Если бы просто рассказали, ещё бы ничего, ясно, что преподнесли в худшем свете, опустив, что Тинка долго сопротивлялась и пошла на уговоры Софьи скрепя сердце.

Вдруг она с грустью осознала: у неё с подружками не было настоящей дружбы, лишь одни детские совместные игры, иначе они не стали бы вести против Тинки интриги. А в том, что так это и есть, нетрудно было догадаться по преувеличенно любезным лицам бывших подружек, на которых, на самом деле, не мелькало и тени сожаления.

В другое время Тинка прямо бы высказала им всё в лицо, теперь же она решила не унижаться, к тому же, как любит повторять Алексей Кравченко, прямота не всегда самая удачная политика в человеческих отношениях. Поэтому была с ними равнодушно вежлива.

Зато к Вадиму воспылала неприязнью. Внешне пыталась не показывать её, но глаза, горящие откровенным презрением, выдавали Тинку, особенно когда сталкивалась с ним лицом к лицу. В ответ парень старательно не замечал её, даже не здоровался, всем своим видом демонстративно давал понять, что увлечён Милочкой. Он теперь её встречал на перекрёстке, ходил с ней в кино.

Иногда Тинка ловила на себе его тоскливые взгляды, это ещё больше злило её: интуиция ей подсказывала, Вадим не равнодушен к ней, но волочится за девочкой, к которой его сердце не тянется, из глупого чванства. Ну, никак не из ревности, о ней и речи не могло быть, потому что Тинка сразу показала всем, что не собирается дружить с Русланом, которому прямо и заявила при встрече, когда он попытался навязать ей своё общество.

- Ты хороший парень и нравишься многим девочкам, - тем не менее постаралась не обижать его резким отказом, она не хотела, чтобы Руслан испытал чувство униженности, которое изведала когда-то сама, поэтому говорила мягко, хотя и твёрдо. - Если бы ты вот так стал ходить за мной год назад, я бы была на седьмом небе, а теперь я другая. Не хочу обманывать и притворяться - увлечение тобой прошло. И ты, думаю, не очень-то влюблён в меня, признайся, просто тебе с чего-то взбрело в голову поухаживать за мной. - Она спокойно смотрела в серые удивлённые глаза парня, чувствуя себя в свои 16 лет взрослой. Да, она выросла и стала многое понимать в жизни.

- Мы могли бы дружить, - было начал возражать Руслан.

- Зачем? - перебила его Тинка. - Это ни к чему не приведёт, тебе будет скучно со мной, для дружбы у нас нет общих увлечений.

- Правда, - неохотно согласился парень. - Если честно, я не очень-то верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Или влюблены, или нет. - Потом взглянул на неё вопрошающе. - Ты действительно думаешь, что ничего не значишь для меня? Это не так, в тебе что-то есть, что привлекает меня. Если передумаешь, дай знать. Да, хочу сказать, не надейся, что Вадковский бросит Милочку, таких не бросают! Хочешь, я выручу тебя, поизображаем ему назло любовь.

- Не хочу! - ответила Тинка решительно, она не стала объяснять Кузнецову о своём разочаровании в Вадиме. О, если бы тот вдруг приполз на коленях к ней, покаялся и попросил прощения, всё равно не простила бы его Тинка - до того сильно обидел он её своим высокомерием и убеждённостью в своём превосходстве!

Нет, она не ниже и не хуже его, никого другого в школе не хуже. Да, не так красива, как Милочка, но и в её внешности есть свои достоинства. С новой причёской волосы стали мягче и послушнее, уже не торчат в разные стороны. Кожа стала гладкой, шелковистой, прыщики почти не давали о себе знать. И глаза, когда чуть подкрасишь ресницы тушью, что дала старшая сестра, становятся выразительными и яркими. Тинке стали нравиться её собственные глаза. Ей нечего себя стыдиться, пусть Вадим пыжится от своей значимости, пока не лопнет, ей уже нет до этого дела. И не будет никогда.

Она даже порывалась уничтожить открытку с Линой Кавальери, чтобы итальянка не напоминала ей своего, так сказать, «потомка» в кавычках, родившегося внешне на неё похожим, а поступками, смех и только, - в князя Ивана Барятинского. Но пожалела - всё-таки реликвия!

Глава XIX

Как легко можно было выдрать и уничтожить страницы из личного дневника много лет назад, когда в него из любопытства заглянула мать. Осталась тогда от него лишь твёрдая тетрадная обложка с чистыми листами, но и её Вадим вскоре выбросил в мусорный контейнер, как неприятное напоминание. С тех пор не вёл дневника.

Теперь не выдерешь «страницы» из прошлого - приятные и радостные «страницы» общения с Тинкой. И не перепишешь последующие, когда с досады стал ухлёстывать за Милочкой, не вызывающей в нём никаких чувств. Вадим злился и негодовал: он хотел ухаживанием за Ланиной с корнем вырвать из сердца эту девчонку, напоминающую ему русалочку из сказки Андерсена, а в результате ещё больше увяз в необъяснимом влечении к ней. Оскорбив её, досадил только себе.

Его тянуло к Тинке - сколько бы он ни уверял себя в обратном. Стоило ей только появиться на горизонте, Вадима охватывала лёгкая дрожь, и всё в нём, словно был локатором, настраивалось на неё, хотя делал вид, что, кроме Ланиной, никого из девчонок не замечает. В действительности Вадим замечал лишь Маслёну. Он обратил внимание, да и не только он, но и другие ребята, что из Свердловска она вернулась похорошевшей, превратилась в привлекательную девушку.

- Хочу такой же «гаврош» на голове. - Тут же загорелась Люська Быкова и даже побежала в парикмахерскую, чтобы сделать подобную Тинкиной причёску, но знакомая парикмахерша отговорила её резать волосы, как выразилась сама Люська, та была вся в ужасном негодовании, как можно такие красивые волосы, похожие на лён, уничтожать и превращать чёрти во что. - Я тебе, Маслёна, не в обиду говорю, - обратилась к Тинке, чтобы сгладить своё «чёрти во что», - на твоей голове столько волос, что, чем больше обрежешь, тем красивее, а мне надо каждый волосок беречь.

Но не только причёска была другой в Тинке, в ней ощущалось не привычное для неё спокойствие. Держалась она уверенно и не задиралась, когда что-то не устраивало её. Вся казалась наполненной доброжелательностью. Зеленовато-голубые глаза уже не были колючими, смотрели на всех мягко, с теплотой. Если перед ними был не Вадковский. Даже к Милочке и Алёнке Тинка относилась терпимее, кивала им при встрече. А к Вадиму относилась как к пустому месту. Не здоровалась, впрочем, когда сталкивались лицом к лицу, глаз не опускала и не отводила, просто пронизывала взглядом как ничтожное насекомое.

Он пытался отвечать тем же, только не успевал, потому что по мере того как она приближалась, впадал в ступор, и из его головы вылетали все не благие намерения бросить ей в лицо что-нибудь обидное.

В День Победы на школьном стадионе после митинга прошли районные соревнования по разным видам спорта. Тинка участвовала в беге на сто метров и в прыжках в длину: больше учитель физкультуры не сумел её уговорить, хотя она неплохо бегала длинные дистанции.

Лучше всего ей удавались прыжки. «У тебя прекрасная толчковая нога», - хвалил её физрук, сама же Тинка считала, что большой прыжок ей удаётся из-за ощущения лёгкости и полёта в теле - лишь отрывается от земли, как летит словно птица. Так и в стометровке, бежит, будто ветер подгоняет, скорей бы всех обогнать. Она желала не так победить, как не проиграть.

Иной раз Тинке казалось, с какими бы сильными бегунами её ни поставили, она их обгонит - такая в ней сидела уверенность. Вот и в этих соревнованиях она пришла первой в группе девчонок и прыгнула дальше всех своих сверстниц, правда, физрук ворчал, что результат оказался чуть хуже, чем на уроках, но всё равно был лучшим.

Вадим не участвовал в соревнованиях, он и Милочка были среди болельщиков, когда бежала Тинка, кричал вместе со всеми, подбадривая своих, караярских. Потом она тоже стала болельщицей, присоединившись к Галочке Иноземцевой.

В последнее время они с ней сдружились. К своему удивлению, Тинка открыла для себя, что скованная и стеснительная Галочка совсем не скучная, как ей и подружкам казалось раньше. Она даже склонна к авантюризму: поведала о себе с юмором, как в санатории назначала понравившемуся мальчику встречи от имени таинственной незнакомки, так запуталась, что пришлось однажды прятаться от него почти час под кроватью.