Всем подали пиво, при этом Терой вежливо отказался от бутылки, которую Ален подвинул в его сторону. Напряжение спало, и вскоре за соседним столом завязался непринужденный, но какой-то сюрреалистический разговор о грядущем объединении Европы. Шон ушам своим не верил. Он ожидал услышать все что угодно, только не это.

Боссы продолжали болтать, поэтому можно было нарушить затянувшееся молчание. Шон решил заговорить первым и представился.

Он не знал, как это принято у пиратов Южно-Китайского моря, поэтому решил соблюсти все формальности:

— Я не спрашиваю, как зовут вас. А меня, между прочим, зовут Шон.

Джо кивнул в ответ:

— Мистер Шон, меня зовут Джо. — Джо?

— Да.

— Тогда привет, Джо.

— Да, привет.

Они оба улыбнулись, и Джо сказал:

— Mang дону Пепе очень понравилось, что вы говорите на нашем языке.

— Похоже на то.

— Но знаете, мистер Шон, дело не только в филиппинском языке. Главное, что вы уже научились употреблять слово ро. Это очень понравилось mang дону Пепе, и мне тоже. — Джо сложил руки на груди. — Я филиппинец и очень ценю, что вы умеете пользоваться этим словом.

— Спасибо. Кстати, это Ален меня научил.

— Да, но… — Джо заговорил тише. — Он не пользуется словом ро. Вы меня извините, но мне кажется, что мистер Ален недостаточно вежлив.

— Ну разумеется, я вас извиняю, — с готовностью откликнулся Шон. — Нет проблем.

— Благодарю вас.

— Это я вас благодарю.

— Взаимно.

— Хотите еще выпить?

— Нет, спасибо. Мне больше нельзя. Я за рулем. Я водитель дона Пепе.

— Тогда выберите что-нибудь другое.

— Прогладительный напиток?

— Ладно, прогладительный. Как насчет кока-колы?

— О'кей.

— О'кей, — улыбнулся Шон. — Сейчас закажу. Я угощаю.

— Джо, я не хочу, чтобы убийцей оказался именно ты!

То место двери, к которому Шон прижался лбом, стало влажным от пота, и голова заскользила. Нужно было слегка подвинуться, но так, чтобы глаза оставались на уровне выпуклой стеклянной поверхности. Волосы Шона также намокли, и пот ручейком стекал за ухо и капал за воротник. Было щекотно, и он мог бы почесаться, не привлекая внимания стоящих совсем рядом и прислушивающихся к каждому шороху фиЛиппинцев, но Шон предпочел оставаться неподвижным, чтобы его ничто не отвлекало.

Как странно — мозг работал напряженно и целенаправленно, а вот тело могло в любой момент подвести. Как будто он убегал от чего-то страшного и вдруг почувствовал боль в ногах и стал задыхаться. Да, когда попадаешь в беду, не стоит рассчитывать, что легкие заработают так, как тебе этого хочется.

Шон расслабил сжимавшую пистолет правую руку, а потом снова напряг ее. Струйка пота на шее стала вызывать легкое жжение, и сразу же, почти одновременно, зачесалась спина, ягодицы, голова, кисти рук и живот.

Шон подумал: неужели так бывает, если вовремя не почесаться? Зачешется в одном месте, а потом как будто лавина сорвалась. Человек всю жизнь отгоняет эту лавину, почесываясь то там, то здесь и совершенно не сознавая, от чего уберегает себя.

Чесотка мешала Шону сосредоточиться, и гораздо больше, чем он предполагал, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Не успеешь почесать одно место, как тут же придется почесать и другое, а он не мог отвлекаться от своей цели.

— Цели? — едва слышно прошептал Шон. Теперь у него зачесался язык, и это ощущение каким-то образом подействовало на зрение и даже на слух. Зуд переместился внутрь, постепенно захватывая все тело, становясь чем-то непонятным и вездесущим.

— Я больше… — он всего лишь пошевелил губами. Но даже если он и произнес эти слова, то все равно их не услышал, -.. не вынесу.

Сквозь дырочку глазка коридор извивался, как резиновый. Стоявший там дон Пепе, похоже, разделял его мнение. Выплюнув щепку от зубочистки, он указал на закрытую дверь. Джо подошел к ней и постучал во второй раз.

Во второй. В третий он уже ударит ногой.

Пора действовать.

И сразу же зуд то ли охватил Шона целиком, то ли исчез совсем.

Поток воздуха, вырвавшийся из распахнутой Шоном двери, захлопнул дверь какого-то номера дальше по коридору. Лампочка, висевшая над филиппинцами, качнулась, и они повернули головы направо в поисках источника неожиданного шума. Никто из них не увидел Шона, который уже приготовился стрелять. Он стоял в дверном проеме, как воплощение свободы воли в расколовшемся времени.

Первый сноп пламени вырвался из дула его пистолета, как моментальный снимок метиса с полузакрытыми глазами. Пуля пронзила дона Пепе прежде, чем он успел моргнуть. Вторая вспышка запечатлела его падающим назад: он все еще смотрит направо, зубочистка зависла в паре сантиметров от губ. Голова Тероя уже поворачивалась.

Шон направил пистолет на следующую ближайшую мишень. Третья вспышка: метис в конвульсиях, вставшие дыбом волосы Бубо похожи на восклицательный знак. Невероятно, но Терой уже почти выхватил пистолет. Джо оставался вне поля зрения.

Шон быстро шагнул назад, в комнату, выстрелил еще пару раз наугад, толкнул дверь плечом, а потом рванулся вперед и лег на пол.

Ответный огонь все не начинался, и за дверью не было слышно криков и стонов людей, в которых он стрелял. Когда через несколько мгновений Шон поднял голову, он увидел только, что комната вся в голубом дыму; пахло порохом. Неужели он расстрелял всех филиппинцев? Он не был в этом уверен, так как не помнил, что происходило в течение последних десяти секунд.

Хотя корабль с легким грузом сухой лапши и джинсов «Ливайс» высоко сидел в воде, соленые брызги все равно достигали ограждения палубы. Шон чувствовал под стальным настилом легкую вибрацию двигателя.

— Я попал?

Ален пожал плечами.

— Но как же я узнаю, попал я или нет?

— Тебе и не надо знать. Ты должен просто чувствовать оружие. Постреляй еще.

Шон слегка надавил на спусковой крючок, стараясь не дергать пистолет, но выстрела не последовало.

— Курок, — нетерпеливо проговорил Ален. — Запомни: курок не взведен. Из автоматического пистолета нельзя сделать первый выстрел, если курок не взведен. Сначала ты должен взвести курок, а уж потом затвор срабатывает автоматически.

— Понял.

Шон повторил попытку. На этот раз пистолет задергался у него в руке, выплевывая гильзы, и когда все кончилось, их оставалось четыре или пять. Из четырех или пяти спинных плавников с белой оторочкой, которые следовали в кильватере судна, все были на месте.

— Похоже, я промахиваюсь.

— Я ведь сказал, что ты должен почувствовать оружие.

— Кажется, я его чувствую.

— Ха-ха! Еще нет. Ты все еще дергаешь ствол вверх, когда нажимаешь на курок.

— А-а, — Шон разочарованно взглянул на свою руку с пистолетом. Пистолет был похож на толстый бумажник и, возможно, поэтому смотрелся в ней так неестественно.

— Заряжай, — скомандовал Ален и нахмурился, когда Шон замешкался. — Тебя что-то смущает?

— …Нет.

— Ты уверен? Если смущает, ничего страшного. Многим из команды не помешали бы лишние деньги.

— Я просто подумал, придется ли мне когда-нибудь им воспользоваться.

— В один прекрасный день я стану капитаном этого корыта, и тогда тебе самому придется иметь дело с доном Пепе. Я бы не стал встречаться с ним, не умея пользоваться пистолетом, поэтому я поступаю честно, готовя тебя к этому, чтобы потом совесть не замучила. — Ален сдвинул фуражку на затылок и показал толстым пальцем на акул. — А теперь попробуй их продырявить. Только не дергай ствол.

— Не дергать ствол. Хорошо.

— Тогда начали.

Шон так ни разу и не попал в черный с белым плавник. В конце концов ему это надоело, и он переключился на чаек. Они парили в потоках воздуха, вися над кораблем, и представляли собой отличную, почти неподвижную мишень. Но это было как с воронами: сколько ни убивай, а их все столько же, хотя многие уже попадали на палубу или скрылись в волнах, описывая сужающиеся круги.