— Напротив, ты был совершенно прав; я не хочу, чтобы эти северные воры производили здесь свои хищения; я сумею заставить их уважать мои права.

— Уверяю вас, что если вы позволите мне действовать, я, наверное, устрою это дело так, что вы останетесь довольны.

— Я запрещаю тебе делать какую бы то ни было попытку в этом направлении, теперь это уж мое дело… Что бы ни случилось, я не хочу, чтобы ты был в этом замешан… Дай мне слово, что ты исполнишь мое желание!..

— Раз вы этого требуете, отец, я, конечно, исполню ваше желание!..

— Отлично! Выздоравливай как можно скорей и будь уверен: янки дорого мне заплатят за пролитую ими кровь.

С этими словами дон Мигель ушел, а сын его опять лег, подавляя гнев.

Дон Пабло не сказал своему отцу всей правды и не рассказал ему во всех подробностях о том, что с ним случилось.

Дон Пабло попал в настоящую ловушку.

На него неожиданно напали все три брата, которые, наверное, и убили бы его без милосердия, а затем свалили бы это на хищных зверей, если бы в ту минуту, когда один из них заносил кинжал над лежавшим на земле молодым человеком, Провидение не послало ему помощь в лице прелестной девушки, едва достигшей шестнадцатилетнего возраста.

Храбрая девушка с быстротой лани выскочила из кустарника и смело бросилась к убийцам.

— Что вы делаете, братья? — спросила она мелодичным голосом, гармоничные звуки которого приятно прозвучали в ушах дона Пабло. — Зачем вы хотите убить этого незнакомца?

Трое скваттеров, удивленные внезапным появлением девушки, которой они вовсе не ждали, отступили на несколько шагов.

Дон Пабло воспользовался этим перерывом, чтобы подняться с земли и овладеть оружием, валявшимся возле него.

— Неужели, по-вашему, мало того, что вы обкрадываете этого человека? — продолжала девушка. — Вы еще хотите лишить его жизни! Фи! Братья, разве вы не знаете, что кровь оставляет на руках пролившего ее такие пятна, которых ничто не может изгладить? Не трогайте этого человека и дайте ему спокойно удалиться!

Молодые люди, видимо, колебались; они хотя поддавались невольно влиянию сестры, тем не менее стыдились таким образом подчиниться ее желанию и, не смея высказать обуревавшие их мысли, бросали полные ненависти и гнева взоры на своего врага, который стоял перед ними с пистолетом в каждой руке.

— Эллен сказала правду, — проговорил неожиданно младший из братьев, — я тоже не хочу, чтобы незнакомцу было сделано что-нибудь дурное.

Остальные братья бросили на него свирепый взгляд.

— Ты, чего доброго, пожалуй, стал бы даже защищать его, Шоу? — с иронией сказал ему Натан.

— А почему бы мне этого и не сделать, если бы это понадобилось? — решительно отвечал молодой человек.

— Э! — насмешливо проговорил Сеттер. — Он думает о дикой лесной розе.

Едва слова эти были произнесены, как Шоу с побагровевшим лицом бросился на брата с ножом в руках.

Сеттер смело ждал его.

Девушка кинулась между ними.

— Мир, мир! — вскричала она дрожащим голосом. — Разве вы можете нападать с оружием в руках один на другого?.. Вспомните, ведь вы родные братья…

Молодые люди остановились неподвижно, но все еще продолжали мерить один другого глазами, готовые броситься в рукопашную.

Дон Пабло не спускал глаз с девушки.

В эту минуту она, действительно, была прелестна. С гневными чертами лица, выгнутым телом, высоко поднятой головой, она как две капли воды походила на тех прорицательниц, которые в древности призывали в германских лесах воинов к битве.

Она представляла собой самый яркий тип очаровательных женщин Севера. Ее волосы, золотистые как спелые колосья, ее глаза, отражавшие лесную лазурь, ее серьезный рот с розовыми губами и жемчужинами вместо зубов, ее гибкий и миниатюрный стан, ее необыкновенно белый цвет лица с тонкой прозрачной кожей — все в этом чудном ребенке соединялось в одно, чтобы сделать из нее самое пленительное создание, какое только можно себе вообразить.

Дон Пабло, до сих пор еще не имевший случая видеть этот тип красоты, почувствовал невольное влечение к девушке. Покоренный ее красотой, он точно забыл, зачем он приехал, забыл опасность, которой он подвергался и которая все еще продолжала ему грозить, — он был очарован этим чудным видением и не смел отвести глаз от девушки, боясь, как бы она не исчезла, как нимфа.

Девушка составляла странный контраст с высокими фигурами и мрачными и резкими чертами лица ее братьев, дикие и резкие манеры которых еще более выделяли элегантность и очарование, разлитые во всей ее фигуре.

Однако сцена эта не могла далее продолжаться, необходимо было ее покончить. Девушка подошла к дону Пабло.

— Сеньор, — сказала она, обращаясь к нему с улыбкой, — вам нечего больше бояться моих братьев… Вы можете спрятать свои пистолеты… садитесь на лошадь и уезжайте, никто не остановит вас.

Теперь дон Пабло не имел уже никакого предлога для того, чтобы продолжить свое пребывание, и он, понурившись, вложил пистолеты в кобуры, прыгнул на лошадь и уехал чуть не шагом.

Но не успел он проехать и мили, как услышал за собой топот лошадиных копыт.

Он обернулся.

Его догонял Шоу, который через несколько минут уже подъехал к дону Пабло. Молодые люди уже довольно долгое время ехали рядом, не обмениваясь ни единым словом.

Оба, по-видимому, были погружены в свои думы.

Достигнув опушки леса, Шоу остановил лошадь и тихонько положил правую руку на повод лошади мексиканца.

Дон Пабло тоже остановился при этом прикосновении и, вопросительно устремив на своего странного спутника глаза, ждал, что он ему скажет.

— Незнакомец, — сказал Шоу, — меня послала сестра; она просит вас, если можно, не говорить никому о том, что произошло сегодня между нами… она очень жалеет о том, что на вас напали так неожиданно и даже ранили вас… она постарается упросить нашего отца удалиться из ваших владений.

— Поблагодарите от меня вашу сестру, — отвечал дон Пабло, — и скажите ей, что я с удовольствием готов исполнить ее желание.

— Я повторю ей ваши слова.

— Благодарю вас, а теперь сделайте мне еще одно одолжение.