Прослышав, что многие строчат покаянные письма властям, полковник из Сан-Жоан-дел-Рей Оливейро Лопес решил также написать маленький доносик и направил Барбасене письмо, сообщая, что одним из заговорщиков является полковник Силверио дос Рейс.

17 мая, в тот день, когда подполковник Франсиско де Паула писал свой донос губернатору, виконт де Барбасена вызвал полковника Франсиско Антонио Рабело, отдав приказ арестовать ряд людей, упомянутых в полученных доносах. Кроме того, Барбасена приказал патрулировать все выезды из Вила-Рики и вести тщательное наблюдение за улицами.

Проболтался ли полковник о расположении Барбасены, или кто-то подслушал разговор – неизвестно. Однако ночью, еще до того, как полковник Франсиско Антонио Рабело отправился с солдатами выполнять приказ губернатора, какой-то человек, закутанный в плащ, в шляпе, надвинутой на глаза, пробирался темными улицами Вила-Рики, стучась именно в те дома, которые принадлежали заговорщикам. Когда незнакомцу открывали дверь, он вполголоса давал совет немедленно уничтожать все документы, связанные с заговором, и, если возможно, не теряя времени, бежать из города, так как над заговорщиками нависла угроза ареста. Убеждая в необходимости покинуть Вила-Рику, таинственный незнакомец сообщал всем об аресте Тирадентиса.

Тем не менее на следующее утро в Вила-Рике не наблюдалось никакого волнения. Внешне жизнь в столице капитании шла прежним размеренным ритмом, если не считать того, что время от времени по улицам проезжали вооруженные солдаты.

22 мая в доме Клаудио Мануэла да Коста собрались несколько заговорщиков, в том числе Гонзага. Когда Гонзагу спросили, как быть дальше, поэт посоветовал сохранять спокойствие и не волноваться. «Сам же я, – сказал Гонзага, – сейчас же, вернувшись домой, прежде чем лечь спать, уделю некоторое время сочинению стихов». Однако спокойствие Гонзаги не передалось его друзьям, и все разошлись, как и собрались, очень встревоженными.

Холодным туманным утром горожане, проснувшись, увидели дом Гонзаги окруженным военными под командованием полковника Франсиско Антонио Рабело С быстротой молнии по городу разнеслась весть об аресте поэта.

Полковник подошел вместе с солдатами к двери дома Гонзаги, когда еще не рассвело. Постучал один раз, второй, третий, с небольшими интервалами. Гонзага, видимо, еще не ложился спать и слышал стук в дверь, но открыл не сразу, а когда, наконец, решился, увидел перед собой фигуру военного.

– Господин судья, – сказал полковник, войдя в дом, – вы арестованы по приказу виконта де Барбасена.

У Гонзаги закружилась голова, и он сел на лавку.

Полковник огдал приказ солдатам занять дом Гонзаги, но ничего в нем не трогать. Затем велел поэту следовать за ним, предварительно взяв с собой вещи, которые могут потребоваться Гонзаге в тюрьме, а также деньги.

Гонзагу вывели из дому, связали руки и конец веревки приторочили к седлу лошади, на которой сидел солдат.

– Пошел! – приказал полковник. И необычная процессия медленно двинулась в путь по направлению в Рио-де-Жанейро.

Впереди солдат на лошади, а сзади на веревке брел со связанными руками поэт Томас Антонио Гонзага.

После ареста Гонзаги наступила очередь кума Тирадентиса полковника Домингоса Виейры. В то время ему перевалило за шестьдесят пять лет, и он почти не мог двигаться из-за сильных ревматических болей.

Примерно одновременно с Домингосом сержант-мор Васконселос, личный враг Клаудио Мануэла да Коста, арестовал поэта, лежавшего больным в постели. Отправив Клаудио за решетку, сержант-мор тщательно обыскал дом и присвоил все найденное в нем золото. Затем сержант-мор направил своих подручных за город, где находилась семья Клаудио, и они, выполняя приказ сержанта-мора, убили многих родственников поэта и захватили большое количество золота, собранного для нужд заговорщиков.

В камерах Вила-Рики заключенных подвергали пыткам и другим варварским методам допроса, вырывая нужные властям показания. Барбасена проявлял необычайную активность и 12 июля издал указ о создании следственной комиссии. Она немедленно принялась за дело. Всего в Вила-Рике арестовали сначала тридцать два человека.

После первого допроса поэта Клаудио пытками довели до такого состояния, что он покончил с собой, повесившись в камере.

Власти стремились собрать как можно больше улик, подтверждающих вину заговорщиков. В конце мая солдаты произвели налет на аптеку, около моста Росарио, принадлежавшую Тирадентису. Тщательно обыскав помещение, они конфисковали много книг, в основном медицинского содержания.

Перед лицом опасности сразу же раскрылись сильные и слабые стороны заговорщиков. Трусами оказались подполковник Франсиско де Паула, полковник Оливейра Лопес и старый кум Тирадентиса, который, уже находясь в тюремной камере, также написал донос на товарищей. Хорошо держался полковник Алваренга Пейшото. Из тюрьмы он посылал бодрые письма и стихотворения, посвященные жене. Поэт Клаудио предпочел гибель смирению перед врагами.

Но наибольшую твердость духа и стойкость характера, образец гражданского мужества и пример не только своим товарищам по несчастью, но и многим грядущим поколениям бразильцев показывал вдохновитель заговорщиков прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер по прозвищу Тирадентис.

Находясь в мрачном каземате тюрьмы на острове Кобрас, Тирадентис размышлял о судьбе товарищей, о народе Бразилии, о будущем, которое ожидает землю его многострадальной родины. И еще его мучила одна мысль: кто же оказался предателем, в ком он мог так жестоко ошибиться? Тирадентис неоднократно задавал этот вопрос тюремщикам, но они лишь хохотали в ответ и ничего не говорили. Однако в один из дней, когда караульный принес похлебку и Тирадентис снова, в который уже раз, спросил, кто донес португальским властям, стражник, запирая дверь, бросил через плечо всего лишь два слова:

– Полковник Силверио.

Тирадентис подозревал это. Он не решался даже мысленно бросить упрек, не то что обвинение кому-либо из единомышленников в Вила-Рике или Рио-де-Жанейро. Силверио же Тирадентис не причислял к заговорщикам. Он никогда не доверял этому человеку.

Уже потом, во время процесса, раскрылась вся подлость действий Силверио дос Рейс. Мысль о доносе возникла у Силверио в тот самый момент, когда он услышал от сержанта-мора Луиса Вас де Толедо Пицы про существующий заговор. Поговорив затем с Тирадентисом, Силверио, не останавливаясь, проследовал в Вила-Рику и направился прямо во дворец к Барбасене. Силверио рассчитывал использовать в своих целях секрет заговорщиков и ценой доноса заслужить расположение и также освободиться от долга королевской казне.

Барбасена послал Силверио с письмом к вице-королю в Рио-де-Жанейро, и после этого доносчик регулярно поставлял сведения о Тирадентисе Луису де Васконселос. Священник Ногейра де Лима, выполнив поручение Тирадентиса и выходя от Силверио, столкнулся в дверях дома с сыном мастера Пауло Лоуренсо, который затем рассказал Силверио, где живет священник Ногейра де Лима. Силверио немедленно помчался с доносом к вице-королю. Мы знаем, как развивались дальнейшие события. Не желая сразу раскрывать карты, вице-король решил запутать следы и, арестовывая всех лиц, с которыми встречался Тирадентис, приказал задержать и Силверио. Однако это было сделано только для виду, и надежды Силверио получить королевское вознаграждение за предательство полностью оправдались.

Расследование по делу заговорщиков велось одновременно в Минасе и Рио-де-Жанейро. Причем в столице вице-королевства по приказу Луиса де Васконселос еще за три дня до ареста Тирадентиса уже назначили писца и судью для ведения предстоящего процесса. Но на первом этапе основное расследование велось в Вила-Рике. Волна террора и насилия прокатилась по всей территории Минаса. Аресты производились по любому доносу; дома, фазенды подвергались бесчисленным обыскам. Солдаты врывались в квартиры и от имени властей шарили по комодам в поисках ценных предметов. Награбленное отбирали потом офицеры, но никогда ничего не попадало в казну. Конфисковывались рабы и даже одежда. Время от времени по дороге из Вила-Рики в Рио солдаты вели группы арестованных.