Он не почувствовал на спине чужого недоброго взгляда... Не услышал злого шипения воровской стрелы. И боли совсем не ощутил... Он умер сразу, не успев ничего понять, не успев коснуться лицом внезапно опрокинувшейся земли. Все с той же веселой улыбкой на губах.

Убийца осторожно вышел из-за деревьев. Его неудержимо приманивал к себе мешок убитого им мальчишки. Он нетерпеливо приблизился. Грязный, оборванный человек с бегающими маленькими глазками, недобро взирающими на солнечный мир из-под лохматой свалявшейся гривы...

К мальчику он подойти не успел. Замер на полпути, охваченный диким ужасом, и с воплем рухнул на землю, прикрывая руками косматую голову... Рядом с маленькой, неподвижно лежащей фигуркой, неожиданно появилась еще одна. Возникла из ниоткуда! Светловолосый мальчишка в островерхом богатырском шлеме с крылышками, в серебристой кольчуге, с нагрудной пластинки которой внимательно смотрел вокруг веселый черный котенок. Яростно взмахнул длинным тонким мечом. Словно синяя молния ударила!

Убийца в ужасе закрыл глаза, судорожно вжимаясь в землю. А когда, наконец, осмелился вновь посмотреть на мир, маленького витязя уже не было. Не было и другого, убитого мальчика. Лишь окровавленная стрела лежала на смятой траве. Да медленно плыл невысоко над землей маленький огненный шарик-родия. Летучий огонек Вечных Витязей...

А парнишка-масколец таки не сдержал своей клятвы. Что никому, никогда... И много лет спустя, когда утихли наконец княжеские распри, появилась на стене в самом главном храме стольного града Вольмара чудесная фреска с изображением мальчика-заступника, сумевшего подняться над людской враждой, заслонив от беды пленника, врага. И многие поколения маскольцев, тавларцев, вольмарцев, приходя в этот храм, не раз вглядывались потом в чистые глаза мальчика, искали в нем сходства со своими собственными сыновьями. И многие ранские мальчишки старались быть похожими на него.

А сам он с веселой улыбкой смотрел на них, как живой, с картины славнейшего ранского иконописца, Андри Маскольца.