– Я так и думал, что это вы, мистер Торн. Дама оставила это для вас у дежурного. Это ваша? – В его руке лежала золотая зажигалка с рубиновыми вензелями.

Брови Деймона удивленно поднялись.

– Да, это моя зажигалка, – воскликнул он изумленно. – А где эта дама? Она ушла?

– Я так полагаю, сэр. В любом случае, она просила меня отдать ее вам лично и извиниться за то, что она ушла с ней.

Деймон покачал головой, беря зажигалку.

– Ну... благодарю вас, – сказал он, бросив недоуменный взгляд на Поля. – Спасибо.

Позже вечером, когда он лежал, пребывая где-то между явью и сном, его мысли снова вернулись к Эмме, и он подумал, что события этого вечера успешно развеяли его хандру. Его встреча с китаянкой, хотя и очень привлекательной, убедила его, что несмотря на их разногласия, он по-прежнему испытывал к Эмме чувства, которые при всем желании не мог побороть в себе. Он пытался убедить себя, что испытывал к ней чисто физическое влечение, и что было бы нетрудно заставить Эмму подчиниться его желаниям и не морочить себе голову. Он хотел ее, и только то, что он когда-то собирался на ней жениться, заставляло его контролировать ту страсть, которую она в нем разжигала.

Но теперь ситуация была совсем другой. Приехав на Санта-Доминику, она отдала себя на его милость. Не играло роли, что он практически вынудил ее сделать это – если она готова была принести себя в жертву ради брата, какое ему до этого дело? Он повернулся в кровати. Его голова была слишком занята мыслями, чтобы он мог полностью расслабиться. Он достал портсигар и зажигалку. Закуривая, он подумал, почему же все-таки Цай Пен Ланг ушла, не сказав ни слова. Это не вязалось с ее желанием провести вечер в его компании.

Он перевернулся на спину, лениво затягиваясь. Не было ли это связано с ее нервозностью и с тем, что неожиданно поразило ее или даже испугало? Или она просто встретила кого-то, кого она знала, кто составит ей на вечер более приятную компанию, и ей было неловко вернуться и сказать прямо ему об этом?

Его мысли снова перескочили на Эмму, и он вспомнил, как увидел ее впервые. Ей было семнадцать в то время. Молодая и хорошенькая, она была полна жизненной энергии и одновременно словно несла на себе шлейф невинной юности. Она работала машинисткой в офисе его химической компании на Холланд Парк Авеню. Офис самого Деймона даже в то время был на Кромвель Роуд. Но в тот день он поехал в другое здание увидеться с одним из сотрудников лаборатории, который работал над новым методом устранения некоторых дефектов кожи. Паркуя свой «Астон Мартин» на стоянке, он чуть не сшиб Эмму.

Эта была ее вина, она тут же признала это. Она не смотрела, куда шла, и не заметила мощную машину, пока та почти не наехала на нее. Деймон улыбнулся, вспоминая, как взбешен он был и как изумлен, когда она накинулась на него и потребовала от него извинения. Он ясно помнил, что на ней в тот день было алое платье и белая блуза с длинными рукавами. Маленькая и смуглая, она напомнила ему котенка, пытающегося свирепо шипеть на неожиданно набросившуюся на него собаку. Хоть и неохотно, он не мог не восхититься ее мужеством, зная, что она не догадывалась, кто он.

Он не мог забыть ее весь день. И как какой-то влюбленный сосунок, не мог выкинуть ее из головы и в последующие дни. Он знал, что должен увидеть ее снова, и осторожно навел о ней справки. Он узнал, что ее брат тоже работал у него, и после этого остальное было уже не сложно. Он нашел какой-то предлог пригласить ее брата на ленч, а потом настоял, чтобы он привел с собой и сестру. Джонни был только рад принять приглашение, а Деймон не думал о возможных последствиях.

Эмма не принадлежала к категории людей, с которыми было легко сойтись. Начать с того, что как только она узнала, кем он был, она повела себя с ним натянуто, с трудом преодолевая робость. И хотя он чувствовал, что нравился ей, он также знал о своей репутации и догадывался, что Эмма считала, что он просто хотел развлечься с ней, как с многими другими знакомыми женщинами. Только спустя несколько месяцев он смог убедить ее в обратном, они стали везде бывать вместе, и Эмма перевернула его мир с ног на голову.

Он сначала не мог этому поверить, не хотел верить. Их отношения были такими близкими, полными страсти, скоро она должна была стать его женой. Его общественный имидж не допускал проявлений импульсивности, и он хотел, чтобы Эмма привыкла и научилась ориентироваться в его мире, прежде чем станет частью его жизни. Не могла же она полагать, что сможет вот так просто отказать ему, это было нелепо. Но именно так она и поступила. Он отказывался верить, что все это всерьез.

Но это было так. Деймон с силой раздавил окурок сигареты. По крайней мере, они не были официально помолвлены, иначе он стал бы посмешищем всего Лондона. А так только его близкие друзья знали о том, насколько серьезны были их отношения. Остальные же воспринимали их разрыв как окончание одной из его очередных интрижек. Он узнал, что, когда Эмму спрашивали о б этом, она говорила, что это он бросил ее, щадя таким образом его раненую гордость.

Деймон погасил свет и решительно взбил подушку, заставляя себя не думать больше о прошлом. Он и так провел достаточно ночей, изводя себя мыслями об Эмме, чтобы не спать еще и эту!

Во время полета из Сан-Франциско в Нью-Йорк Деймон и Поль занимались бумагами, работу, над которыми нужно было закончить до их прибытия в Лондон. И только когда «Боинг» вылетел из аэропорта Кеннеди, Деймон, наконец, смог просмотреть газеты, которые он купил в Сан-Франциско и Нью-Йорке перед отлетом. Заголовки сан-францисских газет гласили что-то о новом мировом кризисе, а под крупными заголовками, помельче было напечатано: «Жестокое убийство китаянки – второе убийство за четыре дня».

Нахмурившись, он отбросил в сторону другие газеты и дочитал заметку до конца. Имени там не упоминалось, а только говорилось, что было найдено неопознанное тело китаянки, заколотой насмерть. Тело было найдено патрульным полицейским автомобилем на обочине. Не упоминалось, где именно было обнаружено тело, и в заметке не было ничего, что могло подвести его к мысли о Цай Пен Ланг, но Деймона охватило ужасное предчувствие, что это была она. Она знала, что угрожало ей, поэтому у нее и был такой тревожный и испуганный вид.

Он дал Полю газету и, показывав на заметку, сказал:

– Что ты об этом думаешь?

Поль прочитал заметку и вопросительно взглянул на Деймона:

– Что вы имеете в виду? Цай Пен Ланг? Но это было бы уж слишком большим совпадением!

Деймон покачал головой.

– Не знаю. Она чего-то боялась. Я это чувствовал, а потом она исчезла так... – он вздохнул. – Ну, теперь уже слишком поздно. Если это Цай, ничего уже нельзя сделать.

Поль закурил.

– Нет, – сказал он твердо. – Надеюсь, вы не собираетесь возвращаться, чтобы опознать тело. Если это Цай, вы не захотите быть замешанным в дело, связанное с убийствами.

Деймон сжал губы и снова мрачно перечитал заметку. Он знал, что Поль был прав, что ему было необходимо быть в Лондоне в следующие два дня, чтобы принять участие в совете директоров «Торн Кемикалс», но, несмотря на все это, он чувствовал холодный гнев из-за этого убийства без всяких видимых причин.

В заметке еще говорилось, что не далее, как четыре дня назад было совершено еще одно убийство. Жертвой стал мужчина около сорока, англичанин, что было необычно, учитывая, что англичан среди многочисленного американского населения Сан-Франциско было не так уж много. Полиция, казалось, связывала эти два преступления, и Деймон ломал голову, пытаясь понять, что общего было между их жертвами. Он был все еще мрачен и задумчив, когда самолет приземлился в лондонском аэропорту, потом он с усилием отбросил от себя эти мысли и сосредоточился на насущных проблемах.

Аннабель играла в песке, а Эмма лежала на берегу возле нее, лениво листая журнал. Стоял великолепный день. Тент защищал их от яркого солнечного света. Прошло уже два месяца, как Эмма приехала на Санта-Доминику. Время летело незаметно, после отъезда Деймона жизнь вернулась в прежнее русло. Эмма часто и подолгу беседовала с девочкой, в основном, о жизни Аннабель уже того после трагического случая, в результате которого она ослепла. Они уже хорошо узнали друг друга. Эмма, однако, все еще не могла преодолеть внутреннее сопротивление ребенка и заставить ее говорить о событиях, предшествовавших той страшной трагедии. Несколько раз она попыталась сделать это. Как только она подводила разговор к этой теме, Аннабель немедленно, как испуганный зверек, замыкалась и уходила от разговора, стараясь отвлечь внимание Эммы на другие вещи.