Матрона оживилась.

- А вы еще ничего не вносили?

- Не успели, - он отрицательно покачал головой. - Я ничего не знал...

- Вы иностранец, я помогу... Сейчас я схожу в дежурную часть - узнаю сумму...

- Буду очень благодарен.

- Подождите меня здесь.

Матрона неожиданно ловко развернулась, зашагала в сторону райотдела. Вернулась она действительно быстро.

Крончер еще издали по выражению ее лица догадался, что она уже обо всем договарилась.

Администратор спешила. Уложенные вокруг головы могучие косы тяжело подрагивали. Если бы не люди вокруг, она бы, наверное, еще издалека, через дорогу, прокричала ему об успехе своей миссии. Крончер двинулся ей навстречу.

- Вам надо внести 500 долларов...

Крончер обжег ее недоверчивым взглядом, но все же потянулся к кошельку.

- Не здесь, - быстро остановила она. - Давайте отойдем... И не беспокойтесь. Все так делают...

Ни одна фраза не звучала в ушах Алекса Крончера еще с детства так часто, как эта: "Быть, как все !"

Для Крончера-отца это было мечтой еще в России. И внешность, и фамилия сразу же выделяли его среди других. На него косились, иногда обижали. Бывало, и защищали. Но "как все" ему не удавалось чувствовать себя никогда.

Алексу все эти эмоции были невдомек.

Он родился в Иерусалиме, встречал Новый год в сентябре и праздновал не 9 мая, а День Независимости.

В отличие от отца, в детстве у Алекса, были совсем другие герои и стремления. Во втором классе он начал учить "Библию", и она стала для него, как и для большинства сверстников, - не священной книгой, а учебником истории.

Израиль- маленькая страна. Все здесь - как на сцене кукольного театра. На том, к севере от Иерусалима, холме пророк Самуил помазал на царство юного Давида. Там, чуть ниже, полководец Иисус Навин, чтобы закончить битву, воскликнул: "Остановись солнце и стань луна над доли ной Ездрелонской !" А недалеко от Ашкелона ослепленный и прикованный филистимлянами к колонне храма библейский Самсон обрушил на себя и врагов многотонную каменную громаду...

В крохотном и перенапряженном пространстве, в каком Алекс жил, люди делились на туристов и израильтян. А те, в свою очередь, состояли из евреев и арабов.

"Быть как все!"- значило для Алекса: по-возможности, недурно играть в футбол и баскет, таскать тяжеленные рюкзаки на школьных экскурсиях по стране, втихую покуривать и бравировать самостоятельностью, чтобы потом, когда придет его время, служить только в самых престижных боевых частях Армии обороны Израиля.

Его школьный аттестат тоже был "как у всех": не хуже и не лучше. В авиацию, куда он мечтал попасть, его как и многих других, не взяли: результаты тестов оказались средние.

И все-таки, пройдя через частое сито препятствий, Алекс сумел попасть в морские десантники. "Сорок на сорок, на сорок!" " С сорока килограммами на спине сорок километров по шельфу, где сорок сантиметров - глубина воды..."

Дома плакали, но гордились.

Никто из домашних никогда не знал, где и в каком море он со своим аквалангом и какая ему грозит опасность. А он - не рассказывал...

Иногда домашние слышали его разговоры по телефону с друзьями, и стихийный разряд страха разжигал воображение.

Засады, минные ловушки, артобстрелы, ночные рейды во вражеские порты, атаки на базы террористов. Но с ним на эту тему беседовать никто не смел: табу!

В девятнадцать лет Алекс привел ночевать подружку: она служила с ним в одной части.

- Ты на ней женишься ? - стараясь, чтобы это выглядело, как можно будничней, спросила мать, учительница музыки.

- С чего ты взяла? - удивился Алекс.

- Но ведь вы - вместе... Ты ее любишь ?

- Она мне нравится, - пожал плечами Алекс. - А я - ей. Мы ничего плохого не делаем. А что будет через несколько лет - кто знает ?

Сестра Алекса, на два года моложе, устроила родителям разнос:

- Какого черта вы лезете ? Хотите, чтобы он ночевал с ней во вшивом отеле, куда шлюхи приводят клиентов ?..

Она не дала ни отцу, ни матери произнести ни слова.

- Почему родители его подружки не вмешиваются, а вы лезете со своими вопросами ? Это дело Алекса и ее, а не ваше...

И здесь тоже срабатывал комплекс:

" Быть - как все!.."

Отец - инженер давил на Алекса, чтобы после армии он поступил в технический вуз. Но Алекс делал все, что хотел ни к кому не прислушиваясь.

Вначале - прошел офицерские курсы, и из-за этого отслужил в армии лишние два года. Потом, получив свое дембельское пособие, отправился, не как принято, побродить по миру, - ненадолго съездил в Австралию, а, вернувшись, отослал документы в полицию.

Романтике странствий он предпочел другую, куда более опасную ее ипостась: борьбу с преступностью, с террором, с транзитом наркотиков...

Марс вошел в дежурку неожиданно.

Бесстрастный, медлительный, неотвратимый, как Бог Войны.

И сразу словно что-то переменилось в дежурном помещении.

По другому, словно актеры на сцене под пристальным взглядом режиссера, задвигались милиционеры. Помощник, считавший деньги одного из доставленных, мгновенно малозаметным движением пальца подозвал понятых. Теперь он внятно и громко называл каждую купюру. Ну, просто образцовый страж порядка...

Дежурный майор буквально расцвел, увидев начальника розыска Аэропорта. Могучий зад его ловко задвигался, из улыбки можно было выдавливать сахар, а руки взметнулись широко в стороны от восторга и радости. Формально, конечно, янги-юльский дежурный Марсу не подчинялся, но он отлично знал, кто поставил Марса на его место и чьим человеком он является.

Чернышев с интересом наблюдал за происходящим.

Там, в аэропорту, Марс предложил свое покровительство в обмен на янги-юльский адрес Ченя. Протекция эта стоило дорого: Марс ведь не был держащим нос по ветру ловким министерским вертухаем. За начальником розыска в о з д у ш к и можно было чувствовать себя, как за каменной стеной. Долги за такими не пропадали. Поэтому, взвесив все, его собеседник и сдал Ченя.

Сейчас, в дежурке, Марс только давяще молчал.

На Востоке все выглядело нагляднее, откровеннее.

Быстро и заискивающе лебезя говорил только майор. Он чуть не захлебывался от счастья видеть такого гостя у себя в дежурке. Это ведь такая честь, такая удача... Сколько раз он мечтал принять желанного гостя...

На бесстрастном, как у индейца, лице Марса нельзя было ничего прочитать.

Эйфория выходила из майора, как воздух их проколотой шины.

В голосе появились просительные ноты. Интонация стала глуше.

Наконец, он и вовсе умолк.

Марс удостоил его всего нескольких фраз. Но и их было достаточно. Дежурный явно повеселел. Напряжение в дежурке сразу спало.

Майор крикнул помощника.

Гадюшник, в котором находился Чернышев, был немедленно открыт.

Дежурный наполнил пиалу свежезавареннм чаем, приблизился к Виктору мелкими шажками, положив руку на сердце. " Кто старое помянет..."

Чернышев, не останавливаясь, обошел его по кривой.

Марс шел впереди, он был уже у дверей.

Гуськом вышли на улицу. За ними обоими трусил дежурный. Он должен был выполнить до конца все, о чем ему сказал Марс.

У здания РОВД их ожидали Анастасия и Алекс Крончер.

Майор вынул из кармана конверт. Шагнул к Крончеру.

- Тут ваши пятьсот долларов... - он улыбнулся. - Произошла досадная ошибка. Я очень сожалею...

Он пожал руку ничего не понявшему Крончеру. Надо было спешить. Симпатичный узбекский истукан, выручивший их из беды, уже садился в машину.

Ближайшим аэробусом Марс отправлял их в Москву.

Китаец, как он успел шепнуть Чернышеву, улетел предыдущим рейсом.

3.

Вечером следующего дня Чень уже сидел с импрессарио профессора Бреннера Панадисом во все том же "Шанхае".

Вышколенная обслуга ни словом, ни жестом не выдала, что видит обоих не впервые.

Их снова усадили за дальний столик рядом с аквариумом.