Здесь их тоже встретили маленькие красные человечки и опять просили принять от них серебро. Но Джек снова отказался. Распрощавшись с жителями Серебряного замка, Джек и Бьюти поскакали дальше.

В Медном замке красные человечки преподнесли им красную розу, искусно сделанную из тончайших листочков меди. Бьюти приколола розу к поясу. На златогривом скакуне они быстро домчались до галереи и здесь простились с конем.

Быстро понесла каменная плита Бьюти и Джека вверх. У старой бадьи Джек заколебался. Он боялся, что старые канаты не выдержат двоих, и не знал, как ему быть, ведь они обещали фее гор никогда не разлучаться. И тут сверху послышался голос Хранителя Ключей:

Едва Бьюти и Джек забрались в бадью, как оказались на лесной поляне. Они даже зажмурились, ослепленные солнечными лучами. Джек отдал ключи Красному человечку. Ярко сверкнули у того глаза. Дрогнула не то от радости, не то от волнения маленькая рука, покрытая красной шерсткой. И вдруг человечек пропал. Только вспыхнул над шахтой язычок красного пламени. Долго глядели Джек и Бьюти в шахту, но так ничего и не увидели. Зато на сердце у них стало спокойно, как будто что-то подсказало им: Хранитель Ключей трех замков уже на пути в свое подземное царство. Взявшись за руки, они зашагали по лесной тропе к родному поселку.

С тех пор прошли годы. Затерянный в горах поселок вырос в красивый рудничный город. И самым уважаемым человеком в этом городе слыл Джек — сын Джона-рудокопа. Это он открыл в горах, окружающих поселок, богатые залежи золота, серебра и меди. Джек догадывался, что здесь не обошлось без помощи красных человечков, но, кроме него да Бьюти, об этом никто больше не знал. Старый Джон и слепой пастух жили в доме Джека и Бьюти и нянчили внучат. Малыши были такие хорошенькие, что иногда Фэри прилетала с гор полюбоваться ими. А когда дети играли на лужайке в Луби-Лу, фея, сливаясь с тенью какой-нибудь девочки и становясь невидимкой, попадала в общий круг и отплясывала под детский хор:

Только маленький Красный человечек, который тоже иногда прятался в тени деревьев и смотрел на детские игры, не мог удержаться от смеха, глядя на веселящуюся гордую фею гор.

Джо ушел в горы пасти овец. Он любил сидеть в тени и играть веселые песенки на самодельной дудочке. Эти песенки так понравились одной крестьянской девушке, что она вышла за него замуж и поселилась в пастушьей хижине.

Джок после всех неудач понял наконец, что без труда ничего не добьешься. Он стал работать на новом руднике. Работал так хорошо, что в доме его всего было вволю, и молодая жена варила ему вкусные обеды.

Когда-то давно, после возвращения Джека и Бьюти, оба брата пытались найти старую шахту. Они решили, что смогут спуститься в Подземное царство и увидеть все чудеса, о которых рассказывал Джек. И, может быть, прихватить что-нибудь из сокровищ, от которых отказался их брат. На поиски они потратили несколько дней. Нашли даже поляну, на которой была шахта. Но никаких следов самой шахты братья не обнаружили.

Маленький Красный человечек вернулся к своему народу в Подземное царство и так закрыл вход в старую шахту, как будто его никогда и не было.

В одном уединенном месте, близ границы с Шотландией, расстилались тогда черные мертвые болота. Среди них стоял только один холм, который выглядел так угрюмо, что рождал в сердце любого человека не меньшую тоску, чем черные болота. У холма притулился домишко, такой убогий да такой ветхий, что непременно развалился бы, не упирайся он одной стеной в холм.

Жила в домишке старуха горбатая, хромая, с крючковатым носом. Когда она прибирала комнату или варила обед, по всему дому громко стучала тяжелая палка, на которую она опиралась своими скрюченными руками. Была старуха слишком уродливой и хромой, чтобы показываться где-нибудь дальше собственной хижины, и поэтому всюду посылала своих детей — Джека и Джил. Старуха заставляла их работать с утра до позднего вечера.

Джек уходил через болота в лес, рубил там деревья на дрова, собирал грибы и ягоды. Он сам смастерил лук с легкими остроконечными стрелами. И с тех пор как начал заниматься охотой, в доме у старухи всегда было мясо.

Джил развела вокруг дома огород: выращивала разные овощи, а у крыльца и под окнами посадила красивые душистые цветы. Воду для полива она носила из ручья, что протекал у подножья холма. И с тех пор как Джил занялась огородом, старухе было с чем варить и жарить мясо.

Раз в неделю Джек впрягал старую лохматую лошадь в телегу, груженную овощами, грибами и ягодами, и отправлялся вместе с Джил далеко в город. Путь в город лежал через темный дремучий лес. Только очень отважные дети могли решиться на подобное путешествие. В лесу рыскали голодные волки, коварная рысь могла неожиданно прыгнуть с ветки, а в зарослях бродили дикие кабаны.

После долгого пути лесом дети попадали в небольшой и очень древний город. Живописные домики его с остроконечными крышами из красной черепицы были увиты плющом и окружены садами с бузиной и крыжовником. В самом центре города находилась шумная веселая базарная площадь. Сюда-то Джек и Джил и доставляли свою провизию, а взамен покупали все необходимое для хозяйства старухи.

Жители города уже знали брата и сестру и полюбили их. Женщины в белых чепцах и длинных юбках, выбирая кочан капусты или кабачок, подолгу задерживались около телеги только для того, чтобы полюбоваться славными ребятами. Высокий стройный Джек пленял горожан силой и мужеством, а Джил, с большими глазами цвета лесной фиалки и длинными каштановыми локонами, — своей приветливостью.

Брат и сестра нежно любили друг друга. И все в их жизни было бы хорошо, если бы не жестокость матери. Она не только заставляла работать Джека и Джил с утра до позднего вечера, но нещадно бранила и избивала их. Каждый раз без всякого повода, сколько бы они ни работали и как бы усердно ни старались при этом.

И вот однажды случилось так, что терпению детей пришел конец. В этот день Джек и Джил возвращались из города очень довольные. Они купили все необходимое для дома, и у них еще остались деньги, которыми они думали порадовать свою мать. Дети были так счастливы, что всю дорогу распевали песни. Джек жаворонком заливался на весь лес:

— А твой, а твой, а твой?.. — прокатилось по лесу эхо.