— У вас чисто. Не могу понять только зачем вам такая спешка, — спросила женщина.

— Нужны деньги на операцию близкому человеку, — ответила Маша.

— Тогда я вас понимаю. Сама с таким столкнулась, — женщина зашла на кухню. Усмехнулась при виде Андрея. — А стенку вы оставляете?

— Да. Плиту я меняла в том году.

— Я согласна купить у вас эту квартиру, если вы освободите ее в течение этих праздников, — улыбнулась покупательница почему-то Андрею.

— Я думала, потребуется больше времени, — сказала Маша, прикусывая губу.

— А что тянуть? Вам нужны деньги, мне квартира. Тем более продаете вы ее со значительной скидкой. Поэтому я согласна оформить сделку.

— Хорошо. Тогда после праздников все и оформим, — решилась Маша.

— Вы успеете освободить квартиру? — спросил ее мужчина.

— Да. Я вам позвоню во вторник.

Она закрыла дверь и вернулась на кухню. Устало села за стол, спрятав лицо в ладони. Андрей молчал. Просто смотрел на нее. Маша подняла на него глаза.

— Что молчишь?

— Жду, когда сама все расскажешь, — ответил Андрей.

— А я не буду ничего тебе рассказывать. Это тебя не касается, — ядовито сказала она.

— Не говори, — продолжая пить чай, ответил Андрей.

— Ты меня не понимаешь? Я не буду с тобой разговаривать!

— Значит, мы помолчим. Иногда слова и не нужны.

— Дурак что ли?

— Маш, считай, как хочешь. Спорить с тобой я не буду. Ты беременная и тебе нервничать нельзя. А то родишь раньше времени, а вся твоя авантюра накроется медным тазом.

— Не говори так о ребенке! Это не авантюра!

— А что?

— Последний шанс. Да. Это было эгоистичное желание родить ребенка для себя, но и ждать принца я больше не могу. Время идет, а с каждым годом приходит лишь понимание, что принцев нет.

— Это же хорошо. Представляешь, как мне тяжело было бы играть эту роль.

— Я тебя понимаю. Ты считаешь, что справишься. Я не буду скрывать, что мне приятно вот сейчас тебя видеть здесь. Приятно видеть, что ты не трус. А многие на твоем месте испугались бы. Но ты не понимаешь, на что хочешь подписаться. Ты не знаешь, что такое маленькие дети.

— А ты знаешь? — после ее слов Андрей поперхнулся.

— Я с ними работаю.

— Но не с маленькими же. Вот я помню, что такое маленькие дети. У нас с Аней большая разница в возрасте. И я помогал матери с ней. Слышал все капризы по ночам, и как зубки у нее резались и в коляски ее катал. Я знаю, что такое дети. И знаю, как они в подушку плачут, когда не могут понять, почему родители не вместе. Почему два самых родных и близких человека, которые должны быть рядом и защищать, вдруг предают и забывают, — тихо сказал Андрей.

— Прекрати!

— Что прекратить? Мне замолчать? Я не против. Могу и помолчать, — он взял телефон и набрал Ани. — Вы там как? Мама готовит? Привет ей передавай. Я задержусь. Угу, сложности. Если что, то сразу мне звони.

— Андрей, давай мы отложим наш разговор, — попыталась увильнуть Маша.

— А завтра я тебя не найду. Нет.

— Ты упрямый.

— Ты тоже.

— Я от тебя устала. Ты просто не понимаешь…

— Объясни так, чтоб я понял. Ты же учительница.

— Ты меня как будто не слышишь. Я же сказала, что устала.

— Я никуда не уйду. Как бы ты меня ни выгоняла. Но хорошо, отложим наш разговор на завтра.

— Не смей так говорить! Терпеть не могу это выражение! Этого завтра нет и быть не может. Нет будущего. Есть прошлое! — она повысила голос. Ударила ладонью по столу. И сразу затихла после вспышки агрессии. — В прошлом все понятно. Оно не повторится. А будущего нет.

— Маша.

— Не трогай меня. И не смей подходить. Ты никогда не поймешь. Мне лучше одной.

— Потому что не надо никому верить и не надо обжигаться? — спросил он. — Одной хорошо, потому что никто не предаст. Не будет боли.

— А что ты знаешь о боли? — она посмотрела на него глубоким взглядом. Андрей не смог понять, что было у нее на душе, но от этого взгляда стало не по себе. Как не по себе становится от глубокого колодца, в который заглядываешь теплым днем. Оттуда веет холодом и темнотой, но почему-то эта темнота притягивает. От нее трудно отвернуться.

— Ничего. А ты ее видела предостаточно. Поэтому боишься. Я все это вижу, Маш. Вижу, как тебе тяжело жить со всеми демонами и кошмарами, которые мучают тебя. Но не боюсь их разделить с тобой. Одна ты не справишься ни физически, ни эмоционально.

— А кто тебе сказал, что я одна? — она все так же смотрела на него.

— Да, у тебя большая и любящая семья из старых фотографий и могил, — ответил Андрей. Маша закрыла глаза. Он думал, она впадет в истерику, но нет. Когда она вновь посмотрела на него, то в глазах привычный холод. Ее выдержки можно было позавидовать.

— Начнем сначала. Ты хочешь воспитывать ребенка наравне со мной? Быть воскресным папой?

— Да. Нет.

— Это как?

— Ты за меня выйдешь замуж. А ребенка воспитывать и растить мы будем вместе.

— С дуба упал? Какое замужество?

— Официальное. Я тебя хорошо изучил. Ты при любой ошибке с моей стороны не разрешишь мне видеть малыша. Или это малышка?

— Я не знаю. УЗИ не показывает пол. Только спину.

— Сюрприз будет, — улыбнулся Андрей.

— Да. Я даже не знаю, что покупать. Какого цвета вещи.

— Нейтрального. Желтенькие, зелененькие, беленькие. Зайчиком и цыпленком может быть как и принцесса, так и будущий солдат, — сказал Андрей.

— Какая армия! Нет, это исключено.

— Почему?

— Там его обидят. Пусть в институт идет. Получает образование, потом…

— Угу, и пошлет он твои планы, как когда-то это сделал я. — подперев рукой щеку, сказал Андрей. — У нас фамильной чертой характер идет. Хотя, сложить мое упрямство и твое, ты представляешь, какая гремучая смесь получается в малыше?

— Спорить будет по каждому поводу.

— И без него.

— Но это не значит, что мы не сможем на него влиять. Надо воспитывать, а не потакать упрямству.

— Здорово сказано. Тогда скажи, как заставить тебя со мной поговорить? Гуру педагогики, поделись своим бесценным опытом.

— Это не смешно!

— Но ты улыбнулась.

— И что? Разве это…

— Ты красивая. И улыбка у тебя красивая. А еще странно видеть тебя смутившейся, — перебил ее Андрей.

— Это из-за беременности. Тяжело порой контролировать свои эмоции. Еще и тяжело хожу. Токсикоз только недавно прошел. И плохо себя чувствую постоянно. Слабость, спать охота, а по ночам, наоборот, могу проснуться и больше не уснуть. Ноги болят. Спина отваливается. Еще и грудь набухла. Так соски слабые. Молозиво так и льется. Приходится в лифчик специальные вкладыши подкладывать. И перепады настроения. То убивать охота, то плакать, то обниматься и в любви признаваться. Вот минуту назад тебя я видеть не могла, а сейчас таким милым стал. Почему-то кажется, что беременность — это как болезнь на девять месяцев.

— Ничего, ты просто одна, вот тебе так и плохо. А еще страшно, — он подошел и обнял ее. Провел руками по темным волосам.

— Мне всегда страшно.

— Знаю. Пойдем в комнату. Там намного удобнее сидеть, чем здесь.

— Ты странный.

— Это чем? — перемещаясь в гостиную, спросил Андрей.

— Какая тебе выгода от всего этого?

— О, теперь ты меня обвиняешь в меркантильности. А никакой. Люди ведь могут жить просто так, потому что им хорошо вместе.

— Со мной сложно.

— Я этого не заметил. Капризничаешь не больше чем другие. Я тебе это уже говорил. Не попадаются мне другие женщины. Все с причудами.

— Хочешь сказать я того? — она покрутила пальцем у виска.

— Зачем? Ты своеобразная. Любишь играть. Проверять мое терпение на прочность. Могу сказать, что мою маму ты не переплюнешь. А все твои выпады я переживу, — он смотрел как она ходит из угла в угол по комнате. И о больных ногах вместе со спиной забыла.

— Я не могу относиться к твоим словам серьезно.

— Так посмейся, если считаешь это шуткой. Опять начинаешь заводиться?