Он старался идти как можно быстрее, чтобы не дать предательскому оползню наступить себе на пятки, и вскоре остановился передохнуть, больше не слыша ж, спиной шороха обрушивающихся камней.

Король отвоевал себе совсем небольшую передышку – тропа позади покрылась мелкими трещинками и стала рассыпаться на глазах, как будто была сделана из затвердевшего песка. Небольшие камешки с края начали отваливаться, запрыгали вниз, потом стали обрушиваться целые пласты, и вот уже крупный кусок тропы обвалился, обнажив гладкую поверхность скалы. Она блестела серыми гранями, и невозможно было представить, что еще несколько мгновений назад здесь проходила тропа, на вид такая надежная, несокрушимая.

Конан покрепче ухватил девушку и поспешно двинулся дальше. Тропа то огибала скальные выступы, то почти ровной дорожкой вела вперед. Они ползли, как два муравья, затерянные среди скал, упорно продвигаясь вверх, к неведомой цели.

За очередным поворотом тропа стала шире. Конан опустил Имму на землю и, тяжело дыша, оглянулся назад. Оползень неутомимо пожирал уже пройденный путь, но, приблизившись к месту, где тропа расширялась, внезапно остановился. Последние камни с шорохом покатились вниз, и все стихло. Конан слышал только, как кровь гулко стучит в висках и дыхание с хрипом вырывается из груди.

Капли едкого пота застилали глаза, и он вытер лицо полой плаща. Потом оглянулся, ища Имму, и гневный рев сотряс скалы, гулко повторяясь и замирая вдали:

– Кр-р-ром! Куда ты подевалась, упрямая девчонка?! Неужели сорвалась?!

Теперь, когда ее не было рядом, он остро почувствовал враждебность этих скал, ненависть, исходящую отовсюду, почувствовал присутствие силы, готовой уничтожить его в любое мгновение. Киммериец лег на землю и свесил голову вниз, надеясь увидеть желтое пятно платья Иммы. Но нет – везде лишь скалы, черные провалы и узкое ущелье где-то в неимоверной глубине. Внезапно в наступившей тишине раздался звонкий голосок:

– Ты звал меня, мой повелитель? Я здесь! Иди сюда, наверное, мы у цели, то, что ты ищешь, должно быть где-то рядом!

Конан вскочил на ноги и хотел, было, как следует отчитать своевольную девчонку, но от радости, что она жива, все гневные слова куда-то исчезли. Он молча подошел к девушке, вынырнувшей из-за выступа скалы.

Имма, оглядываясь, пошла вперед, и он последовал за ней, схватившись за меч и ожидая за поворотом всего, чего угодно. Но ничего особенного Конан там не увидел. Большая площадка, с трех сторон окруженная скалой, крутым наклонным желобом уходящей ввысь. Остальная часть площадки была обнесена невысокой каменной стеной в половину человеческого роста, а в самом центре ограда прерывалась, и каменистый уступ круто обрывался в бездонную пропасть. Конан подошел к этой неогороженной части и осторожно заглянул вниз.

Имма оказалась рядом и тоже склонилась над пропастью, придерживаясь рукой за край стены.

Глубоко-глубоко под ними, так глубоко, что можно было десять раз умереть, пока упадаешь туда, черной дырой зиял бездонный провал, окруженный венцом из острых зазубренных скал. Чем дольше Конан смотрел вниз, тем ближе, казалось, поднимается к нему из глубины эта черная чаша, маня и пугая. Он чувствовал странное желание сделать шаг вперед, всего один шаг, а там, дальше – полет и блаженство…

Из оцепенения его вывел стон, раздавшийся рядом. Имма, изо всех сил вцепившись руками за камни стены, удерживалась, чтобы не броситься вниз. Видно было, что и ее влекла туда, в черноту, коварная колдовская сила.

Конан, не раздумывая, подхватил ее на руки и отбежал подальше от края, с тревогой глядя в бледное запрокинутое лицо девушки. Из-под сомкнутых век текли ручейки слез, губы шептали непонятные слова. Наклонившись, он разобрал:

– Конан, отпусти меня! Я наконец-то пришлась Мне надо туда, вниз! Там мой дом, ты слышишь, они зовут меня!

Она впервые назвала его по имени. Здесь, в этой колдовской стране, не было ни короля, ни ученицы лекаря – были только Конан и маленькая Имма, и он не понимал ее счастливых слез и сияющего взгляда, обращенного туда, к краю площадки.

Конан осторожно посадил ее у стены, подальше от края, и сел рядом, крепко держа за маленькую руку. Постепенно она пришла в себя, вытерла слезы и внимательно поглядела в глаза киммерийца:

– Не держи меня, я не прыгну. Еще не время вернуться домой, еще надо подождать…

– Чего подождать? Имма, этот провал и мне закружил голову, я тоже чуть не прыгнул в пропасть. Сиди здесь и не вздумай даже шаг сделать в ту сторону? Я порву плащ и свяжу тебе руки и ноги, тогда узнаешь, где твой дом! – Он сказал это полушутя, но девушка поняла, что именно так он и сделает, если ей вздумается еще раз подойти к краю.

Они долго сидели, молча прислонившись к нагретой солнцем скале. Конан думал, что вот-вот начнется что-то невообразимое и ему придется одновременно искать талисман для Рагон Сатха и стеречь шальную девчонку, чтобы она не кинулась в пропасть. Может, и правда, лучше сразу связать ее, чтобы потом не беспокоиться?!

Он уже хотел было разорвать плащ на полоски, как вдруг Имма прикоснулась к его руке и вытянула шею, напряженно к чему-то прислушиваясь. Конан тоже стал вслушиваться, но ничего не услышал, скорее, наоборот, уши как будто заложило, он видел, что Имма что-то ему сказала, но не разобрал ни звука.

И вдруг страшный удар грома разорвал напряженную тишину, горы вокруг них содрогнулись, и Конан упал на девушку, прикрывая ее своим телом от неведомой опасности.

Эхо, многократно повторив страшный грохот, наконец, затихло, только вдалеке еще раздавались слабые отголоски. Конан приподнял голову, оглядываясь вокруг. Ему казалось, что все скалы должны были обрушиться от такого грома, но вокруг все было по-прежнему. Опять наступила тишина.

Имма поднялась на ноги и стала всматриваться вверх, как будто чего-то ожидая. Конан тоже посмотрел туда, куда наклонным желобом уходили окружавшие площадку скалы. Плоские вершины резко кончались далеко вверху, как будто срезанные гигантским ножом. И оттуда, с небес, раздался вдруг негромкий странный звук, как будто кто-то сыпал из мешка орехи. Звук нарастал, становился громче, и вот по желобу вниз покатилось что-то круглое, блестя на солнце, еще и еще. Имма радостно вскрикнула, изо всех сил ухватившись за его руку. Прямо на них катилось множество шаров, стукаясь, и перескакивая друг через друга. Они лавиной выкатывались на площадку, стремясь к ее краю, но стена не пускала их, и только некоторым удавалось через проем соскользнуть вниз, в пропасть.

Шары, самых разных цветов и размеров, раскатывались по площадке, теснились у края стены, а сверху все сыпались и сыпались новые. Самые большие, как колесо от повозки, неторопливо катились в стороны, а маленькие, не больше граната, падали сверху, заполняя все свободное место.

Обхватив Имму, Конан прижался к стене, чувствуя, что еще немного – и они будут раздавлены и погребены под каменными шарами, занявшими уже почти всю площадку. Вдруг Имма, которая напряженно всматривалась в это беспорядочное движение, и все время к чему-то чутко прислушивалась, сильно оттолкнула Конана и рванулась вперед, в самую гущу скачущих шаров. Конан хотел было ее остановить, но огромный шар подкатился к самым ногам, и, пока он его огибал, Имма была уже далеко.

Она ловко уворачивалась, перепрыгивала с шара на шар и вдруг исчезла в самой середине. Конан хрипло застонал, не в силах ничем ей помочь. Боги, и зачем – только эта неразумная девчонка за ним увязалась?! Правда, она спасла его от смерти – там, на краю уступа, но что толку? Сейчас эти круглые камни превратят ее тело в лепешку, а потом и он, король Конан, будет раздавлен странными шарами, прежде чем поймет, зачем он сюда попал.

В порыве безудержного гнева он выхватил меч и размахнулся, чтобы хоть так выместить свою ярость. Пусть это бездушные камни, пусть сейчас они обрушатся на него, но умирать он будет, как воин – с мечом в руке и ненавистью в сердце!

Лавина каменных шаров на мгновение замерла, сдерживаемая невысокой стеной, и он увидел Имму, уверенно стоявшую на одном из них. Как желтый цветок, она возникла из этого хаоса и протягивала к нему руки с небольшим бледно-зеленым шаром.