— Ты что, плохо слышишь или что? — спросил Бракс с огромной улыбкой, которая показывала все его зубы. — Кейн, да? Ну так что, любишь? Бейсбол?

— Наверное, — ответил я.

Бракс продолжал смотреть на меня. Он был из местных — южанин. Я мог определить это по его губам. Выглядел он младше меня, ему, наверное, около девяти-десяти.

Бракс поднял бровь:

— Ты здешний?

Я посмотрел на него:

— Дорчестер.

Бракс кивнул, вытер нос тыльной стороной ладони, все еще вися вниз головой:

— Ты долго был в системе?

— Некоторое время, — я не отводил глаз.

— Ну а я всю свою чертову жизнь, — он спрыгнул вниз, мягко приземлившись на носочки, и присел на краешек моей кровати. — А здесь я почти два года, — он пожал своими костлявыми плечами. — Здесь неплохо, гораздо лучше, чем там, где я был до этого, — он наклонил голову. — Хочешь пойти на игру завтра?

Я перевернулся на живот и отвернулся в надежде, что Бракс замолчит и отправится обратно в кровать:

— Нет.

— Ну, давай, — уговаривал Бракс. — На игру намного круче идти с другом.

— Мы не друзья, — пробормотал я. — Мы. Не. Друзья.

В следующую секунду Бракс схватил одеяло и сорвал его с меня:

— Не будь мудаком… — его незаконченная фраза несколько секунд висела в воздухе, я лишь слышал его дыхание. — Господи Боже, — наконец сказал Бракс свистящим шепотом. — Господи.

Я не двигался, не смотрел на Бракса, я молчал и просто лежал, пока Бракс не накрыл меня обратно одеялом. Я знал, что Бракс увидел, увидел мою изуродованную спину, увидел вырезанное на моей спине слово, сморщенные и красные буквы.

— Эй, мне очень жаль, — сказал Бракс, наконец взяв себя в руки, он сказал это тихо, и по голосу было понятно, что ему действительно было жаль. — Я никому не скажу.

— Не важно, — сказал я в подушку.

— Черт, нет, это важно, — сказал Бракс. — Я надеюсь, что тот мудак, который сделал это с тобой, заплатит сполна.

Я ничего не ответил. Просто промолчал.

— Завтра мы идем на игру, — сказал Бракс, и я почувствовал дуновение ветра, — это он запрыгнул на свою кровать наверху. Некоторое время он молчал, и я подумал, что он заснул, пока он не заговорил снова.

— Игра начнется в два. Наши играют с Канзас Сити. И мы пойдем на игру вместе, — сказал Бракс. — Я знаю одного человека в парке. Он пускал меня на игры с тех пор, как мне исполнилось семь. Нам даже дадут по хот-догу, а еще мы можем поймать мяч. Договорились?

Я вздохнул в подушку:

— Договорились, — я готов был сделать все, что угодно, чтобы он заткнулся, и это сработало.

Я закрыл глаза, знал, что мне будет сниться, мне всегда снятся сны. Вот только это не совсем сны, это кошмары. Ужасы. Ночные ужасы, как сказал врач. И Браксу предстоит услышать их.

Очень скоро он будет знать обо мне все.

Уинстон

Техас, наши дни.

Начало ноября.

— Дамы, вы все знаете, с чего братство Каппы начинает осенний семестр — с унизительного, обидного и ужасного пари. Прошлой осенью…— я вздохнула и посмотрела на старый деревянный подиум, на котором стояла, этот подиум использовали все президенты сестринства Дельты. Я подняла взгляд, осмотрела такие знакомые лица своих сестер. Пламя нескольких свечей покачивалось от легкого ветерка кондиционера, обдувавшего общую комнату. Я крепко схватилась за подиум. — То, что они сделали с Оливией Бомонт в прошлом году, просто непростительно. И вот эти ребята опять взялись за свое, им не должно сойти это с рук.

— Бедная Марси Уотерс, — сказала Мэгги Гибсон. — Я вообще понять не могу, как она умудрилась влюбиться в этого осла Джоша Колинза. Как она вообще могла подумать, что он на самом деле хочет быть с ней?

— Марси умная девочка, она переживет это, — ответила я. — А вот сможет ли она пережить то унижение, которому ее подвергли во время вечеринки на Хэллоуин перед лицом целой толпы, мы скоро узнаем. Для Марси это был тяжелый жизненный урок, — все было прямо как в “Кэрри” Стивена Кинга, лишь свиной крови не хватало. Джош уговорил Марси одеться в костюм распутной медсестры, затем напоил ее, а потом просто взял и заявил, что все это было лишь ради пари. Идиот.

— Но Оливия победила их, — сказала Джейн Моррис. — Они с Браксом победили.

Волна шепота пробежала по Дельте при упоминании Оливии и Бракса. Веские доводы, не поспоришь. Они победили. Сила и мужество Оливии победили этих дурачков братства Каппы. А Бракс? Что ж, он удивил всех, включая меня. Он доказал, что является чрезвычайно умным молодым человеком, которого я когда-либо встречала, и ко всему прочему он по уши влюблен в Оливию. Так сильно влюблен, что даже покинул братство Каппы. После осеннего пари в прошлом году Оливия попала в список лучших студентов, а Бракс скопил столько рекордов по броскам за сезон, сколько не было ни у одного игрока Сильвербэков за всю историю существования команды. Их отношения самые обсуждаемые в Уинстоне. Сплетни были как живой, дышащий организм, который просто… просто существовал. Все студенты знали про Бракса и Грейси — так называл ее только он и больше никто. Не раз я задавалась вопросом: каково это? Каково это, когда тебя любят ТАК сильно? Я не могла представить себя в такой ситуации. Сама идея — быть любимой — казалась мне странной, даже иноземной. В конце концов, от таких мыслей я чувствовала себя опустошенной.

— Боже, то, как он смотрит на нее, — сказала Джейн шепотом. — Как будто он задохнется, разобьется в лепешку, умрет, если только ему нельзя будет прикоснуться к ней.

— Да, это правда, — сказала я, заправляя волосы за ухо. — Оливия просто невероятная. Но все же, несмотря на их победу, их выживание, новая жертва пари была выбрана в этом году. Девушка была унижена. Унижена ради смеха пьяных мужиков. И я — мы — не можем это все просто так оставить. Это просто унизительно. Мы утонченные, умные женщины, о нас не должны вытирать ноги.

Толпа закивала, и прозвучали слова согласия.

— Я думала, пари были запрещены, — сказала Мэгги. — Ну, совсем запрещены.

Я натянуто улыбнулась:

— Да, они запрещены, но здесь уже идет разговор о сексуальном домогательстве и причинении вреда, — сказала я. — Вот только это ничего не значит для братства Каппы, — я снова осмотрела своих сестер. — Это моя точка зрения.

— Ух ты, — послышался до боли знакомый голос. — Мне кажется, я заметила озорной блеск в ваших глазах, Мисс Бель.

Я нашла в толпе Мерфи Полк, которая приехала из Йорка, Англия. Она была моей лучшей подругой. В ее каштановых волнистых волосах виднелись выгоревшие пряди, а модная стрижка подчеркивала скулы. Сейчас же ее волосы были заплетены в две толстые косы по бокам, сходящиеся сзади в одну. Она улыбалась так, что раньше я бы расценила ее улыбку как угрозу. Она была одета по последнему писку моды, но с легкой ноткой богемности, однако Мерфи была такой девушкой, которая впишется в любую толпу в любой обстановке. Все любили ее. А эта улыбка? Прямо как у Чеширского кота из “Алисы в стране чудес”. Она не в первый раз толкала меня в «липкие» ситуации, прекрасно при этом зная, что я беспрекословно соблюдаю правила. Злая искорка мелькнула в ее глазах, пока она ждала мой ответ.

Улыбка Мерфи становилась все больше:

— Ну же, давай, детка. Поделись, — она нахмурила брови. — Расскажи все с грязными подробностями.

Я не могла сдержать улыбку от северного йоркского акцента Мерфи и ее любимых сленговых словечек, например, “грязные подробности”. Все это напомнило мне о нашей первой встрече, когда мы еще были на первом курсе Уинстона. Мерфи, как вихрь, ворвалась в нашу комнату в общаге и вела себя с первой секунды так, как будто мы с ней знакомы целую вечность. Хотя сблизились мы не сразу. Мерфи… она упорная. Ее невозможно не любить. А вот что я действительно люблю в ней, так это то, что она не задает вопросов. Она просто… просто принимает все как есть. Если конечно это не относится к старым добрым шалостям.