– Где ваша мама? – спросил он.

– Она еще не вернулась с работы, папа, – сказала я.

– Ладно, сегодня последний день, когда она пошла на работу в дом других людей, – он огляделся вокруг себя. – В последний раз, – повторил он.

Я взглянула на Джимми, он был так же изумлен, как я.

– Почему?

– Что происходит? – спросил Джимми.

– Сегодня я получил новую и много-много лучшую работу, – сказал папа.

– Мы останемся здесь, папа? – спросила я.

– Да, но и это еще не самое главное. Вы вдвоем отправляетесь в одну из самых лучших школ на Юге, и это не будет нам стоить ничего, – объявил он.

– Нам стоить? – Джимми даже смутился. – Но почему учеба в школе должна нам что-то стоить, папа? Раньше это нам ничего не стоило, ведь верно?

– Нет, сынок, но это потому, что ты и твоя сестра ходили в общественную школу, а теперь вы пойдете в частную школу.

– Частная школа! – выдохнула я. Я думала, что это доступно только детям из богатых семей, с громкими именами, чьи отцы владеют большими поместьями и особняками и армией слуг, чьи матери – светские дамы, которых фотографируют на благотворительных балах. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я была возбуждена и напугана этой идеей. Глаза Джимми затуманились, стали темными и глубокими.

– Мы? Пойдем в необыкновенную частную школу в Ричмонде? – спросил он.

– Да, сынок. Вы освобождаетесь от платы за обучение.

– Хорошо, папа, но почему? – поинтересовалась я.

– Я буду там инспектором по эксплуатации, и бесплатное обучение для моих детей полагается по должности, – с гордостью сказал он.

– Как называется эта школа?

– «Эмерсон Пибоди»[3] – ответил он.

– «Эмерсон Пибоди»? – Джимми скривил свой рот так, словно откусил кислое яблоко. – Что это за название для школы? Я не хочу идти ни в какую школу имени Эмерсона Пибоди. – Джимми покачал головой и откинулся на кушетке. – Я не хочу быть в окружении кучи богатых, избалованных детей.

– Ты должен держаться за это, сынок. Ты пойдешь в эту школу, как я сказал. Тебе представляется возможность получить бесплатно что-то очень дорогое.

– Меня это не волнует, – дерзко ответил Джимми, глаза его метали молнии.

– Да? Но так и будет! – глаза папы тоже метали молнии, его темперамент брал свое. – Нравится это вам или нет, но вы оба получите самое лучшее образование, какое только есть в округе, и притом бесплатно, – повторил папа.

И тут мы услышали, как открывается наружная дверь и в прихожую входит мама. По звуку ее медленных, неуверенных шагов я поняла, что она совершенно измотана. Страх охватил мое сердце, когда я услышала, как она остановилась и разразилась приступом кашля. Я побежала к дверям – она прислонилась к стене.

– Мама! – закричала я.

– Со мной все в порядке, со мной все в порядке, – сказала мама, протянув ко мне руку. – Просто я закашлялась немного.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке, Салли-Джин? – спросил ее папа, его лицо выражало серьезное беспокойство.

– Со мной все в порядке, все в порядке. Там не было много работы. Миссис Андерсон принимала своих старых друзей. Они не оставили большого беспорядка, о котором стоило бы говорить, – она увидела как мы все смотрим на нее. – Что вы тут все столпились и так глядите на меня?

– У меня есть новости, Салли-Джин, – улыбнулся папа.

Глаза мамы просветлели.

– Что за новости?

– Новая работа! – Он рассказал ей обо всем. Мама присела на кухонный стул, чтобы перевести дыхание, на сей раз от возбуждения.

– Ах, дети, – воскликнула она, – ну разве это не чудесные новости? Это самый лучший подарок, какой мы только могли получить.

– Да, мама, – сказала я, но Джимми не поднимал глаз.

– Почему Джимми выглядит таким кислым? – спросила мама.

– Он не хочет идти в «Эмерсон Пибоди», – ответила я.

– Мы там не впишемся, мама! – выкрикнул Джимми.

Неожиданно я разозлилась на Джимми. Мне захотелось ударить или накричать на него. Мама была так счастлива, в этот момент она выглядела как в свои былые годы, но тут же он снова сделал ее печальной. Мне кажется, он осознал это, потому что глубоко вдохнул и сказал:

– Но я думаю, что не имеет значения, в какую школу я пойду.

– Не забирай себе в голову, Джимми. Ты еще покажешь всем этим богатым детям.

В ту ночь мне было очень трудно заснуть. Я вглядывалась в темноту, пока мои глаза не приспособились к ней, и я смогла видеть лицо Джимми: обычно гордое, с твердым ртом и взглядом, сейчас, в темноте, оно смягчилось.

– Не беспокойся о том, что придется быть с богатыми детьми, Джимми, – сказала я, зная, что он не спит. – То, что они богатые, еще не означает, что они лучше нас.

– Я никогда такого и не говорил, – сказал он, – но я знаю богатых ребят. Они думают, что это делает их лучше.

– А ты не думаешь, что мы найдем там, по крайней мере, несколько детей, с которыми мы сможем стать друзьями?

– Конечно. Все учащиеся в «Эмерсон Пибоди» умирают от желания подружиться с детьми Лонгчэмпов.

Джимми волновался, и это было нормально, ведь он пытался защитить и меня от моих собственных мрачных мыслей.

В глубине души я надеялась, что папа не будет слишком далек и труднодостижим для нас.

Через неделю Джимми и я должны были пойти в новую школу. Накануне вечером я приготовила свою самую хорошую одежду: бирюзовое хлопковое платье с рукавами в три четверти. Оно немного помялось, я выгладила его и попыталась убрать пятнышко на воротнике, которого раньше не замечала.

– Почему ты так усердно возишься с тем, что надеть? – спросил Джимми. – Я просто надену мои дангари[4] и белую рубашку-поло, как всегда.

– О, Джимми, – взмолилась я, – хоть завтра надень хорошие брюки и нормальную рубашку.

– Я не хочу наряжаться для кого-то.

– Это вовсе не для кого-то, Джимми. Разве не приятно хорошо выглядеть в первый день, когда ты идешь в новую школу? Ну можешь ты это сделать хоть раз? Для папы? Для меня?

– Все это ни к чему, – сказал он, но я знала, что он поступит, как я просила.

Как всегда, я нервничала при поступлении в новую школу и встрече с новыми подругами. Я долго не могла заснуть и проснулась утром труднее, чем обычно. Джимми ненавидел рано вставать, а тут он должен был и приготовиться раньше, чем обычно, потому что школа находилась в другой части города, и мы должны были идти вместе с папой. Было еще темно, когда я встала с постели. Джимми, конечно, тут же застонал и натянул подушку себе на голову, когда я толкнула его в плечо и зажгла свет.

– Вставай, Джимми. Не усложняй, – настаивала я. Я уже вышла из ванной и приготовила кофе, прежде чем папа вышел из своей спальни. Он был тоже готов, а затем мы вдвоем стали расталкивать Джимми. Он встал, похожий на лунатика, и побрел в ванную.

Когда мы вышли из дома и направились в школу, город выглядел таким дружелюбным. Солнце только что взошло, и его лучи отражались в витринах. Вскоре мы очутились в самой красивой части Ричмонда.

Дома здесь были выше, а улицы чище. Мы ехали по загородной дороге среди фермерских построек и полей. Город исчез. И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, перед нами возник «Эмерсон Пибоди».

Это вовсе не походило на школу, построенную из холодных кирпичей или бетона, окрашенного в жуткий оранжевый или желтый цвет. Это было высокое белое здание, которое больше напоминало один из музеев в Вашингтоне. Вокруг был просторный участок, с изгородью вдоль подъездной аллеи и деревьями повсюду. Справа я увидела небольшой пруд. Но больше всего впечатляло именно само здание.

Передний вход напоминал вход в большой особняк. Длинные, широкие ступени вели к колоннам и портику, над которым были выложены слова «ЭМЕРСОН ПИБОДИ». Справа у входа стояла статуя сурового джентльмена, который, как оказалось, и был сам Эмерсон Пибоди. Хотя перед фронтоном находилась автомобильная стоянка, папа объехал вокруг школы к стоянке, где парковались служащие.