Имина и Виталик прошли мимо, отдалялись к столику в углу, к колонне, обвитой искусственным плющом.

- Что-то не так? - отвлек Михаил от тщательного изучения прибывших. И сам посмотрел в ту же сторону.

- Знакомых увидела, - пояснила, стараясь улыбку не забывать. Как же сложно давалась эта эмоция. Она затерялась где-то среди ледников моей души.

Совпадение? Они разговаривали между собой, меня не видели. Вероятно не узнали? Так я сильно изменилась, когда стала брюнеткой и оделась прилично? Возможно они встречались с каким-то важным человеком, а я надумала себе. Телом старалась спрятаться за Михаилом, не должно быть видно, если не выглядывать с любопытством.

Успокойся, у тебя мнюха, Аня. Хаски наказал тебя, больше ты ему не интересна. Он показал, кто стоит перед ним на коленях и в какой позе. Ясно дал понять, что я для него ничтожество, тряпка перед его величеством. Забудь. Забудь всё. Иначе свихнешься. Приказывала себе в сотый раз, когда замечала, что переставала следить за разговором, а витала среди черных мыслей об этом...этом... человеке. Если его можно данным словом охарактеризовать.

Михаил продолжал рассказывать про курорт и как научит летать на крыльях. Я молчала рыбой, слова застряли где-то на уровне сердца. Там пусто и холодно от вида знакомых Аристократов, от воспоминаний, которые ветром набросились, не дали дышать спокойно. Я будто не здесь, а опять в той комнате в пианино. Один на один с ним. Его лицо в моем сердце застряло занозой, и я мечтала достать ее и всадить Аристократу в плоть. Разодрать в кровь ему орган, который бился у нормальных людей, у него же по всей видимости отсутствовал.

Моя спина рефлекторно выпрямилась. Оглянулась с беспокойством, будто он и правда здесь. На мои повороты головой Михаил обратил внимание.

- Что такое? - спросил. Я очень натянуто улыбнулась, как дешевая актриса, только-только делавшая шаги по изучению, как натурально играть, а не так, как я сейчас.

Набрала в рот шампанского и молчала. Пила и пила, лишь бы не напиться на пустой желудок.

Официант принес еду, я заняла руки ножом и вилкой. Гнетущее от меня молчание, похуже той, что бывает в преддверии сильного ливня.

- Ань, ты совсем невеселая. Улыбнись, - попросил Михаил. Я в сотый раз улыбнулась. - Нет. Это называется. Отвали, Ангельский, задрал со своими улыбками. У меня плохое настроение, пошел к Бастардам. Видишь, я изучил вашу бранную речь, — усмехнулся он, важно показав палец вверх указательный.

Ну тут я улыбнулась впервые за вечер весьма и весьма радушно. На что Мишка тоже прозрел, раскинув руки.

- Твоя лучшая улыбка, держи ее покрепче, не отпускай. А то я начну вводить в краску воспоминаниями о балконе...

- Испугал!

Если бы ты знал, наверное, отвернулся от меня. Спать с тем, кто гнобит и убивает без раздумий. Кто ненавидит тебя, а только наказывает за длинный язык, за чрезмерное самолюбие.

- Я отойду, - поднялась. Есть не могла из-за них. Из-за воспоминаний о Хаски. Как мне холодно в груди.

Ангельский привстал, как великую Аристократку провожал. Фальшь. Фальшь. Одна фальшь.

Я умывалась в туалете, смотрела на испуганные, загнанные глаза в зеркале и видела только его лицо перед собой. Не свое, а его. Каждую черточку помнила, разрез глаз. Надменность, холодность. И губы, которые жалили не раз, но и дотрагивались везде, повсюду, где они не целовали. Тело покрылось мурашками то ли от холода, то ли от страха. Опять вспоминала тот ужас.

Распахнула дверь из туалета и мельком уловила движение справа.

- Нам надо поговорить, - обозначил Виталик спокойным, добродушным тоном. Он подпирал стену плечом, Имина рядом с другом молчаливо взирала.

Если бы был выбор спрыгнуть с крыши двадцатого этажа или пойти с ними разговаривать, я бы без раздумий выбрала первый вариант. Там хотя бы умирал в большинстве случаев мгновенно от разрыва сердца, а здесь не предполагала, что ожидать в будущем.

Прошлое настигло внезапно, я не подготовилась. Хаски всегда находил, где бы не пряталась и куда не убегала.

***

Фонари одинокие по той лестнице, которой я шла с Михаилом под руку. А теперь, как под конвоем, шла в куртке Виталика, по доброте душевной накинул на плечи. Хотелось сорвать с плеч чужую одежду и бросить на землю и топтать, топтать безжалостно. Его доброта, как издевательство.

Возле дороги Дорадо распахнул дверь черного внедорожника, молчаливо предлагая сесть внутрь. Я нырнула в темное тонированное помещение. Там кресла располагались в форме квадрата, на одно из них и рухнула, будто ноги подпилили.

Польски напротив моего кресла.

- Добрый вечер, Аня, - сказала коротко Имина, когда следующая села в машину. Следом за ней Виталик присел внутрь автомобиля. Четыре человека молча оценили друг друга. Я их, они меня.

- Мы к тебе по делу, - Польски смотрел, как на Бастарда, как на самую мерзкую дрянь, отраву, как на Ик-вирус, что разъедал наши тела одним прикосновением.

- Я догадалась, - обратила взор, сквозь плечо Польски за окно, на прекрасный сияющий город Герберт — мое родное гнездо. Здесь не стало легче, чем было. Я не смогла спастись от его глаз. Наверное, это проклятие Хаски.

Имина меня читала, судя по импульсам, которые ненавязчиво бегали по голове и телу. Это ощущение знала, благодаря Кирилл. Его флюиды научилась распознавать, будто маленькие букашки перемещались по черепу и противно щекотали.

Хочешь узнать мои чувства? Читай... нечего скрывать. Мне больно до ужаса. Хочу удавить этот ужас.

- Вот этого никак не ожидал, - усмехнулся Польски, окинув пальцами примерно мой вид. - Брюнетка? Да ладно?

Засмеялся один среди гнетущей тишины, а потом перестал смеяться надсадно, выключил функцию весельчака и локти поставил себе на колени.

- Ананина...Ананина...кто же ты у нас? Даже я не понял, что ты с этой территории. Подарочек с сюрпризом?

- Серьезно? - закинула ногу на ногу, продемонстрировав общий свой вид, сапоги, брюки, кофточку откровенную, видневшуюся в вороте куртки. - Я тебя переоценила, ты еще не узнал, кто я?

- Он хочет тебя, - перетянула на себя удар Имина, остудив разгоравшийся, жаркий пыл ссоры.

Это все, что хотела сказать? Скептически оглядела блондинку сбоку от себя, вымучила поганую, мерзкую улыбку. Прости, Имина, это не к тебе относилось, а к монстру.

- А мне плевать...

- Откуда Ангельского знаешь? - опять влез Польски - Не советую искать защиты у мужика, Ананина, это плохо может закончится для всех.

Опять угрозы, не пустые угрозы. Улыбнулась, скрывая плотно это удушающее чувство бессилия внутри. Я не была знакома с этой эмоцией до Хаски.

- Что вам надо? - убрала любые смешки из голоса. - Я на свидании. И вас это не касается, Польски! - подвела итог. - И не советую мне угрожать. Не знаешь на, что можешь нарваться...

- Аня, - обратила на нас свое внимание Имина. - Ему плохо без тебя, поговори с ним.

- Пфф, - очень хотелось засмеяться, но видимо отсмеялась на всю жизнь. - Да пусть он сдохнет! - подвела еще одну черту.

Никогда не смела желать смерти людям, а ему желала. Долгой, ужасной, неторопливой и очень мучительной.

Польски внезапно взял речь, но я не желала слушать. Смотрела на город сквозь темное окно и пыталась отрешиться от мыслей. Не слышать вранья.

- Ты знаешь, как я не люблю тебя. Никогда не хотел, чтобы Диман связывался тобой, особенно после того случая с Иваном... - впервые слышала тихие, неуверенные нотки в его голосе, даже перестала изучать огоньки за окном, на Пуделя посмотрела.

- Он жалеет, правда, - Саша говорил тихо, спокойно, как с душевнобольной, боясь вызвать приступ агрессии. - Он сам не свой. Потерял контроль над силой... - продолжал давить.

- Мне плевать! - оскалилась я, борясь с желанием выбежать из машины, громко хлопнув дверцей. - Слышите — плевать!

Обернулась и медленно посмотрела на каждого. Налево, потом направо.

- Я не прошу любить его, - вновь подал голос Польски теперь более четко и громко. - Я наоборот желаю, чтобы ты его ненавидела, а он тебя...