Когда он остановился, она захныкала от потери, но он, похоже, был полным решимости помучить ее. Нежно лаская ее кожу губами, он медленно спускался вниз по ее телу, сводя ее с ума от необходимости. Он потерся носом о вершину ее бедер, и она раздвинула их, ее грудь тяжело поднималась и опускалась в то время, как она судорожно пыталась поймать дыхание. Она лишилась его, будто весь воздух разом вырвался из ее легких, когда его язык пронзил ее влажную сущность. Ее пальцы нашли его волосы и крепко вцепилась в них, в то время как он поглощал ее, его язык и губы поочередно покусывали и посасывали ее клитор, а затем проникали в киску. Погрузив в нее два пальца, Трен начал двигать ими, тогда как его язык скользил по ее чувствительному бугорку. Ее тазовые мышцы крепко сжали его пальцы, а бедра раскачивались в ритм его толчков.

Когда он кончиками своих зубов осторожно прикусил распухший клитор, Меган выгнулась дугой на кровати и испустила вопль. Толкнув ее обратно, он прочно удерживал ее на постели руками и проделал это снова, оказывая еще большее давления. Волны оргазма накатывали на нее одна за другой с такой интенсивностью, что сводило с ума. Он удовлетворенно зарычал, приподнимаясь, чтобы покрыть ее тело, но она оттолкнула его.

— Ложись на спину, — приказала девушка. Его губы искривила чувственная усмешка, когда он смиренно выполнял этот приказ, но лишь до определенной степени. Когда она двинулась, чтобы оседлать его и доставить ему ответное удовольствие, он поймал ее и перевернул таким образом, чтобы ее киска была расположена прямо над его лицом. Ее киска затрепетала, когда она поняла его намерение. Шестьдесят девять — просто восхитительная цифра.

Его член, более темно-фиолетового оттенка, чем остальная его часть, напрягся вверх от его голого паха, а внешнее отсутствие яичек создавало впечатление, будто он еще больше. Она схватила его у основания, наслаждаясь тем, как он пульсировал у нее в ладони. Меган провела своим языком по темно-розовой головке, попробовав на вкус сладость его возбуждения. Насквозь порочным томлением она втянула ее в рот. Она обожала дразнить его, чувствовать, как ее огромный и нахальный пират вздрагивает от каждого ее прикосновения. Слышать, как он стонет, когда она сосала его член, царапая зубами всю его длину. Вот только он не дал ее оральным пыткам оставаться безответными. Его руки потянули вниз ее киску так, чтобы он мог испробовать ее своим языком. Уже будучи чувствительной от оргазма, она задрожала и увернулась бы от его интенсивного прикосновения, но он держал ее крепко, сделав пленницей своего языка и губ и возрождая в ней блаженство.

Она пыталась не обращать внимание на то, что он вытворял с ее киской, и двигала головой вверх-вниз по его длине, вбирая его настолько глубоко, чтобы вызвать в горле спазмы, а потом повторяла все снова. Он у нее во рту увеличился в объеме, а его головка расширилась, — сигнал, который, как она по опыту уже знала, свидетельствовал о его надвигающейся оргазме. В этой связи нельзя забывать о том, что, несмотря на это, он считает, что именно он контролирует их любовные игры. Трен грубо передвигал ее до тех пор, пока она снова не оказалась с ним лицом к лицу, а своей пульсирующей киской она оседлала его поясницу.

Приподнявшись так, чтобы ее киска нависла прямо над его головкой, Меган улыбнулась ему. Его синие глаза горели огнем страсти. Выбросив вперед руки, он схватил ее за талию и, толкнув ее вниз, протаранил свой член глубоко внутрь нее. Выгнув спину, она закричала от внезапной полноты ощущений. Некоторое время она не двигалась, удерживая его внутри себя и наслаждаясь пульсирующей твердостью, похороненной в самой интимной части ее тела. Наклонившись вперед, она уперлась обеими руками ему в грудь, тогда как ее волосы рассыпались, создав своеобразный завес уединения, где существовали лишь они с Треном.

Вращая бедрами и опираясь на него, она совершала круговые движения и толкалась на него в головокружительных движениях, которые оказывали прямое давление на клитор и заставляли ее стонать. Его пальцы впились в мягкую плоть ее бедер, и его явное наслаждение подталкивало ее двигаться еще жестче и быстрее. Он пристально смотрел на нее, в то время как они покачивались в едином ритме, а единственные звуки, который были слышны, — их учащенное дыхание и слабые, влажные звуки их сливания. Она не могла оторвать взгляд от его глаз. Их интенсивность взяла ее в плен более прочно, чем это удавалось тягловому лучу его траспортера, и она поразилась переменам в них. Переменам в нем.

Какая-то часть ее разума осознавала, что с момента, как она очнулась, его отношение к ней изменилось и ведет он себя с ней по-другому. Не знай она наверняка, она бы согласилась, что не безразлична ему и он перестал этого скрывать. Наверное, с ее стороны это глупые, полные надежд мысли, но она все равно не могла сдержаться и не мечтать, когда наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, даруя ему нежные объятия, полные тоски и любви, которую она питала к нему.

Словно чувствуя ее расстроенные эмоции, он свел свою восторженную реакцию до легкой и чувственной, замедляя их темп до волнующего соблазнения. От его нежности у нее навернулась слезинка и скатилась по ее щеке. Должно быть, он почувствовал это, поскольку полностью остановился.

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу, — возразила она тихо и неубедительно.

Стремительным движением он перевернул их так, чтобы она лежала под ним.

— Открой глаза, — приказал он.

Она зажмурила их еще крепче.

— Нет.

— Прошу тебя.

Как она могла проигнорировать его мольбу? Тяжело вздохнув, со сжимавшимся горлом, она раскрыла веки, залитые слезами. Своим большим пальцем он провел под одним глазом, размазывая наполнившие его слезы.

Он нахмурился.

— Тебе больно?

Она мотнула головой. Еще одна ложь, ей было больно, вот только не физически, как он подумал.

— Тебе грустно?

Она подумала о том, чтобы приврать, но не стала этого делать.

— Немного. Но не волнуйся. Это пройдет.

— А почему ты загрустила?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я… Наверное, я скучаю по своему дому.

Глаза у него потемнели, а лицо ужесточилось.

— Сейчас твой дом здесь.

— Лишь до тех пор, пока ты не продашь меня, — рявкнула она в ответ, поскольку гнев было куда проще переносить, чем печаль.

— А что, если бы я решил оставить тебя здесь? — сбросил он в нее это, свою словесную бомбу, от которой она аж дар речи потеряла. Он нахмурил брови. — Почему ты не отвечаешь? Неужели сама мысль об этом настолько отвратительна?

Он не стал ждать ее ответа. Трен набросился на нее с поцелуем, яростным и властным. Его член, все еще похороненный внутри нее, задвигался, внутрь и наружу, быстро утолщаясь и задевая ее чувствительные внутренние стенки. Она вцепилась в него, подгоняя его поцелуем на поцелуй, толчком на толчок. Она даже говорить не осмеливалась. Не осмеливалась надеяться, что он подразумевал под своими словами. Но она могла показать ему.

Они вместе катались по волнам наслаждения, плоть хлопалась об плоть, дыхание смешалось, их сексуальная энергия усиливалась. Когда они достигли самого пика, он оторвался от ее губ, и его глаза пылали от страсти.

— Ты принадлежишь мне, — прорычал он. После этого поразительного, собственнического заявления он уткнулся лицом в изгиб ее шеи — и укусил ее.

Меган закричала, но не от боли, что он вцепился в ее кожу своими острыми зубами, а от сокрушительного удовольствия от оргазма. Экстаз обрушился на нее огромной приливной волной, который пронесся сквозь нее и сотряс невыразимым блаженством.

И который все не заканчивался.

С каждым посасыванием ее шеи — и крови, которая несомненно текла — пик ее апогея поднимался все выше и выше. Когда она уже решила, что от его мощности вот-вот потеряет сознание, она познала рай. Каким-то образом Трен прикоснулся к ее душе, достижение, которое она даже представить себе не могла, ну, а как иначе еще это можно объяснить. Меган воспарила над собственным телом, что было бы действительно очень страшно, не найди Трен ее в том огромном, одиноком забвении. Его собственный дух обернулся вокруг ее духа, переплетаясь с ним, опутав сетями на веки вечные, принеся с собой чувство полноты и завершенности. Правильности.