Джек ФИННЕЙ

ХВАТИТ МАХАТЬ РУКАМИ

- Ну ладно, хватит там махать руками, слышишь, мальчуган? Знаю, что ты был летчиком. Ты хорошо летал в войну, а как же иначе - ведь ты мой внук! Только не думай, сынок, что ты все на свете знаешь о войне да и о летающих машинах тоже. Не было войны труднее, чем та, что мы кончили в шестьдесят пятом, ты этого не забывай. Большая была война, и большие люди тогда воевали! Что там твой Паттон, или Арнольд, или Стилуэлл - нет, они, конечно, тоже не промах, ничего не скажешь, но кто был настоящим генералом, так это Грант. Я тебе об этом никогда не рассказывал, потому что самому генералу дал клятву молчать, но теперь, я думаю, можно, срок уже прошел. Так вот, угомонись, мальчик, спрячь руки в карманы и слушай меня!

В ту ночь, про которую я расскажу, - когда я встретился с генералом я ничего такого не ожидал. Я знал одно - едем мы с майором верхом по Пенсильвания-авеню, а куда и зачем - он не сказал. И вот мы трясемся себе не спеша, держа поводья в одной руке, и у майора к седлу приторочен спереди какой-то большой черный ящик, а его острая бороденка так и мотается вверх-вниз.

Было поздно, одиннадцатый час, и все уже спали. Но сквозь деревья ярко светила полная луна, и ехать было приятно - четкие тени от лошадей скользили рядом с нами, и ни звука вокруг, только гулкий стук копыт по утоптанной земле. Ехали мы вот уже два дня, по дороге я то и дело прикладывался к трофейной яблочной водке - только тогда это еще не называлось трофеями, мы говорили "отправиться на фуражировку" - и теперь дремал в седле, а за спиной у меня болталась моя труба. Потом майор толкнул меня в бок, я проснулся и увидел впереди Белый дом.

- Так точно, сэр, - сказал я.

Он поглядел на меня. В лунном свете эполеты у него на плечах блестели золотом.

- Этой ночью, дружок, мы, быть может, выиграем войну, - сказал он тихо, таинственно улыбнулся и похлопал по черному ящику. - Мы с тобой, одни. Ты знаешь, кто я?

- Так точно, сэр.

- Нет, не знаешь. Я ученый. Профессор из Гарвардского колледжа. Был профессором, во всяком случае. Рад, что я опять в армии. Дураки они там, почти все, - дальше собственного носа ничего не видят. Так вот, дружок, этой ночью мы, может быть, выиграем войну.

- Так точно, сэр, - ответил я.

Чуть ли не все офицеры выше капитана - немного чокнутые, это я давно заметил, а майоры особенно. Тогда так было, да и сейчас, наверное, так осталось, даже в авиации.

Мы остановились на краю лужайки у Белого дома и постояли, глядя на большое старинное здание, серебристо-белое в лунном свете. Лучи от фонаря над дверью проходили между колоннами крыльца и падали на дорожку. В крайнем к востоку окне первого этажа горел свет, и я все надеялся, что увижу там президента, но никого видно не было.

Майор открыл свой ящик.

- Знаешь, мальчик, что это такое?

- Никак нет, сэр.

- Это мое собственное изобретение, основанное на моей собственной теории. Там, в колледже, все принимают меня за сумасшедшего, но оно, по-моему, должно сработать. Выиграть войну, мой мальчик.

Он передвинул маленький рычажок внутри ящика.

- Я не хочу забираться слишком далеко вперед, сынок, иначе мы ничего не поймем в тамошней технике. Скажем, лет на девяносто вперед как ты думаешь, хватит?

- Так точно, сэр.

- Ладно.

Майор ткнул большим пальцем в какую-то маленькую кнопку внутри ящика; послышалось жужжанье, оно становилось все тоньше и тоньше, пока у меня в ушах не засвербило. Потом майор поднял руку.

- Ну вот, - улыбнулся он, кивая головой и тряся своей острой бороденкой, - сейчас прошло девяносто с чем-то лет.

Он кивнул в сторону Белого дома.

- Приятно видеть, что он еще тут стоит.

Я еще раз посмотрел на Белый дом. Он был точно такой же, и свет все еще пробивался наружу между белыми колоннами, но я ничего не сказал.

Майор тронул повод и повернулся ко мне.

- Ну, малыш, пора за работу. Поехали.

И он пустил лошадь рысью по Пенсильвания-авеню, а я - за ним. Скоро мы свернули к югу, и майор, обернувшись в седле, сказал:

- Теперь вопрос в том, что у них там, в будущем, есть.

Он поднял вверх палец, как учитель в школе, и тут я поверил, что он в самом деле профессор.

- Мы пока этого не знаем, - продолжал он, - но знаем, где это можно выяснить. В музее. Идем в Смитсоновский институт, если он еще стоит на своем месте. Для нас это будет настоящий склад техники будущего.

Я точно знал, что еще неделю назад Смитсоновский институт стоял на своем месте. Через некоторое время он появился впереди, на другой стороне лужайки, - знакомое каменное здание с башнями, как у замка, и выглядел он точь-в-точь как всегда, только окна были черно-белые в лунном свете.

- Все еще стоит, сэр, - сказал я.

- Прекрасно, - сказал майор. - Теперь на разведку.

Мы въехали в переулок. Впереди стояло несколько домов, которых я никогда раньше не замечал. Мы подъехали к ним и спешились. Майор ужасно волновался и все время шептал:

- Что нам нужно - это какое-нибудь новое оружие, которое уничтожит сразу всю армию мятежников. Если что-нибудь в этом роде увидишь, мой мальчик, скажи мне.

- Так точно, сэр, - ответил я и чуть не наткнулся на какую-то штуковину, которая стояла перед зданием прямо под открытым небом. Она была большая и сделана вся из толстого железа, а вместо колес у нее были два подвижных ремня, тоже железные - из больших плоских звеньев, соединенных вместе.

- Похоже на какой-то ящик, - сказал майор, - только непонятно, что они в нем держат. Пойдем, мой мальчик: эта штуковина для боя явно не годится.

Еще шаг вперед - и мы увидели перед собой огромную пушку, раза в три больше, чем самая большая, какую мне доводилось видеть. У нее был длиннющий ствол, колеса высотой почти с меня, и она была раскрашена какими-то странными волнистыми полосками и пятнами, так что при луне ее почти не было видно.

- Вот это да! - тихо сказал майор. - Такая за час сотрет в порошок всю армию Ли, но только неизвестно, как нам ее доставить.

Он покачал головой.

- Нет, не пойдет. Интересно, а что у них там внутри?

Мы подошли и заглянули в окно. Там оказался длинный, высокий зал, с одной стороны через все окна косо светила луна, а по всему полу стояли и даже висели под потолком такие странные штуки, каких я сроду не видывал. Каждая была величиной с повозку или даже больше, а спереди у них были колеса, только не по четыре, а по два у каждой. Я пытался сообразить, что бы это могло быть, когда майор снова заговорил:

- Самолеты, клянусь богом! - сказал он. - У них есть самолеты! Мы выиграем войну!

- Само... что, сэр?

- Самолеты. Летающие машины. Они летают по воздуху. Разве ты не видишь крылья, мой мальчик?

У каждой из машин, которые там стояли, с обеих сторон торчало что-то вроде гладильных досок, только побольше, но они были жесткие на вид, и я не мог понять, как ими можно махать наподобие крыльев.

- Так точно, сэр, - сказал я.

Но майор снова покачал головой.

- Слишком уж они совершенные, - сказал он. - Мы с ними не справимся. Нам нужна более ранняя модель, а я здесь таких не вижу. Пойдем, мой мальчик, не задерживайся.

Ведя на поводу лошадей, мы пошли дальше, к другому зданию, и заглянули в дверь. Там, на полу, среди инструментов и пустых ящиков, как будто только что распакованная, лежала еще одна летающая машина. Только эта была куда меньше и напоминала просто деревянную раму, как от большого воздушного змея, с маленькими парусиновыми штуками, которые майор называл крыльями. И колес у нее не было, а только пара полозьев, как у санок. К стене был прислонен плакатик с надписью, как будто его еще не успели установить на место. Лунный свет едва до него доставал, и я не смог прочесть все, что там было написано, разобрал только некоторые слова: "Первый в мире" и еще "Китти-Хок".