– Ничего, прорвемся!

Пионерогероева вернулась в отдел. Пустовой перестал гипнотизировать бумажку и гипнотизировал теперь экран монитора. Тот был пуст. Пионерогероева выждала определенное время и спросила:

– Так как мы договоримся, Дмитрий? Сколько вам нужно времени, чтобы выполнить эту задачу?

– Э-э, я думаю, недели три…

– Вы, простите, в своем уме? Значит, так, смотрите сюда. Пока вы медитировали перед экраном, я набросала вам такую схемку. Продолжите ее – вам понравится. Я зарисовала то, что известно мне, а вы продолжите тем, что известно вам, договорились? Из обозначений на схеме: ДРБ – департамент развития бродаж. Это тут, улавливаете? И срок вам дается – два дня. Это и так жирно, поверьте! Только из уважения к вашему „одному клиенту“. И учтите, Дмитрий, такие картинки вы сделаете по всем процессам бродаж. И тем, которые сегодня есть, и тем, которых нет. Так что, тренируйтесь!

Пустовой в ответ как-то мыкнул, но спорить не стал – бесполезно.

Вострикова и Гойда, провожая Пионерогероеву взглядами, тихонько засмеялись:

– Ну что, стажер в полном ауте? Будет теперь сам прорываться?

– Нет, я ему еще самую малость помогу. А пока он прорывается, пойду кляузный отчет писать.

– Это на нас всех будет? – забеспокоилась менеджер по фиги-стике Гойда.

– Только на особо отличившихся, – успокоила Пионерогероева и подмигнула будущему ядру проекта.

Пустовой тоскливо проводил взглядом консультанта Пионерогероеву и стал медитировать над оставленным листочком-рисунком. Что с этим делать, он абсолютно не понимал.

БП „Корпоративный заказ“

Строго конфиденциально

Вниманию президента Великой корпорации г-на Безбашнева

Копия: начальнику по кадрам г-же Гадкоутенковой

Квалификационная характеристика руководителя отдела бродаж г-на Пустового

На фабрике с утра царил полный ажиотаж. По выставочному залу ходили люди, похожие на группу экскурсантов, возглавляемые техническим директором Бейбаклушкиным. Исполнительный директор, успевая радушно улыбаться гостям, моталась туда-сюда и время от времени ее зычный голос раздавался во всех отделах офиса.

Люди, знакомящиеся с экспозицией, беспрестанно задавали вопросы, на которые Бейбаклушкин со свойственной ему увлеченностью отвечал, производя тарахтение со скоростью пять слов в секунду. Из-за такой торопливой манеры доносить до заинтересованного потребителя все нюансы „уникальности продукта и технологий“ гости плохо различали окончания слов и переходы от одного предложения к другому. Вопросы появлялись снова, кто-то из делегатов далекой республики уже предложил перейти к оформлению заказа, но Бейбаклушкин продолжал упорно водить их по выставке.

Бейбаклушкина в который раз подскочила к артикулярному директору Востриковой и одними шипящими звуками произнесла:

– Ш-щто, шкохо они там очухаюцца?

„Они“ – это сборщики, которые никак не могли скомплектовать нужное количество изделий. Востриковой пришлось во избежание неприятностей в лице разгневанной Бейбаклушкиной лично контролировать процесс сборки.

Менеджер по фигистике Гойда тоже носилась по коридорам фабрики, изыскивая по закоулкам остатки упаковки разных видов. Ее катастрофически не хватало, за что Гойда своевременно получила от Бейбаклушкиной еще одну порцию шипения.

– Непонятно, чем вы все тут занимаетесь! – начала было Бей-баклушкина, но в этот момент группа делегатов, проходя очередной полукруг, попала в поле зрения исполнительного директора. Бейбаклушкиной пришлось срочно натянуть гримасу полнейшего удовольствия и продолжить шипящим шепотом строить невезучего менеджера по фигистике.

– Эшо предштавитчь щебе немыслимо, да-да, бьютефол, конечно, ага, – шипела Бейбаклушкина, одновременно улыбаясь и подтверждая высокое качество продукции. – Йес, хайтек, гуд кволити, бьютефол, да-да, очень мило, я говорю – мило, манки – обезянка у вас милая такая. Ах, это не обезъянка… ну, все равно мило, догги, кэт-киска, ку-ку, гуд кволити, оф кос!

Гойда, запыхавшаяся от бесконечных гонок с утра на склад и обратно в отдел изготовления упаковки и снова на склад, несчастным голосом пыталась оправдаться:

– Так ведь никто не предупредил же, что эти чукчи – любители посвистеть завалятся… Я ведь еще на прошлый месяц поставила в план – сколько единиц подарочной и сколько ви-ай-пишной упаковки. Они же не выполнили!

– Ты мне не оправдывайся, развела тут фигистику! Я, что ли, буду смотреть за наполнением склада и упаковки? С упаковкой еще как-то можно решить, а вот за склад ты ответишь! Почему у тебя затарка склада неликвидом?!

– Да я и не отвечаю за склад, я только план произволству составляю. Но вы же сами сняли трехдырочные в этом месяце, потому что надо было рисовальщикам дать заработать на двухдырочных!

У менеджера по фигистике Гойды закипели слезы. Ее борьба за планомерное произволство каждый месяц терпела фиаско. Произволство, возглавляемое протеже Бейбаклушкиной, которую менеджер по фигистике считала обычной русской бабищей, не реагировало ни на какие планы отдела фигистики. И сколько бы упорная Гойда ни предъявляла фактические расхождения с планом, начальница произволства пожимала плечами и мягко отправляла ее по адресу, всем хорошо известному. Или в крайнем случае разворачивала ее за ответами к Бейбаклушкиной, аргументируя тем, что „у нее указание“. Какого рода эти указания, поступавшие с регулярностью раз в неделю и корректировавшие план произвол-ства до неузнаваемости, Гойда тоже хорошо успела изучить. Если менеджер по фигистике и пыталась поддерживать баланс на складе, следя за наличием того или иного вида продукта, то из производственной печи регулярно выскакивали изделия, которые даже и представить было нелепо. Ну зачем, спрашивается, замешивать четыре свистульки – фигуры коня Петра Первого, еще и в покрасе, если их на складе уже лежит восемь и они не идут? Зачем опять же выпускать полированные свистульки – гуси Нильса, если было заказано: „матовые с эффектом старения“. Ответы были просты как день. Невзирая на требования и спрос в рознице, не обращая внимания на возвраты и откровенное „зависание“ продукции, госпожа исполнительный директор заботилась в первую голову о том, чтобы у людей был заработок. Пусть небольшой, но регулярный. А работники, испытывая к ней лояльность в лучших проявлениях, разводили свою собственную самодеятельность и вместо искусственного старения беззастенчиво полировали гусей. Потому что работа по полировке стоит больше.

Бейбаклушкина сбивалась с ног. Ворвавшись в цех сборки она, оттолкнув стоящую Вострикову, накинулась на одного из рабочих с криком: „Коней грузите всех!“ Вострикова пыталась было возразить, что клиенту нужны вовсе не кони, они приехали за новыми трех– и пятидырочными свистульками последней коллекции, хотя столько, сколько им нужно, и не собрать. Но исполнительный директор была одержима идеей отгрузить клиентам хоть что-нибудь. Поэтому прямо из цеха она выскочила на склад готовой продукции, на бегу отдавая распоряжения:

– Сначала все трехдырочные, а потом коней грузите!

За ней по пятам носилась начальница произволства, к этой кавалькаде время от времени присоединялась менеджер по фигистике Гойда. Встречая друг друга в разных помещениях фабрики, они пытались сообщить что-то новое о том, как продвигается комплектация заказа. Но поскольку двигались они по одному круговому маршруту, кто-то кого-то начинал подозревать в том, что информация устарела, и начиналась проверка по новой.

На очередном витке оказавшись на сборочном участке, Гойда заметила спокойно стоящую Вострикову и пожаловалась:

– Ну, ты видишь, что из этого всегда выходит? Когда они план не выполняют, я крайняя у Безбашнева, а когда клиент вдруг свалился, все равно крайняя, потому что склад неликвидом забит.