– Да. Скажите, чтоб меня не беспокоили – я хочу отдохнуть.

Оставшись одна, прилегла на кровать. Хочется надеяться, что какое-то время меня никто не потревожит. Итак, очередная попытка поговорить с мужем закончилась ничем, и ничего, кроме тяжести на душе, не принесла. На глазах закипали слезы, хотелось плакать как от обиды, так и от осознания того, что любимый человек даже не скрывает, насколько ему не хочется находиться рядом со мной. Интересно, как же у нас в семье все дошло до такой жизни, что муж изменяет мне едва ли не в открытую, а я все это малодушно терплю, глотая обиду пополам со слезами? А ведь тетя Фелисия права: надо что-то решать, так дальше продолжаться не может, только я все одно надеюсь на то, что все внезапно поменяется каким-то чудесным образом...

Разница в происхождении, о которой с таким раздражением говорит муж... Что есть – то есть, с этим не поспоришь, и в последнее время муж напоминает мне об этом постоянно, едва ли не ставя подобное в вину. Дело в том, что в отличие от семейства мужа (которое никак не может похвастаться знатностью), я принадлежу к тем, кому повезло появиться на свет в аристократической семье. Про таких людей еще говорят, что они родились с серебряной ложкой во рту.

Семья моей матери происходит из древнего и довольно богатого рода, упомянутого во многих летописях, так что им определенно было чем гордиться. В той семье, кроме наследника-сына, росли две дочери, за которыми родители давали неплохое приданое. И если старшая дочь, то бишь Фелисия, удачно вышла замуж за состоятельного и влиятельного графа Балверстоун, то младшая дочь Элис (речь идет о моей будущей матери), пошла наперекор семье, и против воли родных обвенчалась с маркизом Алверст. На первый взгляд, все выглядело довольно неплохо: молодой человек, то бишь маркиз, был очень красив, умен, обаятелен, воспитан, принадлежал к одному из древнейших родов нашей страны. Проблема была в другом – его семья была полностью разорена еще пару поколений назад, и у молодого человека, кроме громкого имени, за душой не было ровным счетом никакого состояния. Проще говоря, новый родственник был гол, как сокол. Более того – у молодого маркиза даже родственников не осталось, он был последним представителем своего семейства. Естественно, родители невесты отнюдь не пришли в восторг от такого зятя – они рассчитывали на куда более выгодную партию для дочери, но переубедить упрямицу не смогли, а потому, скрепя сердце, все же решили, что древний род и отсутствие пятен на фамильном гербе оправдывает многое. К тому же, судя по всему, у молодых людей промеж собой была настоящая любовь, а это дорогого стоит.

Увы, счастье молодой четы долго не продлилось. Через несколько месяцев после моего рождения, в один далеко не прекрасный зимний вечер, родители возвращались домой из гостей. Дорога шла вдоль берега, было очень холодно и скользко, лошади не удержались на крутом повороте, тяжелую карету занесло, и она упала с обрыва. Хотя берег в том месте был не очень высок, но тем, кто находился внутри, хватило и этого...

Так в возрасте нескольких месяцев я осталась сиротой. Дед и бабушка заботились обо мне, баловали, как могли, а после их смерти меня под свое крыло взяла тетя Фелисия. У нее к тому времени было четверо своих детей, так что я оказалась пятым ребенком. В ту пору мне только-только исполнилось восемь лет, и, должна сказать, что после вольной жизни с дедушкой и бабушкой, которые позволяли мне многое, было весьма непросто привыкнуть к жестким порядкам, установленным в строгом доме тетушки Фелисии. Надо признать, что дорогая родственница не делала ни малейшей разницы между мной и своими детьми, но и спуску никому из нас не давала, твердой рукой поддерживая порядок в семье.

К несчастью, очень скоро тетя Фелисия стала вдовой – увы, но ее муж внезапно скончался от апоплексического удара, так что тетушка стала считаться главой семьи, и до совершеннолетия своего старшего сына взяла бразды правления в свои руки. Эта роль подходила тете Фелисии как нельзя лучше, и полностью соответствовала ее сильному характеру. Да уж, тетушку можно считать примером выдержки и хладнокровия: жесткая, властная, бесконечно гордящаяся своим происхождением и строго придерживающаяся установленных правил, считая, что от них нельзя уклоняться не на йоту. Точно таким же образом тетушка вела себя со своими детьми – проще говоря, наша жизнь была расписана едва ли не по минутам – вереница учителей, бесконечные занятия, рукоделие, прогулки в саду, выезды в гости и воскресное посещение проповедей в церкви... Именно там, в храме, я впервые увидела Вогана...

Это произошло спустя месяц после того, как я оказалась в доме тети Фелисии. В то время я еще не могла окончательно прийти в себя после смерти бабушки и дедушки, и мне было невероятно трудно привыкнуть к строгой жизни в доме тети Фелисии и к жесткому следованию правил этикета, безусловного выполнения которых требовала тетя. Иногда мне даже казалось, что я оказалась в заключении, из которого не вырваться. Наверное, именно потому я с такой радостью отправлялась в храм на воскресную проповедь – там все же было множество людей, которые не скрывали своих чувств и эмоций, и вели себя естественно, так, как того хотели, не думая об этикете и правилах хорошего тона. В эти несколько часов, которые я находилась среди людей, меня словно отпускало какое-то внутреннее напряжение, и даже казалось, что становится легче дышать.

В храме наши скамьи для сидения стояли в первом ряду – тут, как и в обычной жизни, все зависело от статуса молящегося и его положения в обществе. Знатность, авторитет и влияние тетушки Фелисии были непререкаемы, так что нет ничего удивительного в том, что она со своим семействам располагалась впереди, на самых главных местах. Впрочем, первые три ряда скамей считались законным местом здешней аристократии, а затем люди устраивались, если можно так выразиться, по степени значимости.

Именно там (обернувшись, чтоб рассмотреть присутствующих), на шестом ряду я увидела красивого рыжеволосого парнишку лет двенадцати, который смотрел на меня. Не знаю почему, но этот паренек сразу приковал мое внимание – возможно, все дело в том, что своей яркой внешностью он выделялся из окружающих, а может, причиной всему была веселая улыбка на его лице. Ясно, что у него нет никакого желания выслушивать долгую проповедь священника о суетности бытия – наверняка этот мальчишка с великим трудом выдерживает время, которое ему следует провести в храме. Понятно и то, что сюда его приводят родители, хотя сам парнишка (в этом я не сомневаюсь!) с куда большей охотой провел бы время в другом месте, где не надо заставлять себя выслушивать скучные проповеди... Однако, скорей всего, причина моего пристального внимания к этому мальчишке была в другом, а именно в его удивительных, широко распахнутых глазах. На зрение я никогда не жаловалась, и потому даже на таком расстоянии заметила, что цвет глаз у этого парнишки был совершенно необычным, ярко-зеленым, невольно притягивающим к себе взоры окружающих. И хотя в то время мне было всего восемь лет, но эти удивительные глаза рыжеволосого парня настолько меня поразили, что я с трудом сумела отвести от него свой взгляд. А еще я не могла отделаться от ощущения, будто этот незнакомец пришел сюда из другого мира, свободного и радостного, по которому я так скучаю!

Наверное, в то время я была очень одинока, да и строгая чопорная обстановка в доме тети никак не способствовала тому, чтоб я нашла там себе хоть какого-то друга, или просто отдушину, с которой легче жить, да и жесткое воспитание тетушки уже стало давать свои плоды. Что же касается детей тети Фелисии, то они, мои кузены, по своим ухваткам уже были похожи на свою суровую мать, не признающую никаких нарушений установленных правил. Кроме того, все они были старше меня, так что общих интересов у нас не было. И вдруг невесть откуда появляется этот беззаботно улыбающийся, невероятно красивый парнишка с потрясающими глазами!.. На первый взгляд этот вихрастый озорник был не совсем похож на того прекрасного принца, о котором с детства мечтают все девочки, но, тем не менее, нечто подобное в нем присутствовало. Он как-то сразу, с первого взгляда поселился в моем сердце, и я вовсе не хотела, чтоб он оттуда ушел.