И по праву почвы- вполне мог претендовать на северо- американское гражданство.

Папахен маленького Эриха после Ноября 1918 года, насмотревшись на революционных гамбургских матрозен, быстренько пристроился кочегаром на датский пароход «Принцесса Луизетта» и отбыл куда-нибудь подальше от обезумевшего фатерлянда.

Подальше — оказался Чесапикский залив и город Потсмут…Где Генрих Хутцен и устроился садовником в доме владельца макаронной фабрички. Был двадцатилетний Генрих силён и хорош собой, здоровье на войне не потерял, а у хозяина была дочка…Правда, 29 лет от роду, совсем слегка хромая, правда, рябая и косая на оба глаза…Зато хозяйственная, а это главное, правда, майне херр?

(Фото: Наряженный, как на пышных похоронах, жених, и невеста под густой непроницаемой фатой)

Единственное, что мешало счастью новобрачных, было то, что выполнять супружеские обязанности Генрих мог только в полной темноте (иначе его тошнило)…но так даже романтичнее, вы не находите?

Тем не менее, Эрих (Джон) Хутцен (Джонс) — родился таки…

Жили супруги очень хорошо, даже зажиточно (Фото: Миссис Джонс пинками вышибает своего супруга из пивной, а маленький Джонни смотрит на это непотребство из окошка семейного «Форда-Т»)

Так что от свинцовых мерзостей жизни в Веймарской Германии малыш был избавлен.

А по рассказам дэдди ему рисовалась жизнь далёкой и прекрасной страны, с величественными готическими соборами, романтическими замками на скалах Рейна, красными черепичными крышами старинных городов…

Мамми, души не чаявшей в единственном сыне, на окончание секондари скулл подарила ему путешествие в Европу…о чём проклинала потом себя всю оставшуюся жизнь.

Берлин 1936 года встретил Джона оглушительной музыкой и рёвом толпы, запахами тысяч цветов и жареных баварских сосисок, огнями витрин и всполохами фейерверков…Олимпиада. Роскошная витрина национал-социализма!

Разумеется, Джонни, которого соседские мальчишки- белая рвань, мексикашка, ниггер и жидёнок — лупили за его говнистый характер с пугающей регулярностью, сразу всё понял.

И подал прошение о восстановлении Имперского гражданства как фольксдойч.

И ему повезло- рассовая комиссия, долго измерявшая его холодными стальными циркулями, пришла к выводу о его полной аутентичности арийскому типу…Вот посмеялся бы над этим его дедушка, специалист по итальянским пасте и спагетти — Мозес Соломон Розенталь…

К счастью, не дожил старик до такого позора.

Эрих не вернулся домой, в родной Бангор…Вместо этого — его ждал вермахт.

И тут ему повезло — как имевшего среднее образование- направили во флюгшуле…

Спустя три года- унтер — офицер Хутцен стал подлётывать…не летать. И тут ему тоже повезло — после кратковременного участия в Польской кампании — «Мы были в деле- всего лишь три недели, Окончилась сполна- весёлая война…» — остался он на Востоке, не сунули его в пекло над Проливом…

….Когда вынырнувшее из ада сатанинское отродье (как описал немецкий очевидец атаку МиГ-3) располосовало ему весь самолёт, Эрих уже не думал про русских баб…Бросая машину из стороны в сторону, слыша в шлемофоне отчаянный визг оберст-фельдфебеля, он думал лишь о том, как унести свою задницу…И когда машина, задымив, свалилась в штопор — он рванул замок привязных ремней и когда центробежная сила вышвырнула его из кабины- тут же кольцо парашюта. Раскрывающийся купол просто вырвал его из кабины…последнее, что он услышал, пока штекер не вылетел из разъёма, было: «Эрих, Эрих, не броса…»

Ну, тут уже каждый сам за себя…

Эриху очень повезло- раскрывшийся купол чуть погасил скорость- а случившееся под ногами болотце сделало всё остальное…

Вылезя на более- менее твёрдую кочку, Эрих осмотрелся…Кругом был какой-то некультурный, не ухоженный лес. Ни тебе лавочек, ни ручных белочек…

А вот обитатели в лесу были. Хрустнула под ногой ветка- и перед Эрихом встал туземец, в чёрного цвета странной одежде, напоминающей стёганные доспехи японских самураев…

Сам-то Эрих был в сером суконном френче однобортного фасона без всяких эмблем и пуговиц военного образца, в брюках на выпуск такого же цвета и замечательного немецкого качества, в фуражке с большими кожаными наушниками, в гражданской шелковой рубашечке, кожаных желтых ботинках с толстой подметкой. Хоть сейчас на танцы!

Туземец, татуированный, как вождь маори, смотрел на это великолепие и радостно улыбался.

Эрих выхватил из кобуры пистолет Люгер Р08. Другой рукой он достал из бокового кармана книжку с картонными страничками.

На страничках были нарисованы чудесные картинки…

Вот руссище Иван, в окружении замученных кровавосталинскимрежимом детишек и уродливой жены, горюет у пустого горшка…

Вот руссише Иван идёт в лес с топориком и верёвкой…наверное, вешаться от отчаяния.

Вот руссише Иван встречает в лесу немецкого лётчика и провожает Белого Господина к немецкому командованию…

Вот немецкое командование за это дарит руссище Ивану много-много «разны полезны вестчей»…

Вот счастливый руссище Иван в окружении счастливых и сытых детей и резко похорошевшей жены. На стене- убранный украинским рушником портрет и надпись «Пан Хiтлер- вiсвободитель»

Долго, качая головой и заглядывая Эриху в глаза, рассматривал чудные картинки туземец…а потом посмотрел в глаза ещё раз…

И так это не понравилось Эриху, что он, решивши странного туземца ликвидировать, поднял ствол пистолета…

Интересно, что голова Эриха всё же осталась висеть на полоске кожи. Кирко-мотыга — грозное оружие в умелых руках.

А «Росписной» был расстроен до слёз…»Бугор, я не понял…Видишь- базар тру. Зачем ты лез? Взял и всё испортил…Напорол мне косяка…»

Эриху — опять повезло. Если бы не подкравшийся сзади бригадир с киркомотыгой- умирал бы Эрих долго. Долго-долго…

Огромный серый многогранник не обвалованного дота. Дот находится перед обратным скатом холма, прикрытый от противника…Но теперь, пользуясь отсутствием пехотного прикрытия и доскональным знанием секторов обстрела (спасибо полковнику Леуту), немцы вышли на гребень. Расчёт противотанковой Pak 35\36 расставляет станины пошире. Наводчик опускает ствол орудия на минус 8 градусов, целится в дверь каземата. Звучит первый выстрел…Нет, не пробить броню!

Не припадая к земле, не прячась, заведомо зная сектора обстрела, подходят к многограннику немецкие сапёры.

Защитная труба перископа имеет на верхнем конце запорную крышку, которая закрывается при помощи вспомогательной штанги изнутри…Вот немец кладёт на эту крышку гранату. Взрыв.

Теперь вернувшиеся сапёры в открывшуюся трубу перископа опускают 150- килограммовый заряд, в виде длинного, перевязанного бечевой шнура.

Гремит глухой взрыв…видно, как бетон дота трескается по слоям трамбования…

А внизу- люди еще живы. Засыпанные бетонной пылью так, что их окровавленные лица кажутся алебастровыми, они спускаются на нижний этаж ДОТа…Он заполнен водой, хлынувшей из разбитой скважины…Вода словно кипит от сыплющихся с потолка осколков. Это немцы всё взрывают и взрывают казематы…

Потому что, как только они прекращают это делать, то вновь оживают амбразуры, сгоняя немецкие войска в болото…

Вот, волоча за собой 36-ти килограммовую установку «Фламенверфер-35», подползают немецкие огнемётчики… С дистанции 30 метров они направляют струю чёрно-багрового пламени на амбразуру. Но помогает мало, заслонки из хромо-никелевой стали огонь держат хорошо- хоть и стекленеет оплавленный бетон…

Тогда немцы одевают противогазы и поднимаются на крышу дота, таща цилиндрические баллоны…

В доте слышат змеиное шипение…пахнуло удушливой волной. Люди кашляют, их рвёт кровью. Но никто не выходит с поднятыми руками из обречённого дота…

Военный Совет открывает контр- адмирал. Д.Д Рогачёв.