– Здравствуй, – сказал ему Потемкин, – садись!

Цветинский сел.

«Не в духе!» – подумал он про Потемкина, заметив его небритую бороду.

– Слушай! Мне нужно дать тебе поручение и вместе с тем спросить тебя...

– О чем, ваша светлость?

– Ты тогда из-под Очакова ездил в Париж за планом; ты достал его через графа Феникса?

– Совершенно верно, через графа Феникса, хотя он жил тогда во Франции под другим именем.

– Как же это случилось?

– Именно «случилось», ваша светлость, потому что мне удалось достать план только благодаря случаю. Отыскал я тогда в Париже себе квартиру у некой француженки, госпожи Лубе. Ходил я там с бородой, в казацком одеянии, в папахе, словом, русским варваром, который ни слова по-французски не понимает. На всякий случай скрыл я свой французский язык и нанял переводчика из поляков, с ним и бывал всюду. Только раз сижу у себя в комнате вечером, а рядом у француженки сборище – молодые люди и старые, все одни мужчины. Заинтересовало меня это. Я прилег на постель, сделал вид, что сплю. Слышу – спрашивают голоса, можно ли свободно говорить и не подслушивает ли кто. Француженка уверяет, что безопасность полная, что жилец у нее только в соседней комнате, но он ничего не понимает по-французски. Через некоторое время дверь ко мне чуть приотворилась, посмотрели в щелку. Ну, и начались тогда у них разговоры...

– О чем?

– Это было за два года до учреждения национального собрания во Франции, когда в Париже много развелось тайных политических клубов. Из разговоров я понял, что тут собрание кружка, принадлежащего к одному из этих клубов. Дело у них шло...

Но Цветинский не договорил. Он не мог договорить, потому что в кабинет вбежал взволнованный и растерянный Попов.

– Ваша светлость, ваша светлость! – тяжело дыша, повторял он.

– Что такое? – почти крикнул Потемкин, вдруг поднявшись с места и поняв, что его секретарь не вбежит к нему зря без доклада и без зова.

– Пожар, ваша светлость, у нас пожар, – проговорил Попов.

Потемкин вздохнул свободнее; он думал, что случилось что-нибудь более ужасное.

– Где горит? – спросил он.

– В левом флигеле, внизу...

– В левом флигеле? Внизу? – снова взволнованно повторил Потемкин и обернулся к Цветинскому, – ступай, потом... пришлю за тобой...

– А приказание? – решился все-таки напомнить Цветинский.

– Потом, потом, теперь мне не до поручений, ступай! – пробормотал Потемкин и вместе с Поповым поспешно вышел из кабинета.

Цветинский не подозревал, чтобы светлейший мог так взволноваться. Страх одного пожара не подействовал бы так на него; тут крылось что-то другое, но что именно – трудно было догадаться...

Оставшись один, Цветинский пожал плечами и вышел, поспешая к больному Бессменному.

Тот ждал приятеля с нетерпением.

– Привык я к тебе, – встретил он его, – без тебя одному тут лежать куда как тяжело! Что так долго пропадал?

– Дела, брат, были еще, кроме твоих, – ответил Цветинский. – Один тут важный повар новую похлебку затевать собирался, кажется; так вот, моей помощи просил.

– Что же, ты помог?

– Непредвиденный случай помешал. Кстати, ты знаешь, в Таврическом дворце пожар.

– Ну, это меня не интересует! Что, у Елагина узнал ты что-нибудь?

– То есть не у самого Елагина, я, брат, с важными барами не знаюсь, как ты, зачем мне было самого беспокоить? Я и через дворню сведений получил о мадам. Не важная барыня.

– Она там еще?

– Нет, перебралась... в загородный дом по реке Фонтанной, принадлежавший князьям Туровским. Понимаешь?

– Ничего не понимаю! Каким князьям Туровским?

– Дело тут не в князьях, а в том, что живет теперь в этом доме не кто иной, как граф Феникс.

– Значит, и Надя там! – воскликнул Бессменный и чуть не привстал на кровати.

– Не шевелись ты, рану разбередишь. Из того, что мадам у Феникса, вовсе еще не значит, что и воспитанница Елагина там. Напротив, вернее, что там ее нет, потому что иначе постарались бы скрыть также и куда мадам переехала. А вот в отношении медальона это может быть некоторым указанием.

– Каким же?

– Ты ведь говоришь, что, на твой взгляд, вещица эта ничего не стоящая или очень мало стоящая?

– Да, медальон, правда, золотой, но самый обыкновенный – ни особенной работы, ни камней.

– Вот видишь! А между тем твой индус ценил его высоко. Значит, в этом медальоне есть что-нибудь важное только для таких людей, как индус, оккультистов, что ли, последователей тайных наук.

– Ну?

– Ну, а граф Феникс – тоже фокусник, то есть последователь тайных наук, и ему, как такому последователю, вероятно, интересно получить тоже этот медальон. Теперь, если мадам у него...

– То она могла, – подхватил Бессменный, – взять этот медальон для графа Феникса...

– Конечно! И это знакомство мадам с Фениксом мне очень подозрительно... Надо разобрать это...

– Как же ты разберешь?

– Ну, да уж как-нибудь попробуем, а теперь надо велеть, чтобы Петрушка принес поесть что-нибудь... Я голоден...

Вскоре стол был сервирован обильными яствами.