, бабушка, возьми. И мама передает сердечный привет. И просит тебя не сердиться, что ничего не послала в прошлый месяц. Но было мало работы. Зато в этот раз она посылает больше обычного.

- Спасибо, мой милый мальчик, - ответила бабушка, протянула ему назад ассигнацию в двадцать марок и сказала: - Это тебе. За то, что ты такой отличный сыщик.

- Нет, я не возьму этих денег. У меня ведь есть двадцать марок, которые мне дала мама.

- Эмиль, бабушку надо слушаться. Спрячь скорее деньги!

- Нет, я их не возьму.

- Ну и болван! - воскликнула Пони-Шапочка. - Я не заставила бы себя просить!

- Нет, бабушка, мне не хочется.

- Возьми, говорят, не то у меня от бешенства разыграется ревматизм, пригрозила бабушка.

- Ну, скорее убери эти деньги, - сказала тетя Марта и сама сунула ему бумажку в карман.

- Что ж, если вы уж так настаиваете... - простонал Эмиль. - Спасибо, бабушка.

- Это я должна благодарить тебя, это я должна благодарить тебя, ответила бабушка и погладила Эмиля по голове.

Потом Эмиль подал тете букет. Торжественно развернули бумагу, и все растерялись - то ли плакать, то ли смеяться.

- Сушеные овощи! - заявила Пони.

- Ну конечно, они с вечера лежат без воды, - печально объяснил Эмиль. Тут нечему удивляться. Когда мы их вчера утром купили у Штамницев, они были совсем свежие.

- Не сомневаюсь, не сомневаюсь, - сказала бабушка и поставила завядшие цветы в воду.

- Может, еще отойдут, - утешила его тетя Марта. - Ну, а теперь давайте обедать. Дядя придет домой поздно. Пони, накрой на стол!

- Сейчас! - ответила девочка. - Эмиль, а что у нас на обед?

- Понятия не имею.

- А что ты больше всего любишь?

- Макароны с ветчиной.

- Ну, значит, ты уже знаешь, что у нас на обед.

Собственно говоря, накануне Эмиль уже ел макароны с ветчиной. Но, во-первых, любимое блюдо можно есть хоть каждый день, а во-вторых, Эмилю казалось, что с последнего обеда в Нойштадте у мамы прошло не меньше недели. И он накинулся на макароны, словно он был господином Грундайсом - Мюллером Кислингом.

После обеда Эмиль и Пони вышли на улицу, потому что Эмилю не терпелось опробовать маленький никелированный велосипед Пони. Бабушка прилегла на кушетке. А тетя Марта пекла яблочный пирог. Она славилась в семье своими яблочными пирогами.

Эмиль мчался по Шуманштрассе, а Пони бежала за ним и держалась за седло, уверяя, что это необходимо, не то ее кузен упадет. Потом ему пришлось слезть, потому что Пони захотела продемонстрировать, как она делает восьмерки и тройки.

И тут к ним подошел полицейский с портфелем под мышкой и спросил:

- Скажите, дети, в доме пятнадцать живут Хаймбольды?

- Да, - сказала Пони. - Это мы. Одну минуту, господин майор.

Она поставила велосипед в подвал и заперла его.

- Что-нибудь плохое? - спросил Эмиль, который все еще беспокоился из-за проклятого Йешке.

- Совсем наоборот. Это ты ученик Эмиль Тышбайн?

- Да, я.

- Ну, тогда я могу тебя от души поздравить!

- У кого это день рождения? - поинтересовалась Пони, которая, вернувшись из подвала, услышала только последние слова.