Глава 9

Баррет

Как я и говорил ранее, через несколько дней «Ворота в зад» исчезли из первых строчек интернет-новостей. К счастью, это никак не повлияло на количество избирателей отца. Более того, кампания набирала обороты. Когда избиратели пошли в кабинки в Супервторник, то все они проголосовали за Джеймса Каллагана. На предварительных выборах папа обскакал всех и каждого.

Подбодренные постоянными победами, мы занимались делами предвыборной кампании. Всего за неделю до предварительных выборов в Канзасе, Луизиане и Небраске, Нинья, Пинта и Санта Мария все в таком же бешеном темпе пересекали штаты. Я понятия не имел, как папа ещё сохранил голос после стольких речей, но ему удавалось донести уверенность и силу до каждого – независимо от размера площадки или количества появившихся людей.

Где бы мы с Эддисон не появлялись, пресса наваливалась всей толпой, чтобы сфотографировать нас. Не думал, что хоть кто-нибудь из наших предполагал такую популярность нашей помолвки. Подтверждая мнение Каролины, люди поддерживали нашу сказку – какого бы черта это не означало.

К концу дня люди, в основном, были в восторге от Эддисон. В конце концов, она была работящей девушкой, которая завоевала сердце богатого холостяка. Она стала воплощением сказки, где красавица приручила чудовище и, черт возьми, если эта девушка не знала, как использовать собственные чары. Эддисон без усилий переходила от общения с фермерами из глубинки к болтовне с закаленными политиками. Некоторые помощники шутливо называли ее «Кейт», имея ввиду жену Принца Уильяма, Кэтрин Мидлтон. Другие утверждали, что Эддисон оказывает такое же влияние, как принцесса Диана, которая вдохнула жизнь в затхлый Дом Виндзоров (примеч.: Виндзоры – царствующая королевская династия в Великобритании), только в нашем случае, Эддисон вдохнула жизнь во временами скучный мир политической агитации.

Любая мелочь могла стать решительной для папиной победы над его главным противником, Клиффом Вотерстоном. Мужик мог спокойно сыграть Винстона Черчеля в фильме, и у двух его сыновей были такие же бульдожьи черты. С тех пор, как Америка стала одержимой поверхностными молодостью и красотой, они со всеми потрохами попались на наш крючок.

Чем больше времени я проводил с Эддисон, тем лучше понимал, что не так уж и притворяюсь. Рядом с ней было невероятно легко. Да, мы спорили, много, но я больше не чувствовал ее презрения. Изначально меня не заботило то, нравлюсь я ей или нет, но теперь... теперь я решил показать ей себя в другом свете.

Эддисон становилась важной для меня. Мне нравилось ее чувство юмора, ее очарование и ее тепло. Люди полюбили ее, и я уже начал гадать, не попал ли сам под ее чары.

«Соберись, Каллаган».

Из раздумий меня выдернул Тай, помахав перед лицом пивом.

– Хочешь одно?

– Черт, да, – ответил я, забирая у него бутылку. Открыв ее, я сделал два больших глотка, прежде чем опустить бутылку, а потом потер глаза, чтобы прояснить зрение. Последние несколько часов я провел в автобусе, пытался работать и сейчас нуждался в перерыве.

Когда Эддисон вышла из ванной, я дважды осмотрел ее. Дело было не в том, что она сменила свое платье на пару легинсов и большую футболку, а в том, что девушка паршиво себя чувствовала. Она не жаловалась, но последнюю неделю ее знобило. Сегодня у Эддисон под глазами залегли темные мешки, которые резко контрастировали с белым, как стена, лицом. Я толком не смотрел на нее с тех пор, как девушка завалилась на диван, зарылась в несколько одеял и с головой погрузилась в свой компьютер. Не мог поверить, насколько быстро ухудшилось ее состояние.

Так как я никогда не умел деликатно разговаривать, выпалил.

– Боже, ты словно из ада вернулась.

Тай дал мне подзатыльник.

– Идиот, – пробормотал он.

– К твоему сведению, – Эддисон нахмурилась, – сейчас мой внешний вид меня волнует меньше всего, – она провела салфеткой под носом. – Но уверяю, чувствую я себя ещё хуже, чем выгляжу.

– Извини. Как-то по-дурацки получилось, – застенчиво произнес я и потер заднюю часть шеи.

– Я обещала Сандре, что к завтрашнему митингу буду выглядеть достойно, и не опозорю тебя.

«Опозорить меня? Она переживала, что опозорит меня?»

Когда девушка внезапно покачнулась, я вылетел из своего кресла и поддержал ее за плечи.

Ее стеклянный взгляд встретился с моим.

– Спасибо.

– Послушай, мне насрать на митинг. Я о тебе волнуюсь, – когда брови Эддисон встретились с волосами, я пояснил, – да, именно. Ты уже неделю болеешь и тебе ни капельки не лучше.

– Просто простуда.

Я покачал головой.

– Не думаю. Возможно, нам следует остановиться и отвезти тебя в скорую или ещё чего.

– Нет, нет. У нас нет на это времени.

– Мы найдем.

– Я в порядке. На следующей остановке куплю какие-нибудь лекарства от простуды.

– Для начала – да, но почему бы тебе не полежать ещё немножко?

Эддисон посмотрела через плечо на компьютер.

– Но я должна просмотреть заметки, которые прислал мой заместитель.

– Тео и без тебя справится. Ты должна вернуться в кровать.

Прежде чем она смогла запротестовать, я обнял ее за талию и повел по проходу к спальне. Открыв дверь, я протолкнул девушку внутрь и повлек к кровати.

– Хочешь что-нибудь поесть или попить?

Эддисон молча скинула туфли, с интересом разглядывая меня.

– Ты серьезно?

– Что?

– В смысле, все это – часть, – она нарисовала в воздухе кавычки, – фейковой предсвадебной заботы, или ты действительно предлагаешь свою помощь?

Черт меня подери, если ее слова не ужалили немного, словно я был каким-то бессердечным ублюдком, который не мог заботиться о благополучии другого человека.

– Так как все в поезде в курсе нашей помолвочной хитрости, мне нет смысла притворяться, верно?

– Что насчет Саттона? – возразила она.

О, ради всего святого. Я не переставал думать об этом аутсайдере, которого мы подобрали в Джорджии. В каждой семье был негодный человек, а Саттон Каллаган был в моей. Хоть его IQ и было заоблачным, парню не хватало обычного здравого смысла. Если бы Саттон не был одним из лучших политических стратегов, не думаю, что папа признавал бы его, тем более что он был его кузеном. Парень закончил университет Лиги Плюща, но был слишком груб и всегда отказывался от того захолустья, где он вырос, после того, как его отец – брат моего дедушки – «недостойно» женился – как говорила бабушка Каллаган – и это означало, что он женился на девушке, которая стояла намного ниже него в обществе.

– Хорошо, ладно, есть один человек, который ничего не знает, но, поверь мне, когда я говорю, что это не имеет ничего общего с моим обращением с тобой.

Эддисон смотрела на меня с таким напряжением, словно сейчас начнет светить лампой мне в лицо и принудит меня сказать правду. Наконец в ее глазах мелькнуло принятие, и девушка вернулась к туфлям. Я прошел мимо, чтобы поправить простыню и одеяло. Когда закончил с этим, взбил две подушки, чтобы убедиться, что ей будет максимально комфортно. Закончив, я отступил и пропустил Эддисон вперед. Когда я посмотрел на нее, увидел, что девушка смотрела на меня широко открытыми глазами.

– Что?

Она несколько раз моргнула.

– Ты такой... домашний.

– К этому времени тебе бы уже стоило понять, что я человек многих талантов, – рассмеялся я.

– И вечный эгоист, – Эддисон фыркнула.

– Я постоянный.

– И постоянное большое самомнение.

Я посмотрел на свой пах, прежде чем ответить.

– И это тоже.

Думал, она наорет и скажет мне засунуть свои намеки глубоко в задницу, но девушка рассмеялась.

– Как бы сказал мой дедушка – ты ходячая катастрофа, Баррет.

– Какой есть. А теперь забирайся в постель.

Когда ее колени утонули в матрасе, Эддисон посмотрела на меня через плечо.

– И ты не станешь пытаться затащить меня в кровать?

Пришел мой черед смеяться.

– Нет. Ты опередила меня.

– Какое разочарование.

Я начал укладывать ее в постель. Когда уже подумал, что больше ничем не смогу ее шокировать, выражение лица Эддисон сказало мне совершенно другое.

– Я ещё раз спрошу тебя: хочешь чего-нибудь поесть или попить?

Девушка покачала головой.

– Нет, спасибо. Я просто хочу спать.

– Хорошо, – я протянул ей пульт от телевизора. – Думаю, тебе лучше отлеживаться, пока мы не вернемся в отель, – погрозив девушке пальцем, я добавил, – и только попробуй коснуться ногами пола, кроме как для похода в туалет. Если проснешься и чего-то захочешь, просто напиши мне, хорошо?

– Хорошо, – Эддисон улыбнулась.

Довольный тем, что сделал для нее все возможное, я решил, что лучше уйти. Когда подошел к двери, Эддисон позвала.

– Баррет?

– Да? – ответил, посмотрев через плечо

– Спасибо, за твою заботу... за внимание, – девушка улыбнулась.

– Без проблем.

Закрыв дверь, я вернулся на свое место. Когда потянулся за своим пивом, почувствовал, как любопытный взгляд Тая прожигай мне спину.

– Чего? – повернувшись к нему, спросил я.

– Ты проводил Эддисон в кровать.

– Да, Капитан Очевидность, проводил.

Тай медленно покачал головой.

– Вряд ли я когда-либо видел, чтобы ты делал что-то подобное для женщины, ничего не ожидая взамен. Особенно для той, которая больна и сексуально непригодна.

Какого черта? Даже Тай?

– Знаешь, я реально начинаю уставать от темы «Баррет-ублюдок», которая, кажется, нынче в моде. Сначала Эддисон спросила о моих мотивах из-за заботы о ней, теперь ты выпалил, что я не показываю ни унции сострадания за рамками секса.

– Извини, мужик, не хотел, чтобы так вышло, – виновато посмотрев, сказал Тай. – Меньше всего я хотел издеваться над тобой по этому поводу. Хочу, чтобы ты знал, что я горжусь тобой.

– Вернись к реальности.

– Уже, – возразил он.

Когда я развернулся, чтобы недоверчиво посмотреть на него, Тай улыбнулся.

– Признаешь ты это или нет, но ты всегда был засранцем, когда дело касалось женщин.

– Я достаточно зрелый, чтобы признать, что был ублюдком по отношению к противоположному полу, – нахмурился я.