Больше всего он напоминал отдаленный взрыв. Да, скорее всего, нас просто хотели похоронить, а заодно не пропустить к Канченджанге. Что ж, со второй частью задачи — по крайней мере, временно — наши противники справились. Теперь мне предстояло организовать вторую, более внушительную экспедицию к подножию горы. А пока — собрать и систематизировать те материалы, которые я уже получил.
Впрочем, материалов этих оказалось пока не слишком много. Дело в том, что Канченджанга с самого начала являлась одной из главных целей моей поездки. Именно тут можно было одним махом разрубить гордиев узел, который я сам и завязал.
Я уже писал о том, что на вершине Канченджанги экспедиция Шеффера установила радиопередатчик. В 1942 г. он был взорван при попытке англичан добраться до него. Сработало минное поле, заботливо уложенное вокруг аппаратуры немецкими специалистами. Разумеется, меня интересовали отнюдь не ржавые железки, к тому же вряд ли удалось бы обнаружить какие-то следы оборудования — уж слишком много лет прошло. Меня интересовало другое — почему Шеффер выбрал именно Канченджангу?
Она была самой высокой горой? Нет. Самой доступной? Тоже нет. Но было у Канченджанги одно отличие от других окружавших ее горных вершин. По преданию, именно там находился вход в легендарную Шамбалу. Но если эта страна — всего лишь метафора, не имеющая никакой опоры в реальности, зачем Шефферу нужно было привязывать себя именно к этой горе? А ведь он был человеком с весьма трезвым практическим умом — вывод, который мы с Кранцем сделали одновременно и независимо друг от друга. Совершенно не подверженный мистике, Шеффер, однако, полностью подчинил ей в данном случае свои действия. Или у него все же были веские основания для выбора Канченджанги?
При подробном изучении мне бросилось в глаза несколько интересных фактов. Кранц тоже подметил их и в своей книге «Аненэрбе» пишет следующее:
Радиомост с Лхасой действовал до 1942 г., пока англичане, добравшись до ретранслятора, все-таки не уничтожили его. При этом весьма любопытны воспоминания одного из участников той экспедиции — британского ученого, которого взяли с собой на всякий случай. Он обнаружил у подножия горы Канченджанга остатки немецкого базового лагеря, причем выглядели они так, как будто были покинуты лишь недавно. Но даже не это самое интересное: от остатков лагеря была протоптана широкая тропинка к скальному выступу, у которого она… обрывалась безо всяких следов! Ученый предположил, что здесь находится потайной вход в толщу горы, и собирался подробно исследовать это место. Однако группа, предназначенная для захвата ретранслятора, к тому моменту уже добралась до вершины и наткнулась на минное заграждение. Мины сдетонировали, вызвав сход лавины и навсегда похоронив и остатки лагеря, и таинственную тропинку. Британский ученый лишь чудом сумел уцелеть.
Кроме того, после неудачной экспедиции интерес к Шамбале должен был бы, по логике вещей, смениться разочарованием. Этого, однако, не произошло. Тибетский отдел «Аненэрбе» разрастался, при Гитлере начал функционировать тайный «тибетский штаб», состоявший целиком из монахов. Любопытная деталь: Германия одерживала победы до 1942 г., после четю начала терпеть постоянные поражения. Конечно, на то имеется великое множество вполне объективных причин; но кроме них всегда есть определенный личностный фактор. В теории менеджмента есть понятие «качество управленческих решений», которое характеризует, насколько хорошо руководитель руководит. Так вот, именно это качество управленческих решений у Гитлера резко упало в 1942 г., одновременно с уничтожением передатчика. Так что вопрос о том, не получал ли фюрер рекомендаций из Шамбалы, по-прежнему остается открытым.
Спросим немного иначе: возможно ли в принципе существование «подземного города» в этом районе Тибета? Оказывается, что таковое вполне реально. Я разослал запросы нескольким специалистам, и от одного из них пришел достаточно интересный ответ:
Общеизвестно, что в каждом горном массиве имеются пещеры, порой довольно крупные. Тибет не является исключением. Система пещер, существующая здесь, до сих пор еще никем тщательно не исследовалась. Экспедиции 1952, 1965 и 1981 гг., которые ставили перед собой такую задачу, потерпели неудачу. То же самое происходило и с многочисленными спелеологами-любителями. Разобраться в этом лабиринте не было никакой возможности, а у многих создавалось впечатление, что система ходов постоянно меняется. Пару раз исследователи попадали в огромные подземные залы, в которых поместился бы небольшой городок, но точной дороги к ним никто не знает. Очевидно, дело в том, что все прежние попытки предпринимались совершенно негодными силами и средствами — сравнительно с масштабом пещер. Так, удалось установить, что некоторые реки, уходящие в толщу горного массива, вновь вырывались на свет лишь через несколько десятков километров. Один этот факт может сообщить многое о размахе подземного царства Тибета.
Разумеется, «подземное царство» автор письма употребил в сугубо переносном смысле, даже не подозревая о том, насколько точное определение он выбрал. Итак, мы можем предположить (не утверждать, а пока всего лишь предположить), что под тибетскими горами находилось некое поселение, неизвестное науке. Возможно, оно давно покинуто, возможно — существует и сейчас.
Проникнуть в тайну горы Канченджанга я решил чуть позднее, а пока занялся исследованием других сторон тибетской жизни. Честно говоря, я не особенно рассчитывал, что передо мной разом откроются все тайны и секреты. Ведь для местных я был чужаком, всего лишь одним из многочисленных, как тараканы, туристов, наводнивших Лхасу в последнее время. Впрочем, проживи я здесь даже десять лет — все равно вряд ли оказался бы среди посвященных. Тем более что этих десяти лет у меня в любом случае не было.
«Но ведь Шеффер сумел завоевать доверие тибетцев!» — подумал я. Ведь ему рассказали и показали если не все, то многое! Конечно. Но Шеффер был не просто путешественником-одиночкой, он являлся представителем большой и сильной державы, предлагавшей тибетцам союз против другой, угрожавшей им страны. Я же такими полномочиями, понятное дело, не обладал.
И все же это не значило, что мне здесь нечего ловить. К счастью, косвенные улики дают хорошему сыщику не меньше сведений, чем прямые. Поэтому я рассчитывал ими воспользоваться. С такими мыслями я подошел к своему ноутбуку и включил его.
Несмотря ни на что, мне все же пришлось отвлечься от тибетских проблем. В моей почте оказалось письмо Кранца, который с завидным упорством перерывал германские архивы. О Третьем управлении Института расовых исследований там оказалось весьма мало информации. Но даже те крупицы, которые удалось обнаружить, давали весьма интересную картину. Впрочем, письмо Кранца заслуживает того, чтобы привести его здесь целиком — пересказывать содержание не имеет смысла.
Итак, я начал снова глотать архивную пыль. Ну не могло, просто не могло целое управление исчезнуть бесследно! И вот, наконец нашел то, что нужно. После войны в лапы союзников попала мелкая сошка — какой-то медицинский работник, трудившийся в Третьем управлении. То ли парень не хотел говорить, то ли меры по обеспечению секретности в «Аненэрбе» были на высоте (во что мне верится сильнее), но, как оказалось, он мало что видел и мало что знает. В Третье управление его взяли после долгих проверок, дали эсэсовский чин и усиленное питание. В общем, он занимался специальной программой тренировок, которая значительно усиливала человеческие мышцы. Система была такая: в мышцы вводился специальный состав, содержание которого в документе не раскрыто. Готовили его два тибетца. Одновременно проводились тренировки, во время которых человек дышал травяными испарениями.
Следователи искали следы преступлений против человечности, а поскольку таковых было огромное количество, причем гораздо страшнее описанных, то свидетельство никогда не оглашалось. Поскольку допрашивали парня юристы, а не ученые, все самое важное в документе не зафиксировано. Ну неинтересно им было, как увеличивалась мышечная сила! Важно было, сколько людей при этом было искалечено или погибло. Такие случаи были — во время тренировок люди умирали от перенапряжения — но редко. Кстати, тот парень был позднее переведен в какую-то тюрьму, находившуюся под пристальным вниманием спецслужб, и затем следы его потерялись.