Время — великое неизменяемое, но неизменяемость — это не просто одинаковость. Время там, где ты находишься. Оно никогда не бывает одинаковым где-нибудь в другом месте. Звездный луч проходит в атмосферу. Он несет изображение из семисот тысяч лет в прошлом. Электрон несет изображение из пятидесяти, ста и больше лет в будущем. Звезды — мир предельно огромный, — всегда находятся в прошлом. Мир безмерно и все же предельно малый — всегда в будущем.

Это — строгость Вселенной. Это тайна времени.

Сто делегатов съезда производителей электронного оборудования, посетивших сеанс, медленно двигались к выходу. Были здесь и несколько жен, и голоса их сливались с более низкими мужскими голосами. Звуки быстро угасали, исчезая в пространстве отеля, но сеньор дель Кортейя, неожиданно оторвавшись от своего занятия, увидел, что он все еще не один.

Он продолжал сматывать ленту, затем уложил ее в коробку и начал убирать проектор. Искоса он пристально следил за оставшимся. Наконец, закончив, он повернулся и сказал:

— Вы хотите поговорить со мной, сеньор? — Крупный мужчина помялся, затем подошел ближе. Он был высок, плотен, лет сорока, с карими глазами и скудной шевелюрой.

— Интересную картину вы нам сегодня показали, — Кортейя улыбнулся, принимая это за комплимент.

— Вам понравилось, сеньор? — Мужчина снова помялся и спросил:

— Где вы ее взяли?

Кортейя пожал плечами. Вот уж эти прямолинейные американцы. Неужели он считает, что он, Кортейя, раскроет свою коммерческую тайну? Именно это он и сказал:

— Вы думаете, сеньор, что я дурак. Вдруг вы решите открыть такое же дело. Может, у вас много денег — я разорюсь, когда вы будете сбивать цены.

Незнакомец засмеялся. Но вытащил визитную карточку и протянул ее Кортейя. Тот прочел:

Посмотрев карточку, Кортейя вернул ее владельцу. Дорман пристально посмотрел на него. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучали нотки недоверия.

— Вы все еще не верите, что я не охочусь за вашими тайниками?

Кортейя снова пожал плечами.

— Что вы хотите узнать, сеньор?

— Про фильм.

Кортейя пренебрежительно махнул рукой.

— Десятиминутная лента о новинках.

— Весьма неплохо сделано, если хотите знать мое мнение.

— Весь мир знает, сеньор, что Голливуд великолепен.

— Голливуд еще ни разу не делал такую хорошую картину.

Кортейя улыбнулся, словно говоря: «Ну, раз вы так говорите…» Затем он впервые мысленно вернулся к картине, которую только что показал. Он не мог ее вспомнить четко. Обычно он наблюдал за аудиторией, а не смотрел фильм. Тем не менее, он вспомнил, что в картине речь шла о какой-то автоматической электроплите, которой требовались лишь соответствующие ингредиенты, и она их перемешает, приготовит и в соответствующее время выдаст совершенно свежее горячее блюдо. Две недели назад он уже показывал этот фильм собранию диетологов и зал от души смеялся над несуществующим аппаратом.

Кортейя сказал:

— Сеньор, я беру ленты в нескольких фильмотеках. Откуда они их получают, я не знаю. Все, что я делаю — это просматриваю их каталоги и заказываю фильмы, когда мне нужно.

Он пожал плечами.

— Вот и все.

— У вас были какие-нибудь наподобие этого?

— Да, несколько. Я не могу припомнить.

— И они все из одной фильмотеки? Настойчивость Дормана начала утомлять.

— Я действительно не помню, сеньор. Для меня все это обычный бизнес.

— У вас сейчас есть подобные фильмы?

— Здесь? Нет.

— Я имею в виду ваш офис.

Кортейя поскучнел. Он был простым, честным человеком, который, случалось, мог и приврать, но уж если начал врать, то должен и продолжать. Начав же с правды, он не мог остановиться.

— Завтра на обеде в Аэроклубе, — сказал он мрачно, — я показываю фильм о путешествии на одну из планет. Если судить по каталогу, очень интересный.

— Я понимаю, что прошу очень много, но не могли бы вы отвезти меня в свой офис и показать мне эту картину сейчас?

— Сеньор… моя жена… она ждет меня дома.

Дорман ничего не сказал. Вытащив бумажник, он достал двадцатидолларовую банкноту. Как он и ожидал, тонкая рука его собеседника деликатно — но без робости — приняла деньги.

Потребовалось всего лишь восемь минут, чтобы добраться до офиса Кортейя, и спустя несколько минут проектор уже стрекотал.

Какой-то морской пейзаж разорвал тень облачного, но яркого горизонта. Море было ровным — спокойная гладь воды. Вдруг в этих глубинах возникло какое-то существо. Разорвав гладь моря, оно выпрыгнуло на двадцать, пятьдесят, сто футов. Его неимоверных размеров выпуклая голова и широко разинутая пасть, казалось, коснулась камеры. А затем оно устремилось вниз, все еще борясь, яростно дотягиваясь до добычи, за которой оно и выпрыгнуло.

Промахнувшись, оно упало в воду с таким гигантским всплеском, что Дорман вздрогнул от испуга. Вплоть до этого момента он с восхищением смотрел, как какое-то — должно быть искусственное — чудовище, механически управляемое откуда-нибудь из моря имитации, в павильоне, создавало иллюзию абсолютной реальности. Но всплеск и в самом деле выглядел «настоящим». Через мгновение диктор сказал:

— Это был венерианский кальмар. Эти существа, обитающие в глубинах теплых морей Венеры, выходят на поверхность только в поисках пищи. Наш оператор служил приманкой и соблазнил кальмара напасть на него. Он был, тем не менее, в безопасности, под постоянной защитой электронных устройств.

Дорман криво улыбнулся. Сначала электроплита, которая готовит обеды, а теперь вот поездка на Венеру. Оба фильма — блестящая работа оператора, и — как в этом случае — очень ловко подано, совсем не было ощущения опасности. Столько этих кинопутешествий по реально существующим местам с их загадочностью и тревожностью доводили до тошноты. Он поднялся, интерес его почти совсем пропал. Лишь на какой-то момент, когда он наблюдал за действиями у плиты, у него была мысль, что картина — это просто рекламный трюк для конкурента. Фильм же о Венере придал всему надлежащий вид. Он увидел, что Кортейя остановил аппарат. Щелкнул верхний свет.

— Вы узнали все, что хотели?

— Практически.

Молодой человек продолжал перематывать ленту. Тем временем Дорман оглядел небольшую комнату. Впереди была стойка. Проектор стоял у стены на стойке. За стойкой был один стул и небольшой набор полок. Вот и вся мебель. Беленые стены офиса были украшены фотоснимками. На каждом снимке стояло название и цена. Очевидно, для продажи. Никто никогда не пришел бы в такое место, если бы ему раньше об этом не сообщили.

— Что еще, сеньор?

Дорман обернулся. Фильм был уже в коробке, проектор тоже.

— Я бы хотел, чтоб вы проверили, не из одной ли фильмотеки эти картины.

— Из одной, сеньор.

Кортейя не двигался, он улыбался.

— Я посмотрел в коробке, — объяснил он, — когда зашел.

Дорман не уходил. В общем то, почти все было ясно, но он не любил оставлять дело незавершенным. Все проверять и перепроверять — вот его правило, и он не собирался изменять ему. Он достал бумажник и вытащил десятидолларовую банкноту.

— Каталог этой фильмотеки. Я хотел бы взглянуть на него.

Кортейя взглянул на банкноту, полез под стойку и достал несколько папок.

— Они присылают его мне раз в месяц. Здесь за четыре последних месяца.

Списки фильмов-новинок были лишь в двух последних. Дорман пробежал глазами по колонке, улыбка на его губах стала шире. Здесь было несколько фильмов о путешествиях: Венера, путешествие по марсианской пустыне, космическое путешествие на Луну, воздушное путешествие над горами Европы, один из спутников Юпитера, киноосмотр колец Сатурна, спуск на лодке по реке жидкого кислорода на Плутоне и, наконец, — виды Солнца с каждой из десяти планет солнечной системы.