Литтл-Фоллз

Телефонный звонок раздался в три часа ночи. Дэн О'Кифи натянул форму и поехал в дом Клайдов. Не потому, что Дарден Клайд этого требовал, и не потому, что это была его работа, хотя правдой было и то, и другое, а потому, что он беспокоился о Дженни.

Он уже привык беспокоиться о Дженни. Он беспокоился о ней с тех самых пор, как принял на себя обязанности отца восемь лет назад, когда она была шестнадцатилетним подростком с вечными синяками. Он беспокоился, когда ей было восемнадцать, когда ее мать погибла, а отца отправили в тюрьму, и продолжал беспокоиться все последующие шесть лет, наблюдая за тем, как она все более и более становится отверженной в городе. Он не так уж много сделал, чтобы помочь ей, поэтому чувствовал вину.

Сейчас его вина еще больше усугубилась. Он не больше Дженни хотел, чтобы Дарден Клайд вышел из тюрьмы, но не сделал ничего, чтобы помешать этому. Поэтому он чувствовал вину и беспокойство.

А еще плечо!.. Оно всегда начинало болеть, когда подступали неприятности. Отец считал, что это все из-за того, что он никогда не уделял должного внимания футбольным тренировкам, но такие старые раны действительно долго заживают. От напряжения шрамы начинают ныть, вот и все. Плечо просто горело, когда Дарден Клайд вчера вечером ступил из автобуса на грязную землю Литтл-Фоллз. Сейчас боль стала еще пронзительнее.

Дэн повернул от центра города, капли мелкого дождика забрызгали ветровое стекло. В темноте скрывались дома, о присутствии которых он бы и не догадался, если бы не знал здесь каждый дюйм. Через милю расстояния между домами стали больше. Свернув к единственному из них, в котором горел свет, джип запрыгал по разбитой подъездной дорожке Клайдов. Дэн припарковался поближе к приоткрытой кухонной двери, одним прыжком перемахнул ступени, и его взору открылась следующая картина.

Кухня была заставлена старой сосновой мебелью – шкафчиками, столом и стульями с розовыми пластмассовыми поверхностями на тщательно вылизанном линолеуме того же цвета. Дарден сидел на полу в конце цепочки грязных следов. Он прислонился к стене под телефоном, волосы и одежда были мокрыми и грязными, и вообще он был похож на побитую собаку. Он взглянул на него так, словно ни на что уже не было сил, однако глаза злобно сверкали.

– Она меня сбила, – хрипло проговорил он. – Просто ударила и уехала. Я несколько часов пролежал под дождем. А потом еще дольше полз сюда. Я сейчас умру от боли.

Состояние Дардена волновало Дэна меньше всего. Он прошел к двери, ведущей в холл, и прислушался. В доме стояла мертвая тишина.

– Где она?

– Откуда я, черт побери, знаю? Я поэтому и позвонил тебе. Она сбила меня моей собственной машиной и скрылась. Бегство с места происшествия, кража и вождение без прав.

Дэн уже знал, что «бьюик» исчез. Подъезжая, он увидел в свете своих фар пустой гараж. Но он посчитал, что Дженни оставила машину в какой-нибудь канаве и вернулась. Да, она говорила ему, что уедет из города, и упоминала какого-то друга, но никто никогда не видел этого парня. В одиночку Дженни Клайд была беззащитной трусихой. Дэн не мог себе представить, как после всех этих лет она может взять и сбежать. Легче представить ее взбирающейся в темноте на крышу, вверяя свою жизнь скользкому от дождя скату. Он направился к лестнице.

– Эй! – крикнул ему вслед Дарден. – И куда же ты направляешься?

Не обращая на него внимания, Дэн быстро осмотрел весь дом. Он уже был готов к какой-нибудь жуткой сцене, подобной той, что он обнаружил здесь шесть лет назад, но не нашел ни Дженни, ни каких-либо следов насилия. Не считая мокрого платья, брошенного на пол в спальне, и сваленных в кучу на чердаке подушек, одеял и газет, все в доме было аккуратно прибрано. На крыше, так же, как и (благодарение Богу), на земле, никого не было. Он вернулся на кухню.

– Я бы и сам мог тебе сказать, что ее там нет, – проворчал Дарден. – Она забрала мою машину. Ты хочешь, чтобы я повторил это еще раз? Она забрала мою машину. Тебе стоит поискать там.

Дэн и сам собирался сделать это. Ему было известно, что шофер из Дженни никакой. Он уже не однажды ловил ее на шоссе и каждый раз проводил разъяснительную беседу. Но что еще он мог сделать? Оштрафовать ее за кренделя, которые она выписывала на дороге? Отобрать ключи? Обвинить ее в вождении без прав и отправить в окружную тюрьму к шахтерам и рыбакам?

Его волновало только то, что она могла попасть в аварию. В окрестностях Литтл-Фоллз было множество мест, где слетевшую с дороги машину могли не заметить в течение долгих дней. Он планировал прочесать все эти места. Но сначала нужно поговорить с Дарденом. Он подвинул к себе кресло и сел.

– Что здесь произошло?

Дарден выпрямился и посмотрел на него.

– Я же уже сказал тебе! Она сбила меня и удрала.

– Почему?

– Откуда мне, черт возьми, знать? Я ужинал. Она сказала, что уезжает. Когда я попытался остановить ее, она меня сшибла. – Его глаза были холодны и жестоки. – Найди ее, О'Кифи. Просто верни ее.

– Зачем? Ей двадцать четыре года, и за всю свою жизнь она не выбиралась дальше тюрьмы, где навещала тебя. Вероятно, пришло время.

– Проклятье! Сейчас ей самое время быть здесь! – возразил Дарден, стуча негнущимся пальцем по полу. – У нее было шесть проклятых лет…

– На что? – резко оборвал его шериф. – Чтобы сбежать? Как она могла это сделать, если ты заставлял ее следить за домом, и каждый раз, когда она приезжала к тебе, не уставал повторять, сколь многим она тебе обязана. И это не считая разговоров по телефону. Даже представить себе не могу, что еще ты мог наговорить ей.

– Она моя дочь. Она делала то, что делала, потому, что любит меня.

Дэн поднялся. Он понимал, что если сейчас же не покинет этот дом, то, весьма вероятно, не удержится и ударит Дардена Клайда. Он был крайне рассержен.

– Слушай, ты, мешок с дерьмом, – проговорил он. – Дженни делала то, что делала, потому что ты отравил ей всю жизнь и заставил бояться дневного света. Она хотела сбежать, но ты запретил ей. Она должна была продать или спалить к черту этот дом после того, что произошло в нем. Я уговаривал ее сделать это, но ты не позволял. Бедняжка страдала здесь гораздо дольше, чем ты сидел в тюрьме, и виноват в этом ты один. Поэтому советую тебе послушать меня, и послушать хорошенько. Если я узнаю, что ты хоть пальцем тронул девочку, то ты пожалеешь, что не сгнил за решеткой. Ясно? Дарден поглубже втянул в себя воздух.

– У тебя кишка тонка сделать мне что-нибудь. Твой отец, может быть, и сделал бы. Но не ты.

Дэн выпрямился.

– У меня было больше тридцати двух лет на то, чтобы поучиться у него, – предупредил он, – поэтому не стоит меня недооценивать. Если с ней что-то случилось, я тебе не позавидую.

На лице Дардена отразились противоречивые чувства. Шериф потер плечо.

– Она не сказала, куда направляется?

– Нет.

– И у тебя нет никаких предположений?

– Она упомянула какого-то Пита.

– Ты его знаешь?

– Откуда?! Я не пробыл здесь и двенадцати часов!

– Может быть, она встретила его в тюрьме?

Дарден молча уставился на него, и уже не в первый раз Дэн пожалел о том, что не вытянул из Дженни все про этого Пита. Он позволил всему идти так, как шло, потому что Дженни казалась вполне счастливой, а это было для нее необычным состоянием.

– Она не говорила тебе о нем раньше? Дарден пробормотал что-то отрицательное.

– А что бы ты сказал ей, если бы она рассказала тебе? – наступал Дэн.

– Я говорил ей, – огрызнулся Дарден, – что она никуда не уйдет.

Шериф мог бы поклясться, что на самом деле сказано было куда больше.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего. Я люблю ее. Она моя дочь. Я вернулся, чтобы заботиться о ней.