Сначала клетка, потом паразит клетки.

А клетки-паразиты (микробы) могли появиться только после того, как сформировались многоклеточные животные и растения.

А многоклеточные паразиты (глисты, например, а также вши, блохи, комары) после того, как сформировались крупные животные-кормильцы…

Кстати, у червей и комаров нет уже стопроцентного паразитизма. Кормятся они за чужой счет, но все-таки размножаются сами, не заставляют, подобно вирусам, изготовлять свое потомство.

Почему же природа не изобрела на Земле разумные вирусы?

Не успела? Все-таки и разум существует не так давно.

Впрочем, не обязательно же залезать в мозг, чтобы распоряжаться чужим телом. Как мы знаем, на белом свете встречаются очень даже «разумные» паразиты, так называемые «далеко не дураки». В череп они не втискиваются, но пудрить мозги умеют… А не столь разумные гнут горб, чтобы прокормить их, одеть понаряднее. Все необходимое получают человекообразные паразиты, правда, подобно глистам и комарам, разножаются они самостоятельно.

Видимо, разумный вирус не прижился бы на Земле. У него нет никакого преимущества перед человекообразными. Но вот для расселения по космосу он явно был бы полезен. Перефразируя Вольтера, можно было бы сказать: «Если бы этого вируса не было, надо было бы его изобрести».

И уж, во всяком случае, следовало выдумать в фантастике, которая так много усилий и бумаги потратила, описывая межпланетные переселения.

Как хорошо: «…прилетаешь на чужую планету, приобретаешь тело, пригодное для жизни на той планете».

И тут я запнулся.

И застрял.

Надолго, на несколько лет.

Застрял я потому, что начал припоминать что-то похожее в фантастике.

Прежде всего я подумал о «Жуке в муравейнике» братьев Стругацких. Там непонятные грозные и опасные Странники оставляют зародышевые клетки, из которых вырастают люди, неотличимые от земных, но запрограммированные на какую-то невнятную диверсию. Авторам и их осторожным героям с трудом удается избавиться от этих звездных диверсантов. Не совсем такое, но близкое. У Стругацких нет проникновения в мозг, но вселение на Землю осуществляют зародыши.

Несколько раньше вышла в свет повесть Снегова «Посол без верительных грамот». Здесь вселенцы не подсылали зародыши, а воздействовали на гены людей. И рождались люди как люди по внешности, но подчиненные инопланетянам, их задания выполняющие.

А у Александра Мирера — вселение в мозг без оговорок. Его пришельцы, чтобы завоевать Землю, невидимо проникают в человеческие мозги, целиком подчиняют себе, так что видишь знакомых людей, а на самом деле это инопланетяне. К счастью, и у этих оборотней было свое ограничение: взрослых они подчиняли безоговорочно, но дети до 16-летнего возраста были им неподвластны. Так что с помощью этих несовершеннолетних, еще не развращенных кинофильмами, удалось справиться с вторжением.

Тут уже прямое сходство… и вселенцы, и вселение.

А потом стала припоминаться еще и классика. Я имею в виду «Орля» — рассказ Мопассана. Орля — невидимое существо, правда, не космического происхождения, а бразильского. Оно сильнее и мудрее человека, вообще грозит вытеснить людей. Орля целиком подавляет рассказчика, против воли своей он подчиняется диктату… все-таки взбунтовавшись, пытается сжечь угнетателя в своем доме…

Биографы видели в этом рассказе признаки надвигавшейся психической болезни, которая через несколько лет свела Мопассана в могилу.

Однако чем больше вспоминал я примеров, сходных и не очень сходных, тем больше убеждался, что тема моя все-таки заслуживает написания. В литературе такое правило: если подражаешь одному кому-то, это почти плагиат, а если десяткам и сотням, значит, вышел на вечную тему. В данном случае волнующая тема независимости своей воли, стойкости воли, борьба с чужой волей. И если тема волнует, не исчерпана она Мопассаном и Мирером, имею право и я писать при условии… при условии… при условии, что могу сказать новое и свое.

Есть у меня свое?

Есть, пожалуй.

И заключается оно в одном слове: «Жалко!»

«Даже жалко, — написал я на 587-й странице. — Даже грустно расставаться. Тесно было в одном черепе вдвоем, а когда гость ушел — потеряно что-то.

Словно после развода. Была жена — ссорились, покинула — в сердце пустота.

И хочется сказать, не жене — вирусу: «Но ты пиши все-таки, присылай открытки из космоса, сообщи, как там устроился. И в гости приходи время от времени. Для тебя всегда найдется уголок в черепе. Не чужой».

Жалко! — это и есть мое в знакомой теме. Умудренный возрастом, я знаю, что в нашем трехмерном мире односторонности не бывает. У всякого лица есть изнанка, а у всякой изнанки — лицевая сторона. Любые отходы для кого-то сырье, даже навоз и тот — ценное удобрение. Нагревание проводов — потеря тока, растрата энергии, на нагревании проводов работают электроплитки. Непрошеный мозг в мозгу — великое бедствие: всегда ли бедствие гостит в мозгу? Какое-то добавление к собственной жизни, вторая жизнь, свои впечатления, но и не только свои.

Так пускай же мой космический пришелец убирается прочь из моей головы… но не окончательно! Пусть оставит там свой биологический телеприемник, выращенный из ткани моего мозга! Пусть посылает мне время от времени открытки, кадры из своих странствий, так чтобы, стоя в метро на монотонном пути из центра в Медведково или же сидя в еще более монотонной очереди за медицинской справкой о том, что я совершенно здоров, мог бы я развлекаться, разглядывая горы и скалы или заросли неведомой планеты или кометы, очередного автобуса вселенца.

Стало быть, часть вторая в повести о вселенцах будет называться «Чужими глазами». И хорошо бы вселенцам попалась планета с занимательными тайнами, с человекоподобным населением. Но ведь на самом-то деле Галактика так безлюдна. Обидно будет, если гость моего мозга будет годами демонстрировать все одни и те же звезды на небосводе, а потом, когда мы с ним дождемся наконец прибытия на планету, покажет бурый туман и скалы, скалы в буром тумане.

Не лучше ли мне отправить его в путешествие по нашей Земле, такой разнообразной и многокрасочной? В сущности, именно это и продиктовано логикой игры.

Вселенец попал на нашу планету случайно, как спора, летящая по ветру. Наверное, такие споры вселенцы раскидали по всей Галактике, большая часть их и не проснется никогда. Но он удачливый, оказался на жилой планете, должен ее исследовать всесторонне, побывать в мозгах не только людей, но и зверей.

Это еще один сюжет. Представим себе, что вселенец забрался не в мозг человека, а в мозг животного… кошки, например. Разговаривать-то ему с кошкой не придется, она все равно слов не поймет, но жизнь кошачью он проследит, кошачий взгляд на мир представит себе. Право же, любопытный вариант. Меня всегда интересовало, куда это отправляется с дачи мой кот, какие у него были за забором приключения, почему он облизывается, и кто разодрал ему ухо. «Мир глазами кота» — разве не настоящая глава?

И почему только глазами кота? Глазами слона. Глазами тигра. Глазами орла. Глазами дельфина — самого модного из зоологических героев.

Впрочем, о приключениях человека в теле дельфина я уже писал.

Глазами осьминога. Глазами тюленя. Глазами муравья…

Стоп! Тут я увлекся, перехлестнул. Глаза у муравья никудышные, несколько фасеток. Уж лучше бы глаза стрекозы. Но главное — вирус-то мой в голову забирался, мозг для своих нужд перестраивал, а у муравья какой мозг? Четверть булавочной головки, там и перестраивать не из чего.

Да и незачем, пожалуй. Если даже муравей и понимает что-нибудь, а вероятнее-то, не понимает ничего, только ногами перебирает, челюстями-жвалами щелкает, все, что он видит, у него воспринимается по-своему: не нога, а некий ствол, на него карабкаться надо. На неподвижный карабкаться, подвижный кусать, кислотой опрыскивать. Подвижное — неподвижное, большое — малое, вот и все восприятие.