Следующие несколько дней я была безработной и бездомной. Конечно, я могла бы, прижав хвост, уехать к родителям в Северную Каролину, но для этого была слишком независимой. Мой сильный характер был одновременно благословением и проклятьем для моих родителей. Это они научили меня быть упертой и твердо стоять на ногах. Когда они были миссионерами в Центральной Америке, мои брат, сестра и я научились быть напористыми и находчивыми, но мне кажется, сейчас они бы хотели, чтобы я стала менее независимой и самодостаточной. Например, нашла бы работу поближе к дому, вышла замуж за какого-нибудь молодого священника из их церкви, как это сделала Эми, моя старшая сестра.

Вместо этого, я осталась со старшим братом в Арлингтоне до тех пор, пока не нашла работу в штабе Каллагана. Через несколько месяцев моей зарплаты хватило на то, чтобы перебраться в чересчур дорогую и столь же чересчур дерьмовую однокомнатную квартиру в городе – ту самую, из которой я неслась как безумная, опаздывая этим утром.

Улучив свободную минутку, вытащила из стола супер-клей. Разложив на столе материалы, почувствовала себя хирургом перед операцией. Спасение нежно любимых и таких нужных туфель было важным делом.

– Ты нужен мне, Чу. В тебе еще теплится жизнь, приятель, – уговаривала я.

Положив ладонь на пятку туфли, я прищурилась.

– Твой каблук исцелен, Чу! – изобразив проповедника на телевидении, торжественно провозгласила я.

– Мисс Монро?

Я подскочила на месте и подняла голову от туфли, чтобы увидеть Бернарда Джорджа, главу кампании. Моего босса. Очень важную шишку.

– Да, сэр? – с трудом сглотнув, пропищала я.

– Можно Вас на пару слов?

Ох, черт, черт, чеееееерт! Никто не подходил к мистеру Джорджу «на пару слов». Сначала нужно пройти через три инстанции, просто чтобы помахать ему рукой. У его роскошного офиса с видом на Потомак было больше охраны, чем на досмотре в аэропорту. Это был плохой знак.

– Да, сэр, конечно, – я заставила себя выдавить улыбку.

Надев свою покалеченную обувь, кривой походкой направилась за мистером Джорджем. Испорченные Чу, казалось, были предвестником моего скорого ухода из кампании, и мой подбородок дрожал, пока я пыталась справиться с неминуемой угрозой. После увольнения отсюда дороги назад не будет, у сотрудников политического аппарата долгая память, если это касалось тех, кто облажался. Через четыре года появится новый кандидат, но тебя всегда будет преследовать слава неудачника, словно библейский знак зверя на лбу (примеч. – Знак зверя – это число 666, или имя зверя с семью головами и десятью рогами, Откровение 13).

Вместо того чтобы отвести меня в свой офис, мистер Джордж придержал для меня стеклянную входную дверь. Я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Мне даже не полагался визит вежливости в его офис. Возможно, прямо сейчас кто-то расчищал место на моем столе. Похоже, повторяется та же история, что и в штабе Грегсона. Учитывая, как надирала всем задницы на работе, я не могла не удивиться, чем именно так обидела мистера Джорджа.

Он удостоил меня натянутой улыбки, пока мы шли к лифту. Вниз мы спускались в неуютном молчании. Спустившись на первый этаж, направились к черному ходу. Боже, какой позор... Вместо того, чтобы отдаться порыву устроить истерику, я распрямила плечи и подняла голову. Позже у меня будет время, чтобы развалиться на части, а сейчас нужно сохранить лицо.

Снаружи меня ослепило солнце, и когда глаза привыкли, я с сомнением бросила взгляд на мистера Джорджа, стоявшего перед лимузином.

– Ух ты, вы, парни, даже увольняете стильно, да? – заметила я.

– Прошу прощения? – темные с сединой брови мистера Джорджа поднялись наверх.

– Вы же увольняете меня, так?

Мужчина усмехнулся.

– Конечно же, нет. Вы одна из лучших координаторов волонтерской службы, что я видел за все годы управления кампанией.

Внезапно я почувствовала стыд за свою реакцию: моментальное переключение на параноидальные умозаключения было одной из худших черт моего характера.

– Извините. Просто... никто из работников нашего уровня никогда вас не видит, и совсем немногие приходили на встречу с вами. Я не могла предположить ничего другого, кроме увольнения.

– Нет, мисс Монро, Вас никто не собирается увольнять.

– Тогда, что происходит?

– Сенатор Каллаган хочет кое-что обсудить с вами в частном порядке.

– Что за херня? – от удивления я потеряла управление над своим языком. Меня тут же прострелило раскаяние, а щеки запылали. – Простите за мой язык. Это все так неожиданно.

Мистер Джордж только засмеялся.

– Все в порядке, мисс Монро. Иногда я тоже перестаю следить за речью.

Сложно было представить мистера Джорджа менее благопристойным.

Мои ноги в Чу затряслись. О чем сенатор Каллаган мог хотеть со мной поговорить? Часть меня хотела видеть стакан наполовину полным, то есть, что-нибудь в духе продвижения по службе в штабе кампании, но пессимиста во мне было гораздо, гораздо больше, особенно в такое паршивое утро, как сегодня.

Внезапно по позвоночнику расползлось леденящее чувство. Хотя я почти каждый день сражалась со своей самооценкой, как и любая другая женщина, в глубине души понимала, что выгляжу вполне достойно. Что если сенатор Каллаган увидел мое фото и решил, что я ему сгожусь? И пусть он был хорош для своего возраста, я бы ни за что на свете не согласилась использовать секс для продвижения карьеры.

В этот момент я начала напевать себе под нос «He Had It Coming» из мюзикла «Чикаго». Учитывая то, что всю среднюю и старшую школу я была занята в театре, то часто напевала мелодии из шоу, когда нервничала. Как правило, выбранный мотивчик всегда соответствовал настроению.

Когда водитель распахнул дверцу лимузина, мистер Джордж похлопал меня по спине.

– Перестаньте так нервничать, мисс Монро. Ваша работа не пострадает, и, что гораздо более важно, вы тоже.

Его понимающий взгляд вызвал у меня вздох облегчения.

– Рада это слышать, сэр, – ответила я, падая в лимузин. Я сдвинулась дальше по сидению, чтобы освободить место для мистера Джорджа, который последовал за мной.

Как только мы тронулись в путь, мистер Джордж достал мини-бутылочку «Моет» (примеч. – одна из самых известных марок шампанского) из мини-холодильника.

– Не хотите ли шампанского? – предложил он.

И хотя это наверняка успокоило бы мои расшатанные нервы, я решила отказаться. После чемпионского завтрака, состоявшего из черного кофе и пончиков, вряд ли мой желудок справится с пузырьками. Кроме того, мне понадобится ясная голова, а от алкоголя моя проницательность явно пострадает. Был еще один малопривлекательный факт: шампанское вызывало у меня отрыжку, и последнее, чего мне хотелось, так это шокировать мистера Джорджа после моего и без того хамского поведения.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я.

Подмигнув, мистер Джордж поставил шампанское на место и протянул мне бутылку воды.

– Просто для сведения, я не пытался вас напоить, чтобы потом соблазнить.

Мои щеки покрылись румянцем смущения, потому что как раз об этом я и подумала.

– Я об этом даже не думала, – солгала я.

– Как раз об этом вы и подумали, как и о том, что согласившись, вы вряд ли успокоились бы перед встречей с сенатором Каллаганом.

– Как вы об этом узнали? – я распахнула глаза.

– Потому что сама идея ехать на лимузине к влиятельному человеку, по общему мнению, выглядит достаточно порочно. Добавить к этому тот факт, что вы – привлекательная молодая женщина, и все становится еще хуже.

– Ну... я...

– Раз уж я смог предугадать ваши худшие опасения, то решил, что пара глотков алкоголя вас успокоит.

– А смогли ли вы предугадать, что я отказалась потому, что из-за шампанского у меня отрыжка? О, господи, я что, сказала это вслух?

– Да, но я понимаю, о чем вы. У меня тоже от него жуткое расстройство пищеварения, – мистер Джордж усмехнулся.

Я улыбнулась.

– Дайте-ка догадаюсь, до работы в штабе вы, наверняка, работали в аналитике.

– Вы хороши, мисс Монро. Я тридцать лет проработал в ФБР. Так что управление предвыборной кампанией – это своеобразный выход в отставку.

– Как по мне, так не очень расслабляющее занятие.

– Это дает пищу для ума, чего я и добивался. Кроме того, у меня есть свободное время между выборными годами, – мистер Джордж развернулся ко мне. – Достаточно обо мне. Расскажите, как хорошо вы знаете Джеймса Каллагана?

На моем лице появилась ухмылка.

– Даже во сне могу перечислить его принципы в отношении внутренней и внешней политики, не говоря уже о статистике его голосов в Сенате.

Мистер Джордж кивнул.

– Примерно так я все себе и представлял. Но меня больше интересует, что вы знаете о нем, как о человеке.

Неожиданный вопрос, но, несмотря на то, что работая в волонтерской службе, я редко интересовалась личной жизнью сенатора Каллагана, это не значило, что мне нечего было сказать. Если и было что-то, чем я могла гордиться, так это чересчур старательная подготовка к любой возможной ситуации.

– Прежде чем пройти собеседование в штабе Каллагана, я немного изучила его биографию.

– И что же вы узнали? – поинтересовался мистер Джордж, потирая свой подбородок.

– Вы хотите, чтобы я рассказала все, что знаю? – нахмурилась я в замешательстве.

– Да.

Что ж, ладно, сами напросились. Втянув в легкие воздух, я начала воспроизводить по памяти, словно зачитывая доклад на уроке.

– Джеймс Торнтон Каллаган родился в Александрии, Виргиния, в 1943 году. Он учился в нескольких военных школах, окончил Вест-Пойнт (примеч. – высшее федеральное военное учебное заведение армии США в городе Вест-Пойнт, штат Нью-Йорк. Является старейшей из пяти военных академий в США), был награжден за службу во Вьетнаме. Отслужив два срока в звании майора, вернулся домой и начал работу в «Каллаган Корпорейшн» – компании, которую с нуля основал его дедушка. Его первая жена Силия умерла через два года после свадьбы. Как и Джон Ф. Кеннеди, в свой первый срок в Сенате он был холостяком. Через десять лет после смерти Силии он женился на Джейн Баррет, состоящей в дальнем родстве со знаменитым семейством Вандербильт, и у них есть трое детей: Джеймс Торнтон, более известный как Торн, Баррет и Кэролайн.