В последующие четыре дня. когда пума с детенышами доедали остатки лося, подали голос ружья. Первые два выстрела, прозвучавшие один за другим, донеслись с южной стороны, затем раздался один с западной. После нескольких минут тишины горы вновь огласили ружейные хлопки.

Как только первые выстрелы раскололи утреннее безмолвие, пума во всю прыть помчалась к укрытию. Котята, испуганно мяукая, побежали следом. В пещере мать успокоила детенышей, облизывая их с ласковым урчанием, но котята продолжали вздрагивать при каждом очередном громыхании. Наконец, когда солнце покатилось за западные пики, стрельба прекратилась.

Вечером, пока детеныши спали, пума залегла у входа в пещеру, наблюдая за погружавшейся в ночную тьму местностью. Наконец она повернула голову, посмотрела в глубь пещеры и тихо зарычала. Гортанный рык матери разбудил малышей. Охотничьи ружья предупредили пуму о близости злоумышленников, и она решила увести детенышей на высокогорный луг.

За час кугуары достигли ущелья на противоположном берегу реки Китсегуэкла. Далее идти стало труднее, потому что тропа сузилась и круто пошла вверх.

На высоте тысяча двести метров лежал снег метровой глубины. Мать-пума прокладывала дорогу для измученных котят. Они продолжали пробираться наверх, порой карабкаясь почти по вертикали, обходя каменные оползни.

Котята выбились из сил, не преодолев еще и половины тяжелого маршрута. Особые страдания им доставлял разреженный горный воздух, которым они дышали впервые. Маленькая самочка дважды падала на трудных крутых участках. На белом кугуаре тоже сказывалась смена климатических условии Он едва и сорвался в про пасть, перепрыгивая через расщелину. Но мать неумолимо шла вперед и котята вынуждены были следовать за ней.

Кошмар кончился через пять часов, когда пумы наконец-то достигли высокогорного луга Мать остановилась на несколько секунд, чтобы оглядеться и сразу же повела детенышей на восточный край луга, где вздымалась вертикальная гранитная стена. У ее подножия, среди нагромождений каменных глыб, скрывалась глубокая пещера, которая уже некогда служила ей убежищем.

У входа пума опять остановилась и, навострив уши. принюхалась. Убедившись, что в логове пусто, она вошла в овальный грот, переходивший в короткий туннель, за которым открывалась вторая каменная полость.

Растянувшись на полу темной пещеры, обессиленные котята мгновенно заснули, но их мать не дремала. Зевая, она тихой поступью вернулась к главному входу, нашла местечко, с которого ей было удобно следить за внешним миром, и легла.

Над западными пиками висела желто-зеленая, почти полная луна. Ее свет дополняли вспышки северного сияния, расцвечивавшего ночное небо фосфоресцирующими волнами, которые затем сменялись сверкающими стрелами и пронизывали темноту под разными углами.

Примостившись на ветке голой осины, ухал филин. Он пять раз огласил ночное безмолвие своим зычным резонирующим криков, эхом отозвавшимся в пещере. Как бы отвечая ему, где-то вдалеке завыл одинокий волк. Потом вновь воцарилась тишина.

На следующее утро, едва забрезжил рассвет, от охотничьего домика на озере Макдонелл отъехали аэросани с двумя проводниками. Они обследовали низины и поднимались на небольшие перевалы, двигаясь на север. По дороге они то и дело останавливались на стратегических возвышенностях и осматривали в бинокль окружающую местность.

Через три часа разведчики достигли долины Китсегуэкла, где обнаружили следы пум, приведшие их к пещере и обглоданному лосю. Они поспешили передать весть о находке на базу.

Белл, принявший по рации сообщение, посоветовался со своими помощниками, и было единодушно решено, что следует установить местонахождение взрослой кошки, а потом перевезти туда по воздуху двух клиентов с лицензиями на отстрел пум.

Разведчики пошли по следам, тянувшимся вниз по склону к реке Китсегуэкла. Добравшись до берега, они определили, что пумы вброд переправились через реку и скрылись в ущелье. Старший проводник проследил маршрут в бинокль и заметил, что тропа впереди сужается и круто поднимается вверх; на аэросанях по ней не проехать. Проводники доложили о своих наблюдениях на базу и получили от Белла распоряжение возвращаться на озеро Макдонелл. Белл намеревался послать по следу самолет.

Разведчики еще находились на полпути к своей базе, а к обозначенному ими месту уже подлетал Таггарт. Ему было приказано гнать пуму к участку, где мог бы сесть самолет.

Самолетом управлял пилот по имени Джек Кент. Сначала он вел машину над тесниной. Таггарт, высунувшись из окна, осматривал местность. От холодного ветра, хлеставшего в лицо, слезились глаза, но он отчетливо видел следы, оставленные на снегу тремя пумами. Вскоре ущелье сузилось настолько, что «сессна» просто не вмещалась между его стенками. Задрав нос самолета, Кент вывел машину на высоту полутора километров.

Они миновали пики и, спустившись до ста метров, полетели над высокогорным лугом. Таггарт как раз вновь обнаружил следы, когда на открытое пространство из еловой чащи выскочила пума, но, прежде чем он успел вскинуть ружье, она уже исчезла в Пещере

 — Есть! Мы поймали ее! — вскричал он, ныряя в кабину. Джек Кент был опытным пилотом и сразу определил, что луг, маленький и неровный, весьма неподходящая посадочная площадка

для самолета.

—  Нет, Уолт. Не поймали. Сесть здесь невозможно.

Таггарт не отвечал. Он смотрел на долину, над которой кружил самолет, и видел, что пилот прав.

В то утро голод погнал пуму из пещеры. В прошлый ее визит здесь водилось много горных козлов, но теперь, кроме мышей и полевок, поживиться было нечем. Тем не менее она обошла все обрывистые склоны вокруг узкой лесистой долины, забралась на высоту более трехсот метров над лугом и наконец поняла, что искать бесполезно: пищи в этом укромном уголке не было.

Спускаясь к пещере, пума услышала рокот самолета — поначалу слабый, он с каждой секундой звучал все громче. Неожиданно над лугом показалась «сессна». летевшая на небольшой высоте. Пума в это время находилась на склоне, она припала к земле и перекатилась под сень елей, затем вскочила и бросилась через открытое пространство к своему убежищу

В логове котята, напуганные ревом мотора, жались друг к другу. Размахивая хвостом, пума подошла к малышам, облизала каждого, затем урчанием приказала им оставаться на месте, а сама вернулась к проему, вслушиваясь в жужжание улетавшей машины. Когда шум стих, она возвратилась в пещеру за детенышами.

Еще раз тщательно облизав котят, чтобы успокоить их и приободрить, пума двинулась к противоположному краю луга, где ущелье тянулось в западном направлении. Голодные малыши с жалобным мяуканьем семенили следом, но мать не обращала внимания на их нытье. Котятам приходилось бежать, но они вполне поспевали за матерью. На пути им встречались деревья и валуны, часто приходи лось карабкаться по склонам, чтобы обойти недавно образовавшиеся оползни — все это замедляло продвижение.   Пума забеспокоилась, она знала, что малыши следуют за ней на пределе своих возможностей.

Через два часа солнце опустилось за горные вершины. Кугуары в это время находились в лесистой части ущелья, и пума решила заночевать под елями. Она видела, что детеныши выдохлись и нуждаются в отдыхе гораздо больше, чем в пище.

Пума проснулась, едва забрезжил рассвет. Она быстро лизнула котят, будто просто для того, чтобы не нарушать заведенный ритуал, и тут же тронулась в путь, котята следовали за ней по пятам. Она энергичной поступью продвигалась вперед, стараясь держаться в укрытии деревьев, и часом позже уже вела их по широкой пологой тропе, которая отнимала гораздо меньше сил.

Наконец пумы добрались до пойменных земель в районе, который им хорошо был знаком, ибо они находились всего лишь в полутора километрах к востоку от реки Зимец и в пяти километрах от их второго логова. Пума знала, куда идет. Она вознамерилась привести своих детенышей в местность, где жила еще котенком вместе с матерью. Но путь туда пролегал через реку.