– На это были причины, и, если бы ты задержалась на минуту, я объяснил бы тебе все.

– Я ухожу, потому что больше не могу так жить. Брак без любви не для меня. Что бы ты ни говорил по этому поводу, как бы ни презирал любовь, мне она нужна. Ты считаешь, что это сказка, которую выдумали дураки, а я верю в эту сказку, верю в любовь. И я знаю, что найдется человек, который полюбит меня. Полюбит так, как я этого заслуживаю.

– Тогда останься. – Андерс почти умолял ее: – Выслушай меня хотя бы перед тем, как уйти.

Но Джоан уже вышла из комнаты и начала спускаться с лестницы. Андерс догнал ее и схватил ее сумку, понимая, что слова на Джоан не действуют.

– Андерс, не надо…

Она стала вырывать сумку из его рук. Глаза заволокло слезами, сердце разрывалось на части от этой невыносимой ситуации. Джоан почувствовала головокружение – давала себя знать слабость. Она из последних сил рванула сумку, Андерс разжал пальцы, и Джоан потеряла равновесие. Она хотела ухватиться за перила, но не дотянулась до них и начала падать.

– Джоан! – в ужасе крикнул Андерс.

Его реакция была мгновенной. Он успел ухватить побелевшую от страха Джоан за руку и подтянуть к себе. Джоан очутилась в его крепких объятиях. Она слышала частые удары своего сердца и не могла поверить, что секунду назад чуть было не сломала себе шею. Андерс тоже, видимо, пережил шок – он переводил дыхание, словно после интенсивной пробежки.

Они стояли у края лестницы, тесно прижавшись друг к другу, словно боялись повторения этой ситуации. Джоан дрожала всем телом, а Андерс поглаживал ее по спине, как бы внушая, что опасность миновала и ей больше ничего не угрожает.

Пережив страшную минуту, Джоан ощущала объятия Андерса уже совсем по-другому. Она позволила себе забыться на мгновение и наслаждалась сильными и в то же время нежными руками Андерса, который, кажется, тоже не торопился отпускать ее от себя.

– Неужели тебе действительно здесь так плохо, что ты предпочитаешь броситься вниз головой, лишь бы не остаться со мной на лишние пять минут? – В голосе Андерса проскальзывали обида и горечь.

Джоан не собиралась калечить себя, то, что произошло, было случайностью. Но она решила не уточнять этот момент – пусть Андерс знает, до чего довел ее своим безразличным поведением.

– Так или иначе, но я все равно ушла бы отсюда.

– Ты не заключенная, а я не твой тюремщик, Джоан, – с достоинством заметил Андерс, явно задетый ее словами. – Все сложилось не так, как должно было.

– Я знаю, – прошептала она бледными, трясущимися губами.

Медленно спускаясь по лестнице, Джоан чувствовала, что ноги отказываются идти. Физически она ощущала себя неплохо, но сердце ее обливалось слезами. Каждая ее клеточка, казалось, протестует против ухода, просит, умоляет остаться, не покидать того, что ей дорого. Джоан обернулась и посмотрела на Андерса мокрыми от слез глазами.

– Скажи малышке, что я люблю ее. Я позвоню.

– Когда? – спросил Андерс.

Джоан неопределенно пожала плечами. Сейчас, находясь в подавленном душевном состоянии, она была не в состоянии думать о будущем. Когда-нибудь, когда она успокоится, когда события этих дней отойдут в прошлое и она сможет видеться с Андерсом на днях рождения Джойс без надрыва и горького сожаления о том, что она потеряла, – все станет для нее, возможно проще. А пока…

– Я не знаю.

Джоан смотрела на Андерса широко раскрытыми глазами. Она любила его. Любила этого надменного, всегда погруженного в свои мысли человека. Любила с первой минуты их встречи.

Трудный, сложный Андерс Рейнер, который всегда держал себя в руках, не позволяя себе расслабиться ни на минуту. Андерс, обладавший великолепным умом и не способный понять такую простую вещь, как любовь. Бегство от него дало Джоан возможность высказать ему то, что было у нее на сердце.

– Ты был прав, недоверчиво относясь к Эллис. И Нэнси ты правильно оценил. Но в отношении меня ты заблуждался. Я никогда не хотела жить в таком доме, мне не нужны слуги или дорогие автомобили. Я привыкла жить без всего этого, и меня устраивала моя жизнь. Я люблю тебя. – Джоан сделала ударение на последнем слове. – Единственное, что мне было нужно от этого брака, это ты. Но как раз этого ты не мог мне дать. Ну что ж, мне остается только сожалеть об этом. Но жить в браке, который выглядит хорошо только на бумаге, я не могу. Мне нужна любовь, а здесь ее нет.

– Джоан, прошу тебя! – крикнул Андерс.

Он торопливо сбежал по лестнице, но было уже поздно. Джоан открыла тяжелую дубовую дверь и выскользнула на улицу.

Андерс не стал догонять ее. Но она и не ждала этого.

Это была лишь игра – как и весь их брак.

У Джоан было чувство, что она перешла какую-то черту и лишилась всех ощущений. Душевная пустота, горе, боль – сейчас все это не имело значения для нее, как будто Андерс выжал из нее все жизненные соки, оставив ей лишь одну оболочку. Она думала, что в таком состоянии будет пребывать теперь постоянно. Ее будет окружать сумеречная пустота, где нет ни радости, ни тревог, ни забот.

Размышляя о своей невеселой судьбе, Джоан ехала не разбирая дороги, пока вдруг не поняла, что у нее появилась цель, которая неумолимо влекла ее к себе, как магнит. В ее сердце жила печаль, которой она до сих пор не уделила должного внимания. Джоан понимала, что этот саднящий нарыв надо вскрыть, чтобы больше не мучиться.

Она подъехала к кладбищу и поставила машину на стоянку. Окинув взглядом могильные памятники, очертания которых резко выделялись в лунном свете, Джоан прошла по мягкой траве к свежему холмику, под которым вечным сном спала Нэнси. Цветы, положенные на могилу в день похорон, давно завяли, но на могильном камне лежал букет свежих хризантем. Джоан опустилась на колени и коснулась кончиками пальцев нежных лепестков. В букете лежала записка. Джоан осторожно вынула ее, прочитала, и ей показалось, что ее сердце раскололось на две половинки.

«Спите спокойно. Мы позаботимся о Джойс». Под этими словами стояло два имени: Андерс и Джоан.

Для Джоан было непостижимо, что Андерс посетил могилу Нэнси. Более того, он находился здесь как бы от имени их обоих, оставив в записке и ее имя, а также обещал, что они оба позаботятся о Джойс. Джоан была потрясена его поступком.

Слезы, которые она долго сдерживала, хлынули ручьем. Она плакала навзрыд, зная, что кругом нет ни души. Джоан оплакивала свою сестру, так рано ушедшую из жизни, оплакивала своих родителей, которых ей всегда будет не хватать, и скорбела о ребенке, которого никогда не будет держать на руках.

Она плакала и по Андерсу, который являлся ей в снах почти каждую ночь. Она будет плакать по нему всю оставшуюся жизнь.

– Поплачь, Джоан.

Она застыла от ужаса, но в следующий момент облегченно перевела дух. Андерс опустился на колени рядом с ней.

– Оставь меня, – всхлипнув, сказала Джоан, но он, как всегда, сделал по-своему. Обхватил ее руками, привлек к себе и держал у своей груди, не обращая внимания на попытки Джоан вырваться, – Уходи, – повторила Джоан, но он лишь покачал головой, и, когда из ее глаз снова полились слезы, она невольно нашла утешение в его объятиях.

– Поплачь, – повторил Андерс.

И внезапно мучившие Джоан вопросы потеряли свое значение. Главное, что Андерс здесь, рядом с ней. Он был скалой, на которую можно опереться. Джоан позволила себе прильнуть к нему, потому что у нее было недостаточно сил, чтобы встретить эту трудную для нее минуту в одиночестве.

– Нэнси любила тебя, – сказал он.

– Нет, она ненавидела меня. Как я могу воспитывать ее дочь, когда она так относилась ко мне? – проговорила Джоан сквозь слезы. – Пора признать правду.

– Какую правду? – спросил Андерс. – Сегодня я узнал настоящую правду. Я выяснил, как погибли Брэндон с Нэнси, поэтому не смог прийти к тебе. Я подумал, что ты еще слишком слаба, чтобы вынести это, и решил, что расскажу об этом позже, когда ты поправишься.