Следователь взглянул на Веткина. Тот долго молча сидел, опустив голову и закрыв глаза, а когда снова посмотрел на Потапова, стало ясно, что он сделал свой выбор.

— Я больше ничего не боюсь, — сказал он, — я был раньше честным человеком и опять буду им. Мне только очень бы хотелось, чтобы как можно больше людей знали мою историю. Знали и не повторяли моих ошибок.

Веткин был осужден к шести годам лишения свободы. Через месяц после суда Потапов получил от него письмо.

От завода домой надо было идти мимо городского парка, и Алексей Накатов свернул на тенистую дорожку. Духота уходящего дня, казалось, не действовала на него, и он быстро шагал по усыпанной красным песком аллее. Лиза, жена, сегодня работала в вечернюю смену, а раз так — можно пойти порыбачить. Вечерние часы при заходе солнца всегда бывали у него особенно удачными, и к приходу жены он возвращался с ведерком рыбы.

На полпути внимание Алексея привлекла просвечивающая сквозь зелень вывеска на другой стороне улицы: «Гастроном», и планы несколько изменились, Он направился в магазин, прошел из конца в конец, рассматривая витрины отделов, и подошел к кассе. Вытянув из скользкой пачки похрустывающую пятерку, Алексей уже собрался протянуть ее кассирше, как кто-то схватил его за руку:

— Леха! Здорово!

Обернулся. Две улыбки: дядя — Василий Иванович Таранин и Степан Молчанов — сосед со второго этажа.

— Что покупаешь?

— Да торт решил жене купить, — смущенно произнес Накатов.

— С получки, небось?

— Ага.

— С получки маленькую надо, а не торт, — сказал Степан.

— Смотря какая получка, — подмигнул дядя. — Если маленькая, то маленькую, а если большая, то и полбаночки не грех. «Старуха»-то дома?

— В вечернюю работает.

Приятели переглянулись.

— Слушай, мы тут с Василием Ивановичем решили пропустить по стаканчику, у меня тоже получка. Да моя дома, крику не оберешься. Давай вместе, по-соседски!

— А торт твой мы есть не будем, — засмеялся Василий Таранин. — Нам корочки хлеба хватит.

— Что ж, давайте, — сказал Алексей. — По-соседски так по-соседски... Я думаю, мы быстро, ведь верно? На озеро еще хочу сбегать половить...

— Успеешь, факт, — нетерпеливой скороговоркой заверил Степан. — Времени хватит, проглотим по сто пятьдесят и точка.

Дома Алексей нашел оставленный ему суп, разогрел, нарезал хлеб, достал стаканы, — водка была теплая и противная, но только вначале...

— А не сообразить ли нам ребята еще? — сказал Таранин...

Дверь распахнулась бесшумно, а захлопнулась неожиданно гулко. Это, видимо, смутило вошедшего, и он в нерешительности остановился.

Дежурный по отделу милиции города Тихалево оторвался от книги и посмотрел поверх барьера.

Парень в нахлобученном берете, что стоял перед ним, расстегнул ворот гимнастерки и глухо произнес:

— Дерутся у нас. Там, в доме шесть по Лесной.

— В доме шесть?.. — переспросил дежурный, растягивая,слова и соображая, чей же это участок и сколько выпил этот малый, что теперь пришел искать у него защиты.

Словно в ответ на его мысли парень продолжал:

— Выпили мы малость, ну самую малость, а потом он и говорит: «Вы все на мои пьете...» — ну и ударил меня...

— Кто говорит, кто ударил?

— Ну он, Таранин.

— Как фамилия? — спросил дежурный, поднимаясь со стула.

— Молчанов.

— Где работаешь?

— Здесь, на кирпичном...

— А где проживаешь?

— В шестом номере по Лесной, недалеко от клуба...

— Товарищ Смирнов, — обратился дежурный к милиционеру, сидящему у окна, — позовите сюда Косолапова, — и Молчанову: — сядь, посиди пока.

Молчанов направился было к скамейке, но вдруг, словно вспомнив что-то, обернулся:

— Товарищ начальник! С ножами ведь они!

— Так что же, между собой дерутся?

— Ну да, между собой. Конечно, между собой, — поспешно подтвердил Молчанов и провел тыльной стороной ладони по нижней, слегка трясущейся губе.

Вошел Смирнов с дружинником Косолаповым.

— Сходите с ним, — дежурный кивнул в сторону Молчанова. — Напился, а теперь пришел защиты искать. Да поспешите, мало ли что...

В сумерках белой ночи быстро дошли до места. В парадной темно. Молчанов быстро поднялся на второй этаж и уже стучал в дверь своей квартиры, когда Смирнов с Косолаповым чуть не споткнулись о растянувшегося на лестничной площадке человека.

Зажгли спичку. Косолапов нашел выключатель и включил свет.

Нагнулись. Прислушались — не дышит. Смирнов тронул лежащего за руку — холодная. Пощупал пульс — нет.

— Парень-то готов... — покачал головой милиционер и, взглянув на расплывшееся по серой рубашке темное пятно, на лужицу крови на полу, добавил: — Давай-ка за капитаном Гурьяновым. Побыстрей! Видишь, как обернулось!

Косолапов ушел. Милиционер остался на месте происшествия. Он знал убитого. Это был молодой рабочий глиноземного завода Алексей Накатов.

Послышались чьи-то нетвердые шаги: по лестнице медленно спускался мужчина. Вот он шагнул с последней ступеньки, увидел милиционера, остановился, перевел глаза на труп.

Смирнов узнал директора местного рынка Таранина.

— Василий! Что же вы тут наделали?

Таранин что-то промычал и постучал кулаком себе по голове.

— Василий! Что тут у вас произошло?

Таранин отвернулся от убитого, закрыл лицо руками и забормотал:

— Что я наделал! Что я наделал!.. — Голова его тряслась, и он, казалось, больше не слышал милиционера.

Видя, что от Таранина ничего не добиться, Смирнов указал рукой на подоконник:

— Сядь, посиди пока.

Таранин покорно сел. Смирнов внимательно наблюдал за ним. Он слишком хорошо знал Таранина, и поначалу ему и в голову не пришло фразу «Что я наделал!» связывать с совершившимся убийством. Однако в милиции была названа фамилия Таранина... разговор о ножах... пьянка. А уж Смирнов-то знал, что делает водка даже с самыми спокойными и уравновешенными людьми. И к тому же еще припомнилось: «Убийцу всегда тянет на место преступления». И хотя эти слова он слышал лет двадцать назад, обстоятельства заставляли верить в них. Может и правда?.. Милиционер поежился от ночного холодка.

Приехал капитан Гурьянов с врачом из больницы. Вызвали понятых из соседнего дома, и стали осматривать место происшествия.