Оранжево-красное солнце наполовину погрузилось в море. Пенные волны искрились на гладкой поверхности в заре умирающего дня. Пальмы на берегу потемнели, стали почти черными и резко выделялись на светлом фоне.

Хотя в Акапулько приморский бульвар оживлен все лето, вечером накануне первенства мира в автомобильных гонках «Формулы-1» здесь было весьма многолюдно. Обычных загорелых туристов в легких костюмах среди гуляющей публики было относительно немного. При взгляде на всю эту массу любителей автомобильного спорта, болельщиков, спортсменов, механиков, журналистов, привлеченную на курорт гонкой, становилось ясно, что их кожа еще не вкусила жаркого тропического солнца.

В баре на открытой террасе отеля «Шератон» сидел репортер Чифи (прозвище от английского chief — шеф) и протягивал ледяную текилу. Лениво и без всякого интереса он наблюдал за мухой, которая летала над стойкой и время от времени присаживалась на пустые бокалы. Было жарко, и большой вентилятор, висевший под потолком, казалось, вертелся впустую.

Чифи мигнул официанту:

— Принесите чего-нибудь прохладительного!

— Чего изволите, сеньор? — спросил официант.

— Сок, — сказал Чифи. — Апельсиновый.

В этот момент кто-то положил ему руку на плечо. Он обернулся и увидел знакомое лицо. Это был комментатор телекомпании Си-Би-Ти.

— Коллега Штерн! — воскликнул приятно удивленный Чифи. — Когда же мы виделись в последний раз?

— Года три-четыре назад, — ответил Штерн. — «Остеррайхринг» 1988 года или нет?

— Нет, «Интерлагос-89». Чифи пригласил его присесть.

— И как же тебя занесло в Акапулько? — спросил Штерн. — Мировое первенство в «Формуле-1»? Скажи лучше честно, какая афера здесь готовится?

— Пока не знаю, — ответил Чифи. — Но ты же знаешь мой девиз: где спорт, там жди скандала.

— И там же ищи репортера «Фейерверка», — добавил Штерн.

Чифи сотрудничал в международном журнале «Фейерверк», выходящем на двадцати языках. Главное внимание этот журнал уделял крупным международным скандалам, всевозможным аферам, дерзким ограблениям; публиковал материалы о тайных любовных интрижках министров и генералов, разоблачал коррупцию и мошенничество, описывал оргии с участием кинозвезд, махинации с ценностями, употребление допинга в спорте и тому подобные закулисные дела.

— Ты уже осматривал трассу? Мексиканцы ведь первый раз участвуют.

— Нет еще, — ответил Чифи. — У меня все здесь. — Он показал пальцем на голову. — Длина круга — 5911 метров, общая протяженность трассы — 319 километров, или 54 круга. Главный фаворит — гонщик Ланг из «Феррари», а его конкуренты — Хантер и Танака, остальных двадцать можно не принимать в расчет.

— Однако на отборочных соревнованиях лучший стартовый номер выиграл никому не известный гонщик Дэн Шусс, — напомнил Штерн.

— Как же, слышали! — пренебрежительно отмахнулся Чифи. — Ему просто по-дурацки повезло! Новая машина Ланга М-63 не прошла техосмотра, поэтому он ехал на старой М-62. У Хантера случилась поломка. А какую фирму представляет Шусс?

— «Лабуджини».

— «Лабуджини» только второй год участвует в мировых первенствах и пока еще ни разу не поднималась выше четвертого-пятого места. — Чифи махнул рукой. — Первый стартовый номер ему ничем не поможет в самой гонке.

— Я бы не стал недооценивать «Лабуджини», — сказал Штерн. — Это известная фирма по производству гоночных автомобилей, и у них вполне достаточно средств для создания модели для «Формулы-1»

— Но у них нет талантливых конструкторов, — заключил Чифи. — И гонщиков. Иначе они не взяли бы этого Дэна Шусса.

Стемнело. Сотни огней зажглись на бульваре, в магазинах и ресторанах. Издалека доносился шум моря.

— Ты остановился здесь, в «Шератоне»? — спросил Штерн.

— Комфорт — первое условие делового успеха, — ответил Чифи.

— Несмотря на это, предлагаю перебраться в какой-нибудь маленький кабачок в предместье, где играет маленький оркестрик и всю ночь пляшут юные мексиканки. А в этих модных отелях скука смертная.

— Точно! — с воодушевлением подтвердили Чифи. — Мы-то с тобой не гонщики, чтобы соблюдать режим!

За двадцать минут такси довезло их до ночного клуба «Дескансо». Каменное здание окружали кусты мимозы. По крутым ступенькам приятели спустились в подвальчик, в котором было не больше десятка столиков. На маленькой эстраде трое мексиканцев в огромных сомбреро играли на гитарах, и тут же танцевала девушка в длинной широкой юбке.

Репортеры пробрались к незанятому столику.

— Камареро, виски нон сода! — крикнул Чифи на ломаном испанском.

Один из мексиканцев на эстраде запел в микрофон:

Наши жизни — это реки, впадающие в море, имя которому — Смерть…

— А мне нравится Мексика, — разглагольствовал Штерн. — Температура никогда не опускается ниже плюс десяти, еда вкусная, девушки — как песня. Я вижу, здесь готовят тортилью. Надеюсь, острое у тебя не вызывает приступов бешенства?

— У репортера «Фейерверка» ничто не может вызвать приступ бешенства. Обычно бывает наоборот!

Официант подал две порции тортильи с бобами, а перца в ней было столько, что приятелей прошибла слеза.

— Я же тебе говорил, что венгерская кухня по сравнению с мексиканской — сладкий рождественский пирог.

Здесь родина чилли.[1] Кусочек этого перца размером со спичечную головку поднимет мертвого!

У входа послышался громкий разговор и смех. Двери распахнулись настежь, и в кабачок ввалился молодой мужчина в обнимку с двумя девушками. Внимание Чифи тут же привлек галстук-бабочка, который в такую жару никто не носил, и светло-серый, почти белый, безупречно скроенный костюм. Бросались в глаза и аккуратно подстриженные усики, и вьющиеся темные волосы. Мутный взгляд свидетельствовал о том, что незнакомец уже немало выпил. Да и девушки, обе мексиканки, были навеселе.

— Быть в Мексике и не наслаждаться обществом мексиканок все равно что быть на гонках и не садиться за руль! — кричал незнакомец. — Мексиканки — самая лучшая «Формула-1»! Обернувшись к официанту, он рявкнул:

— Двойной виски мне и мартини дамам!

К удивлению журналистов, он почти залпом выпил свою порцию.

— Как видно, некоторым туристам здесь удается неплохо поразвлечься, — тихо заметил Штерн. — Спорим, это сынок какого-нибудь богача!

Чифи отмахнулся.

— Обычный бездельник! Таких богачей в Акапулько навалом!

Мексиканцы заиграли новую мелодию. Один из них запел:

Для людей и для цветов Солнце — жизнь, свет и тепло…

Весельчак обнял своих спутниц и попытался танцевать. Однако ноги у них заплетались, и скоро вся троица растянулась на полу.

— Официант, еще виски! — закричал мужчина, не поднимаясь с пола. — Разве не ясно, что у меня пересохло в горле?!

В этот момент открылись двери, и в кабачок зашли двое — настоящие гиганты. У одного были густые черные волосы, и всем своим видом он напоминал обезьяну, а второй был абсолютно лыс.

— Я бы еще выпил немного виски, — обратился весельчак к лысому.

Но все было бесполезно. Они взяли красавчика под руки и повели к выходу. Снаружи доносился звук автомобильного мотора.

Девушки, сидя на полу, разочарованно переглянулись.

— Мы всегда рады вас видеть! — закричала одна из них вслед уходящим.

Штерн захихикал:

— Что ты скажешь на это, коллега Чифи? Нашего богача насильно увели из ресторана.

— Они явно знакомы, — заметил Чифи.

— Я попытаюсь что-нибудь выяснить. Похоже, наклевывается материальчик для «Фейерверка».

Из ложи прессы была видна почти половина круга. Чифи устроился поближе к ступенькам, чтобы в случае необходимости быстрее всех оказаться у боксов, или на финише. Штерн разместил своих людей с камерами в трех точках: на трибуне, на финише и на самом опасном повороте.