— На мой протяжный стон из глубины дома послышалось:

— Танюш, тут к тебе пришли.

Стремительно натягиваю халат, на ходу к ванной причесываюсь, там привожу себя в более или менее надлежащий вид и выхожу.

На пороге моего родительского дома по козырьком крыльца стоит высокий, здоровый и мало знакомый тип весь в черном.

— А вы кто?

— Не узнаете? — спросил он.

Голос я вспомнила, и как охранник Боксера мне команды давал, не забыла, забудешь такое. В голове тут же всплыло самое корректное из всего произнесенного им: «держись дура», «не туда ногу ставишь», «я же сказал…», «куда ты ломишься?», «аккуратнее с лозой» и напоследок вместо: «пожалуйста. Был рад помочь. Извините, что срывался пару раз» от него прозвучало «иди уже!». Вместо того, чтобы меня ругать предупредил бы сразу, что трехметровый забор с их стороны снаружи не менее пяти метров.

— Кирилл, здравствуйте! Какими судьбами?

— Проезжал мимо…

— Решили преподать еще пару уроков по спуску? — и, прижав ладошку к груди, шепотом добавила. — Не надо, я прекрасно помню прошлые наставления.

— Чтобы передать вам это, — ответил с заминкой и протянул мне небольшой сверток, упакованный темной гофрированной бумагой с прикрепленным к нему цветком черной орхидеи:

— О, какая прелесть! Спасибо… он не забыл вернуть. — Кирилл странно хмыкнул. — Что? Разве это не то о чем я думаю?

— Нет. То, о котором вы думали, сгинуло.

— Как? — насупилась я. Надо же, взял красное платье в заложники, обещал вернуть в целости и сохранности, а оно сгинуло. И ведь это был первый подарок от мужчины, который мне понравился.

— Долгая история. — Отмахнулся охранник Боксера. — И вам лучше ее не знать.

Не прощаясь, он развернулся и пошел к калитке. Я же расстроилась:

— Спасибо.

— Всегда рад. — Послышалось в ответ.

Возвращаясь в комнату, неожиданно вспомнила о мышечных болях, которые проявились вслед за воспоминаниями и на мои кряхтения и стоны в коридор из зала выглянул отец.

— А это кто был?

— Это был Кирилл.

— И подарок от него?

— Нет, подарок от Боксера, Кирилл у него в охране служит.

— Тогда быть может, с ним пиджак вернешь? — идея была хорошей, память у отца прекрасной, но на улице уже раздался рев мотора и скрип колес.

— Вначале посмотрю на подарок, а потом решу, достоин он получить свой пиджак обратно или нет.

Поставив цветок орхидеи в блюдце с водой, распаковала сверток. В нем оказалось черное платье выше колена на бретельках и записка: «Красное к вам не вернется. Возмещаю черным с процентами» и подпись — Боксер. Почерк мелкий, а буквы под большим углом к строке, но вот заглавные как вензеля — красивые и закрученные. Я не поняла, о каких процентах шла речь, пока женское любопытство не загнало в интернет. Стоило только вбить название фирмы с ярлычка, чтобы трехзначная сумма огорошила меня.

— Сколько?!

Стоит ли говорить о том, что сразу же после этого я поспешила проверить красное платье. Ни платья, ни ярлычка у меня не было, зато остался пакет. И вот сижу я перед компьютером с отвисшей челюстью и глупой улыбкой на лице, а сердце делает кульбиты. Мне таких подарков еще не дарили, но чтобы две недели подряд… На задворках сознания всплыла мысль, может еще с каким-то богатеем платье новое уничтожить, получу следующую замену. Оглянулась на черное платье и отреклась от идеи. Мне будет жаль портить такую красоту, я теперь и стоимость знаю и фирму.

На эмоциональном подъеме от нового приобретения за чужой счет я лихо справилась со статьями, успела отдохнуть и даже напечь пирожные с вишневой начинкой. О воскресном интервью старалась не думать. Как говорит одна прекрасная бизнес-леди, если в вашем графике произошел коллапс, не спешите его разрешить, вполне возможно он решится сам. Предварительно, конечно же, я перепроверила информацию о его свободных окнах у секретаря, и получив стопроцентные заверения, что других шансов в ближайшие три недели не представится, успокоилась. В крайнем случае, предупрежу его о провале завтра, перед вылетом.

Пока собиралась раз шестьдесят сообщила себе, что я прекрасно проведу время, мне там понравится так, что об усталости забуду и не захочу уезжать. Название клуба узнала заблаговременно, как и то, что встреча с Крючко состоится в самом клубе. Где он проведет Жаба за кулисы.

Я опоздала. Не смотря на позитивные установки и собственную радость, проспала в кресле двадцать минут присев перед дорожкой. Меня заметила мама, разбудила и как в детстве поинтересовалась, сильно ли я хочу туда идти. Созналась, что не сильно, но выбора нет. Мама покачала головой, помогла мне подняться и, перекрестив, отпустила к такси. По прибытии в клуб я дала себе зарок, что со спиртным на сегодня завязываю, иначе заночую здесь же в каком-нибудь тихом уголке.

На самом деле клуб был не маленьким, да и вовсе не тихим, но для меня вымотанной сверх меры это уже не имело значения. Крючко Станислава искать не спешила, решив для начала осмотреться и вникнуть в суть сегодняшнего вечера. А вечер обещал быть жарким. Во-первых: в зале, мигающем и переливающемся огнями всех цветов радуги, было не протолкнуться, а во-вторых: бары работали с удвоенной скоростью и большим количеством обслуживающего персонала, так словно в программе заявлены не акробатические танцы нескольких иностранных групп, а конкурс мокрых маек и потных торсов.

К слову именно у этих групп мое второе Я, а не первое должно взять интервью после выступления. Сегодня мне звонил довольный Петр Глинка, который похвалил мой перевод стрелок на него и попросил продолжать в том же духе. То есть мое раздвоение личности прогрессирует дальше и воссоединение Жмурко и Гроховской в одну меня откладывается. В общем, это не плохо, два журналиста — две зарплаты, и пусть только попробуют не оплатить. Но если и дальше так пойдет, то мы с коллективом в отсутствие Жаба вскоре будем праздновать его день рождения, и успехи на журналистском поприще, поздравлять в связи со свадьбой, рождением детей, 23 февраля и днем журналиста и поминки по нему делать. А впрочем, можно изначально устроить Жабу темную, оплакать его бессмертную душу и похоронить.

Но пока этого не произошло, продолжаю играть верную подругу несуществующего Александра. Заказав апельсиновый сок, заняла место у перил на втором этаже клуба. Справа от меня располагаются столики и кабинки, слева лестница на первый этаж и туалеты, словом, заняла стратегически важную точку для наблюдений и, облокотившись о перила с удовольствием, смотрю на танцующую толпу.

Вечер пройдет прекрасно, это я себе повторила в 72-й раз и улыбнулась. Лишь одно настораживает, я еще не придумала, как отвадить Стаса из гримерок, чтобы без раскрытия тайны вселенского масштаба взять интервью. Внизу в центре танцпола расположена круглая платформа в диаметре не менее 5 метров, сцену, где ранее явно стоял большой диджейский пульт, так же освободили. На обеих площадках сейчас медленно и мягко прогибались и приседали танцовщицы в нескромных нарядах. Глядя на них, я и сама прониклась таинством вечера и стала плавно и очень аккуратно, чтобы не заныли мышцы, двигаться под эротическую мелодию. Несколько раз повела бедрами изображая восьмерку, откинула волосы и прогнувшись в груди, прокрутила головой с правого плеча к левому. Одну ножку согнула и, пока удерживаюсь рукой со стаканом за перила, подняла свободную руку вверх. Повторив движение восточных красавиц, волной мягко и очень медленно опустила ее.

Эх, сейчас бы присесть и по мере подъема вверх, прогнуться в пояснице, потому что болит уже от каблуков, словно в нее кол вогнали. Но нельзя, слишком вульгарно и слишком эротично. А если я ее еще и потяну, то все… прощай репутация серьезного корреспондента, здравствуй прозвище по типу «в позе сломанной березы». Переступив с наги на ногу, чтобы хоть как-то снять напряжение в пояснице, я обернулась в поисках места для временной отсидки. И надо же столкнулась взглядом со Стасом Крючко, который только что оценивал мои ноги, а вот теперь с удивленным восхищением смотрит в лицо: