Всё кончилось благополучно. Сейчас я отдыхаю после сытного обеда.

Уж теперь-то я больше никогда не сунусь один в незнакомое место. Нужно как можно быстрее найти себе верного друга и надёжного спутника. Здесь это сделать не трудно, тут даже гора с горой сходится. А уж человек с человеком всегда сойдётся.

Первая птица, которую я тут увидел, была белый чёрный вóрон! Белый — потому, что он и в самом деле был совершенно белого цвета. Белое тело, белые крылья, белый хвост и белый нос. А чёрный потому, что испокон века птицу этой породы за чёрный цвет называют чёрным вороном. Даже в песне поётся: «Ты не вейся, чёрный вóрон!»

Белые чёрные вóроны с карканьем вились в вышине; что-то накаркают? И накаркали!

Нам стали встречаться белые галки, белые ворóны, белые воробьи и белые орлы. Мы видели белого волка, белую рысь и белого крота. Мы встретили даже белого тетерева-черныша. Черныш и вдруг — белый!

На берегу озера квакали белые лягушки.

В воде плавали белые ужи.

Глаза у лягушек и ужей были розовые, а тела как стеклянные: сквозь них были видны внутренности. Внутри белой лягушки, например, билось красное сердце!

Белые птицы, белые звери, белые гады.

У меня от всего этого даже в глазах потемнело!

У себя на родине я любил бродить по лугам и собирать цветы.

Всё у цветов чудесно. Даже опыляются они душистым ветерком, красивыми бабочками и трудолюбивыми пчёлами.

Но тут на лугах цветов не было. Это очень меня огорчало. Я принялся за поиски. Я искал, искал и нашёл! Я нашёл цветы под землёй!

Я накопал огромный букет подземных цветов. Что за чудесные цветы! Они то становились бледно-розовыми, то красными, то фиолетовыми. Огорчения моего как не бывало!

Теперь, отправляясь на прогулку, я всегда беру с собой лопату: я собираю цветы!

Но кто же опыляет цветы под землёй? Ведь под землёй нет ни ветра, ни бабочек, ни пчёл. Неужели эти многоцветные удивительные цветы завянут, так и не дав семян? Было тут над чем задуматься. Я думал, думал и нашёл ответ.

Раз под землёй нет ни ветра, ни бабочек, ни пчёл — значит, цветы опыляют… червяки! Ползают от цветка к цветку и опыляют, ползают и опыляют.

— Над цветами порхали червяки! — продекламировал я.

Стихи явно не получились. Но ничего не поделаешь — факт!

Птицеловы всего мира не устают хвалить певчих птиц. Но кому что нравится; местные жители, например, предпочитают держать в клетках певчих улиток. Я тоже держу у себя в клетке улиток: они ярки, как птицы, и тоже поют.

Сейчас у меня в клетке живёт улитка, которая поёт только тогда, когда на дворе идёт дождь и мне приходится скучать дома. Это очень кстати: улитка своим милым пением разгоняет моё мрачное настроение.

Птицы же обычно при дожде молчат: они любят петь при хорошей погоде. А кому нужны песни, когда на дворе солнце? В хорошую погоду дома не усидишь! В хорошую погоду весело и без песен.

Вот потому-то я и предпочитаю певчих улиток певчим птицам и мухам: мои улитки поют, когда за окном чёрные тучи.

Все знают сказку про курочку-рябу.

А я вам сейчас расскажу про курочку-рябу быль.

Жили-были дед да баба. Была у них курочка-ряба. Снесла курочка яичко, да не простое, а двойное.

Дед яичко бил-бил и разбил. Выкатилось из большого яичка второе, поменьше.

Мышка бежала, хвостиком махнула, второе яичко упало и разбилось!

Дед со старухой плачут, а курочка кудахчет.

— Не плачь, дед, не плачь, баба, я вам снесу яичко не двойное, а тройное! — Покудахтала, да и снесла.

А как снесла, — так и сказке конец.

Какая уж тут сказка, коли все видят, — яичко в гнезде лежит. Да не простое, а тройное!

Сегодня мои друзья показали свою птицеферму. Каких только птиц на ферме нет!

Со всех птиц раз в год собирают перо. Для этого их ощипывают. Не просто так — схватили и давай щипать! Нет, тут придумали особый способ: птиц пугают. Так пугают, что перья с них летят, как из дырявой подушки!

Делается всё очень просто. Птичница неожиданно бьёт по клетке пыльным мешком: раз! — и птица голая! Птица голая, а мешок чистый. Выпавшее перо собирают в чистый мешок.

Труднее приходится с петухами. Хвосты у петухов невозможно длинные. Для них даже курятники строят в два этажа. Петух сидит на насесте во втором этаже, а хвост его достаёт до пола в первом. Попробуй напугай такого!

Перья из петушиных хвостов просто выдёргивают. Идут они на украшение шляп: одно перо на дюжину шляп.

Все тут ходят в шляпах с петушиными перьями. А спят на перинах и подушках из пуганого птичьего пера.

Ах, как страдают леса и поля от браконьеров!

Браконьер убивает зверей и птиц в запретное время и в запретных местах. Браконьер не любит леса, и лес не любит браконьера.

Таким браконьером стал я!

— Ни пуха ни пера! — крикнули мне друзья, когда я с ружьём в руках отправился на болото. Я пожал плечами: при чём тут пух и перья, если мне нужна для коллекции лягушка?

С ружьём наготове шагал я по закраине болота. С ружьём, напоминаю, а не с палкой. С палкой тут нечего делать: в болоте живут лягушки ростом с курицу! А ревут они громко, как быки. За три километра слышно — мороз по коже!

Только с двухствольным ружьём я отважился выйти на лягушачью охоту.

Стрелял я раньше и в дичь бегающую, и в плавающую, и в летающую. Но здесь надо было стрелять в прыгающую!

Выстрелы мои были удачны.

И часу не прошло, а уж плечи оттянул мне тяжёлый ягдташ.

И тут повстречал я местного жителя.

— Сладки лягушачьи лапки? — вкрадчиво спросил он разглядывая мою добычу. Я потряс тяжёлым ягдташем.

— Пожалте штраф за браконьерство! — крикнул местный житель и грозно вытянул шею.

Я так и присел.

Оказалось, лягушки здесь нe просто лягушки, а первоклассная дичь, как у нас глухарка или лебеди, и их строго охраняет закон. Охотиться на лягушек можно только тогда, когда в газетах появится объявление: «Охота на лягушек разрешена».

Так неожиданно потерял я имя честного охотника и стал браконьером. Браконьер-лягушатник!

Что может быть хуже?