Линн онемела и почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица.

– Ты находишь эту идею остроумной? Я – нет, – только могла сказать она.

Димитр неотрывно смотрел на нее. Линн не могла понять выражения его бездонно-серых глаз и не могла избавиться от ощущения, что он ведет заранее продуманную игру.

– Я предлагаю это абсолютно серьезно.

Горло ее свело судорогой. Линн непроизвольно сглотнула, чтобы вновь обрести способность говорить.

– И зачем?

– Пейж очень обеспокоена твоим будущим, – вымолвил он как ни в чем не бывало.

Линн не устраивало такое объяснение. Негодование ее росло.

– Я живу самостоятельно больше четырех лет. Мое будущее обеспечено. И я… – Она запнулась, но заставила себя продолжать, – я вернусь на побережье и буду жить, как жила.

– И станешь легкой добычей для охотников за богатыми невестами, – подхватил Димитр.

– Что за вздор! – парировала девушка. – И дом, и состояние по закону переходят к тебе.

– Дом – да. А как насчет ежегодного дохода, оставленного тебе по завещанию Янисом? А принадлежащая тебе недвижимость? Афины, Швейцария, Франция? Не забывай о драгоценностях, о солидной части акций, о подарках, которые Янис щедро делал Пейж. Все это окажется в твоих руках. – Димитр сделал паузу, пытливо вглядываясь в ее лицо. – В итоге наследство получается солидное, порядка нескольких миллионов.

Все это не вмещалось в ее сознании. Конечно, Линн знала, что отчим ее был человеком богатым, но конкретного представления о его состоянии она не имела. С матерью они никогда не говорили об этом.

– Янис подарил мне бизнес, обеспечил жильем. Моя клиника в Голдкосте процветает, – сказала Линн, толком не зная, зачем это говорит. – А больше я ни в чем не нуждаюсь.

– Отец выполнил тогда твою просьбу, хотя это не входило в его планы. Так же, как сейчас не входит в мои.

– Не понимаю. – Линн помолчала. – Хорошо, я переведу завещание Пейж в твою пользу.

– Исключено. Все это предусмотрено в завещании отца и давно вступило в силу.

– Юридические лазейки всегда найдутся. Мне ничего не нужно.

Костакидас иронически улыбнулся.

– Ты идеалистка, Линн! Где твой практицизм? – Он посерьезнел и продолжил: – Янис и Пейж всегда лелеяли надежду, что светлое чувство соединит наши с тобой судьбы. Пейж сейчас была бы счастлива, если бы ее сокровенная мечта осуществилась. Она изводится при мысли, что около тебя может оказаться коварный и безнравственный тип, который поклянется в любви, надеясь на безбедное существование за твой счет.

Линн сидела ничего не чувствуя, с расширенными и потемневшими глазами, раздираемая противоречивыми чувствами: с одной стороны, было жалко мать, с другой – страшно за себя.

– Мне уже не пятнадцать лет, и я достаточно здравомысляща. Не думаю, что непременно нуждаюсь в покровителе.

А про себя добавила: и уж совсем не нуждаюсь в тебе.

– Не забывай, мы говорим сейчас не о тебе, а о Пейж, – с бархатной мягкостью уточнил он.

– Я не хочу обманывать маму.

– Но ты ведь любишь ее, ты привязана к ней! – настойчиво продолжал Димитр. – Неужели не сможешь притвориться и сыграть роль, которая ее сделает счастливой? Пусть она поверит, что сбываются давние их заветные мечты.

– Чего ты добиваешься, Димитр? Моего согласия участвовать в этой лживой игре?

– Это будет нетрудно, учитывая, сколь малым временем мы располагаем.

Жестоко, несправедливо. Не верю, крутилось в голове у Линн. Вслух она сказала дрогнувшим голосом:

– Значит, ты любишь посыпать рану солью? – Костакидас остался невозмутим, поднял бокал и как любезный хозяин осведомился.

– Ты предпочитаешь на десерт фрукты или мне распорядиться насчет кофе?

Как может человек так мгновенно меняться, переключаясь с щекотливой личной темы на обсуждение меню? Задавая себе этот вопрос, Линн, как ей казалось, знала на него ответ: ее сводный брат – прирожденный бизнесмен, проницательный и ловкий, привыкший к сложным и щекотливым ситуациям, работающий рядом с политиками, которые, когда нужно, умеют церемониться и раскланиваться. Он ежедневно имеет дело с миллионами, заключая контракты и сделки, в его руках реальная власть и деньги. Да, не очень-то велики мои шансы в этом поединке, грустно подумала Линн и сказала:

– Предпочитаю минеральную воду.

– Расскажи мне о своей косметической клинике, – наполнив бокал девушки, попросил Димитр. В голосе его слышался неподдельный интерес, а глаза смотрели оценивающе. Этого Линн не боялась. Она знала, что может гордиться своей привлекательностью. У неё всегда была нежная кожа и легкие пепельные волосы, красивые чувственные губы, глаза отливали светлой лазурью. Правда, была она невысокой, но гибкой и грациозной.

– Работы много, – пожала плечами девушка. – Женщины в любом возрасте стремятся выглядеть хорошо, и многие из них тратят на это немалые суммы.

– Для чего женщине красота? Чтобы тешить свое самолюбие?

– Конечно. И чтобы нравиться мужчинам.

Она могла бы назвать светских дам, которые по нескольку часов в день занимались собой. А ее клиника предоставляла им самый широкий спектр услуг – от традиционной физиотерапии до восточных омолаживающих процедур, не говоря о таких мелочах, как стрижка, массаж, маникюр и педикюр. Исчерпавшие естественные ресурсы своей привлекательности клиентки прибегали к пластической хирургии. Линн, которая вела дела с энтузиазмом и любовью, давно снискала уважение на побережье. Клиентов у нее было много.

Димитр взял из вазы персик, неторопливо почистил его, лениво улыбнулся и протянул половинку девушке.

– Нет? Не хочешь?

Стремление избавиться от его тягостного присутствия заставило Линн вскочить с места. Однако он и глазом не моргнул, только сообщил, что будет занят в городе весь день.

– Будь готова к шести, – предупредил он. – Навестим Пейж, потом поужинаем где-нибудь.

– А что скажет Шанна? – лукаво спросила Линн.

– Шанна не имеет никакого отношения к моим планам на вечер, – суховато ответил Димитр.

– Действительно! – усмехнулась Линн. – Забросишь домой меня, подхватишь ее.

– Это никчемный разговор, – отрезал он.

– Что ж, тогда помогу Элени, займусь своими вещами и поеду к Пейж, – как ни в чем не бывало сказала девушка. Димитр встретил ее слова негромким смехом, от которого Линн всколыхнулась. Руки у нее зачесались – так и влепила бы ему пощечину. Но она сдержалась: такие игры не для Костакидаса. Верхом глупости подвергать себя риску.

Была уже половина третьего, когда Линн вошла в палату матери.

– Ты отлично выглядишь, девочка моя, – приветствовала ее Пейж. Сердце у Линн сразу сжалось. Что сказать в ответ? Даже просто находиться рядом было мучительно.

Она села подле матери и сжала ее руку.

– Димитру ты очень дорога, – слабым голосом прошелестела Пейж. Похоже, боль немного отпустила ее. Увы, это ненадолго. Успеть бы поговорить! – Он будет заботиться о тебе, обеспечит всем, что ты пожелаешь. Он дал мне слово.

Линн опять была на грани слез. Предметы сразу потеряли свои очертания, утонули во влажной пелене. Господи, помоги мне, дай сил вынести это!

– Знаешь, Янис так любил тебя… почти как родной отец. Он бы и хотел, чтобы ты была его дочкой.

– Он был редким, прекрасным человеком.

– Да, – кивнула Пейж. – И таким же вырос его сын.

Нет! Нет! Нет! Гулко билась в голове мольба. Нет, только не это! Линн готова была признаться, что Димитр был героем ее девичьих романтических фантазий. Но оказалось, что она увязла в этих грезах, и вот они грозят обернуться реальностью!

– От меня, девочка, ты унаследуешь все драгоценности, всю недвижимость, – после долгой паузы продолжала Пейж. – Состояние будет неплохим.

Боль так сдавила грудь девушки, что из горла вырвались лишь судорожные звуки. Слов не было.

– Давай не будем говорить об этом, – наконец с трудом произнесла она. – Такая… мука…

– Я ничего не боюсь, девочка моя, – мягко возразила мать. В глазах ее не было ни слез, ни страха. – Там я встречу Яниса… своего любимого Яниса. И я не хочу, чтобы ты печалилась обо мне. – На губах больной появилась едва заметная улыбка. – У меня осталось только одно желание: видеть твою жизнь устроенной, знать, что с тобой рядом надежный, любящий человек. – Тонкие пальцы легко поглаживали напряженную руку Линн. – Твой муж. И твои дети.