Я все еще боялся Системы. Я не гожусь на роль бесстрашных и толстокожих героев боевиков. Что творилось со мной во время спасательной операции, когда мы выжигали волну из колодцев, вообще мало поддается описанию. Наверное такие же чувства должен испытывать человек, переживший кораблекрушение, которому снова пришлось ступить на палубу судна.

Первое время волна мерещилась мне в каждой темной щели. Это, не говоря про повторявшиеся ночь за ночью кошмары. Мне снился тот колодец у Восьмого Гетто. Я полз к перекрестку от Пятого пикета и, опаздывая на считанные секунды, успевал увидеть падающего вниз Антона…

Почему я вообще решил вернуться?

Мой бывший однокурсник как-то рассказывал, что человек, у которого не открылся основной парашют и которому пришлось приземляться на запасном (это крайне неприятно и болезненно), начинает испытывать «страх прыжка». Таких парашютистов стараются сразу же сбросить с парашютом еще раз, чтобы новые впечатления от прыжка помогли им забыть о происшедшем и преодолеть страх.

Спасательная операция стала моим повторным прыжком.

Я вернулся составить компанию своему страху. Ребятам требовалась моя помощь.

Кроме того, я хотел достать образцы для Саши.

Странно, но меньше всего я боялся, охотясь за образцами. Страшно становилось, когда я оставался один. Темнота снова грозила взорваться жгучим ударом, а каждый колодец начинал казаться коварной ловушкой волны…

Сейчас страх еще оставался, но он ушел вглубь, притупился до глухой тоски, ноющего чувства неуверенности, на короткое время охватывавшего меня, когда я снова оказывался в Системе. Я знал, что со временем пройдет и это. Вернется уверенность, пройдут ночные кошмары. Человек, переживший свои страхи, всегда становится сильнее, увереннее. Нужно только помнить, что страх пройдет, что вопреки тому, что кажется сейчас, он не останется навсегда. И еще нужно немного терпения. Совсем чуть-чуть.

— Страшно… — тихо повторил я, — Но я вернусь…

Внезапно я понял, что так и будет.

Я всегда отличался чертовски упрямым характером.

23.07.2001