Время шло, а хозяина курицы не было. Зато появилcя Аким Ильич. Сердечно улыбаясь, шел он от калитки с мешком картошки за плечами.
Таким я помню его всю жизнь: улыбающимся, с мешком картошки за плечами.
Аким Ильич скинул мешок и взял в руки курицу.
- Жирная,- сказал он и тут же грянул курицей Тузика по ушам.
Удар получился слабенький, но Тузик-обманщик заныл и застонал, пал на траву, заплакал поддельными собачьими слезами.
- Будешь или нет?!
Тузик жалобно поднял вверх лапы и скорчил точно такую горестную рожу, какая бывает у клоуна в цирке, когда его нарочно хлопнут по носу. Но под мохнатыми бровями светился веселый и нахальный глаз, готовый каждую секунду подмигнуть.
- Понял или нет?! - сердито говорил Аким Ильич, тыча курицу ему в нос.
Тузик отворачивался от курицы, а потом отбежал два шага и закопал голову в опилки, горкой насыпанные под верстаком.
- Что делать-то с нею? - спросил я.
Аким Ильич подвесил курицу под крышу сарая и сказал:
- Подождем, пока придет хозяин.
Тузик скоро понял, что гроза прошла. Фыркая опилками, он кинулся к Акиму Ильичу целоваться, а потом вихрем помчался по участку и несколько раз падал от восторга на землю и катался на спине.
Аким Ильич приладил на верстак доску и стал обстругивать ее фуганком. Он работал легко и красиво - фуганок скользил по доске, как длинный корабль с кривою трубой.
Солнце пригревало крепко, и курица под крышей задыхалась. Аким Ильич глядел тревожно на солнце, клонящееся к обеду, и говорил многозначительно:
- Курица тухнет!
Громила Тузик прилег под верстаком, лениво вывалив язык.
Сочные стружки падали на него, повисали на ушах и на бороде.
- Курица тухнет!
- Так что ж делать?
- Надо курицу ощипать,- сказал Аким Ильич и подмигнул мне.
И Тузик дружелюбно подмигнул из-под верстака.
- Заводи-ка, брат, костер. Вот тебе и стружка на растопку
Пока я возился с костром, Аким Ильич ощипал курицу и скоро забурлил в котелке суп. Я помешивал его длинной ложкой и старался разбудить свою совесть, но она дремала в глубине души.
- Пошамаем, как люди,- сказал Аким Ильич, присаживаясь к котелку.
Чудно было сидеть у костра на нашем отгороженном участке. Вокруг цвели сады, поскрипывали гамаки, а у нас - лесной костер, свободная трава.
Отобедав, Аким Ильич подвесил над костром чайник и запел:
Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина...
Тузик лежал у его ног и задумчиво слушал, шуршал ушами, будто боялси пропустить хоть слово. А когда Аким Ильич добрался до слов "но нельзя рябине к дубу перебраться", на глаза Тузика набежала слеза.
- Эй, товарищи! - послышалось вдруг.
У калитки стоял какой-то человек в соломенной шляпе.
- Эй, товарищи! - кричал он.- Кто тут хозяин?
Разомлевший было Тузик спохватился и с проклятьями кинулся к забору.
- В чем дело, земляк? - крикнул Аким Ильич.
- В том, что эта скотина, - тут гражданин ткнул в Тузика пальцем,- утащила у меня курицу.
- Заходи, земляк,- сказал Аким Ильич, цыкнув на Тузика, - чего через забор попусту кричать.
- Нечего мне у вас делать, - раздраженно сказал хозяин
курицы, но в калитку вошел, опасливо поглядывая на Тузика.
- Сядем потолкуем, - говорил Аким Ильич. - Сколько же
вы кур держите? Неверное, десять?
- "Десять"...- презрительно хмыкнул владелец,- двадцать две было, а теперь вот двадцать одна. - Очко! - восхищенно сказал Аким Ильич.- Куриный завод! Может быть, и нам кур завести? А?.. Нет,- продолжал Аким Ильич, подумав.- Мы лучше сад насадим. Как думаешь, земляк, можно на таком участке сад насадить?
- Не знаю, - недовольно ответил земляк, ни на секунду не отвлекаясь от курицы.
- Но почвы здесь глинистые. На таких почвах и картошка бывает мелкая, как горох. - Я с этой картошкой совсем измучился,- сказал хозяин курицы.- Такая мелкая, что сам не кушаю. Курям варю. А сам все макарены, макароны...
- Картошки у него нету, а? - сказал Аким Ильич и хитро посмотрел на меня.- Так ведь у нас целый мешок. Бери.
- На кой мне ваша картошка! Курицу гоните. Или сумму денег.
- Картошка хорошая! - лукаво кричал Аким Ильич.Яблоки, а не картошка. Антоновка! Да вот у нас есть отварная, попробуй-ка.
Тут Аким Ильич вынул из котелка отваренную картофелину и мигом содрал с нее мундир, сказавши: "Пирожноеэ.
- Нешто попробовать? - засомневался владелец курицы.- А то все макароны, макароны...
Он принял картофелину из рук Акима Ильича, посолил ее хозяйственно и надкусил.
- Картошка вкусная, - рассудительно сказал он. - Как же вы ее выращиваете?
- Мы ее никак не выращиваем,- засмеялся Аким Ильич,иотому что мы работники картофельных складов. Она нам полагается как паек. Насыпай сколько надо.
- Пусть ведро насыплет, и хватит, - вставил я.
Аким Ильич укоризненно поглядел на меня.
- У человека несчастье: наша собака съела его курицу Пусть сыплет сколько хочет, чтоб душа не болела.
На другой же день я купил в керосиновой лавке толковую цепь и приковал картофельного пса к елке.
Кончились его лебединые деньки.
Тузик обиженно стонал, плакал поддельными слезами и так дергал цепь, что с елки падали шишки. Только лишь вечером я отмыкал цепь, выводил Тузика погулять.
Подошел месяц август. Дачников стало больше. Солнечными вечерами дачники в соломенных шляпах вежливо гуляли по шоссе. Я тоже завел себе шляпу и прогуливался с Тузиком, напустив на свое лицо вечернюю дачную улыбку.
Тузик-обманщик на прогулках прикидывался воспитанным и любезным псом, важно поглядывал по сторонам, горделиво топорщил брови, как генерал-майор.
Встречались нам дачники с собаками - с ирландскими сеттерами или борзыми, изогнутыми, как скрипичный ключ. Издали аавидев нас, они переходили на другую сторону шоссе, не желая приближаться к опасной картофельной собаке.
Тузику на шоссе было неинтересно, и я отводил его подальше в лес, отстегивал поводок.
Тузик не помнил себя от счастья. Он припадал к земле и глядел на меня так, будто не мог налюбоваться, фыркал, кидался с поцелуями, как футболист, который забил гол. Некоторое время 9н стремихельно носился вокруг и, совершив эти круги восторга, мчался куда-то изо всех сил, сшибая пеньки. Мигом скрывался он за кустами, а я бежал нарочно в другую сторону и прятался в папоротниках.