Волтасианец, низенький, сморщенный, розовокожий гуманоид, нервно подрагивал, будто мысль об археологических раскопках доставляла ему несказанное удовольствие. Он махнул одной из четырех рук, предлагая мне поспешить.

— Сюда, друг, сюда. Тут могила императора.

— Иду-иду, Долтак, — прохрипел я, сгибаясь под тяжестью рюкзака и лопаты.

Несколько шагов, и я увидел едва возвышающийся круглый холмик.

— Вот она, — указал Долтак. — Я сохранил ее для тебя.

Сунув руку в карман, я достал пригоршню стреловидных монет и протянул одну волтасианцу. Поблагодарив, тот зашел сзади, чтобы помочь мне снять рюкзак.

Вооружившись лопатой, я вогнал ее в холмик и начал осторожно копать. Я всегда волнуюсь, приступая к раскопу. Вероятно, это чувство свойственно всем археологам в момент, когда лопата впервые вонзается в грунт.

— Вот он! — воскликнул волтасианец. — Ну и красотища! О, Джаррелл— сэр, как я рад за тебя.

Я оперся на лопату, чтобы немного передохнуть, и, смахивая со лба капельки пота, подумал о великом Шлимане, раскопавшем руины Трои в удушливой жаре Малой Азии. Я всегда старался походить на Шлимана, одного из первых археологов матери-Земли.

Опустившись на колени, я очистил от песка блестящий предмет на дне неглубокой ямки.

— Амулет, — сказал я, осмотрев его со всех сторон. — Третий период. Охраняет от злых чар. С изумрудами чистейшей воды, — я повернулся к волтасианцу я пожал ему руку. — Как мне отблагодарить тебя, Долтак?

Маленький гуманоид пожал плечами.

— Это точно, — с горечью вздохнул я. Долтак, как говорится, наступил мне на больную мозоль. Меня уже давно возмущало — археологию превратили в источник безделушек для украшения домов богачей и их жен. Хотя я никогда не был на Земле, мне льстила мысль о том, что я продолжаю дело Шлимана, чьи великие находки экспонировались в Британском музее, а не болтались на груди дамы, чековая книжка которой позволяла ей следовать моде на творения древних.

Когда внезапно все начали интересоваться далеким прошлым и сокровищами, погребенными под толстым слоем грунта я испытал глубокое удовлетворение, полагая, что избранная мною профессия наконец-то получит заслуженное признание. Как же я ошибся! Я подписал контракт в надежде скопить денег, чтобы полететь на Землю, но вместо этого превратился в поставщика товара для скупщика женских украшений, а Земля сдавалась все такой же недостижимой.

Я вздохнул и вновь заглянул в яму. Амулет лежал на песке, безупречный в своем совершенстве, наследие великой расы, когда-то населявшей Волтас. Нагнувшись, я достал амулет из могилы, в которой он покоился не одну тысячу лет.

— Ну, на сегодня хватит, — сказал я, пряча добычу в рюкзак. — Пора возвращаться. Узнаем стоимость амулета, а потом ты получишь комиссионные. Идет?

— Я согласен, сэр, — ответил Долтак и помог мне надеть рюкзак.

Мы пересекли равнину и вошли в городок космопорта. Пока мы брели по узким улочкам, нас буквально осаждали орды юных волтасианцев, предлагавших купить различные сувениры. Некоторые из них поневоле привлекали внимание. Волтасианцы, без сомнения, были превосходным мастерами. Но я даже не подал вида, что мне нравятся эти безделушки. Я взял за правило не замечать их — ни тонкой работы по металлу, ни воздушной резьбы по кости. Они не представляли никакой ценности на Земле, а мне, человеку с весьма ограниченными средствами, предметы роскоши были не по карману.

Оценочное бюро еще работало, и у дверей толклись трое землян, каждый с волтасианским проводником.

— Привет, Джаррелл, — хриплым голосом поздоровался высокий мужчина. Это был Дэвид Стурдес, самый беспринципный из археологов компании на Волгасе. Ни минуты не колеблясь, он мог вломиться в святая святых планеты и разорить это святилище дотла ради какой-нибудь ерунды, годной на продажу.

— Привет, Стурджес, — холодно ответил я.

— Хорошо потрудился, старик? Нашел что-нибудь достойное внимания?

Я слабо улыбнулся и кивнул.

— Амулет Третьего периода. Хотелось бы сейчас же сдать его, если не возражаете. В противном случае я отнесу амулет домой и оставлю на ночь на туалетном столике. Тогда вам не придется переворачивать весь дом, чтобы найти его.

— Мне это ни к чему, — ухмыльнулся Стурджес. — Я нашел тайник с дюжиной эмалевых чаш. Эра экспансии, орнамент на платине, — он хлопнул по плечу своего проводника, хмурого витасианца по имени Квейвур. — Мой парень обнаружил его. Квейвур просто молодец. Он вывел меня прямо на тайник, будто в носу у него спрятан радар.

Я только хотел похвалить Долтака, но открылась дверь бюро и на пороге появился оценщик Звейг

— Ну, кто следующий? Ты, Джаррелл? Мы вошли в небольшую комнатенку, я достал из рюкзака амулет и положил его на стол. Звейг внимательно осмотрел находку.

— Неплохо, — пробормотал он.

— Красивая вещица, не правда ли?

— Да-да, — рассеянно кивнул он. — Я дам за нее семьдесят пять долларов.

— Что? Я рассчитывал по меньшей мере на пятьсот! Звейг, побойся бога. Посмотри, как сверкают эти изумруды!

— Красивые камни, — согласился Звейг, но ты должен понимать, что рынок переполнен изумрудами и цены на них упали. Я должен учитывать не только историческую ценность, но и номинальную стоимость.

Я нахмурился. Теперь мне предстояло услышать длинную лекцию о том, как неблагоприятно обстоят дела со спросом и предложением, как возросла стоимость доставки наших находок на Землю, как увеличились накладные расходы и прочее, прочее, прочее. И я заговорил прежде, чем Звейг успел раскрыть рот.

— Я уступаю, Звейг. Сто пятьдесят долларов, или я оставляю амулет у себя.

Он слабо улыбнулся.

— И что ты с ним будешь делать? Подаришь Британскому музею? — Стрела попала в цель. Я опустил глаза. — Я дам тебе сотню.

— Сто пятьдесят, или я оставлю его у себя, — упорствовал я.

Звейг выдвинул ящик, достал десять десятидолларовых банкнот и разложил на столе.

— Это все, что может предложить компания. Я ответил долгим взглядом, криво улыбнулся, сгреб банкноты и пододвинул амулет к Звейгу.

— Бери. В следующий раз можешь дать мне тридцать сребреников.