– Можно продать упряжку и брать лошадей на прокат, – с сомнением в голосе предложила Дебора.

– Я не согласна прозябать в убожестве! – провозгласила ее тетка.

Дебора начала складывать счета в стопочку.

– Ну конечно, тетя. Это было бы ужасно. Но тогда не надо будет платить за ремонт карет. Что такое «железо в.к.», тетя Лиззи?

– Понятия не имею, дорогая. Что, мы еще и за железо должны платить?

– Вот тут написано «железо в.к.» – а, это, наверно, на ремонт осей!

– Ну, оси нужно было отремонтировать, – успокоение сказала леди Беллингем. – Но когда с нас требуют восемьдесят фунтов за ливреи совершенно жуткого цвета – вовсе не то, что я заказывала, – это уже предел!

Дебора подняла на тетку широко раскрытые глаза:

– Тетя Лиззи, неужели мы платим четыреста фунтов за ложу в опере?

– Наверно, платим. Все одно к одному. А в опере мы и были-то всего три-четыре раза за весь сезон.

– Надо от нее отказаться, – твердо сказала мисс Грентем.

– Дебора, ну что ты говоришь? Когда бедный сэр Эдвард был жив, мы всегда держали ложу в опере. Так принято!

– Но сэр Эдвард умер десять лет тому назад, тетя Лиззи, – возразила мисс Грентем.

Леди Беллингем вытерла глаза кружевным платочком:

– Пусть я бедная, беззащитная вдова, над которой все безнаказанно издеваются, но от ложи в опере я не откажусь!

Ну что тут скажешь? Перебирая счета, мисс Грентем сделала открытие, которое ужаснуло ее еще больше.

– Боже, тетя! – воскликнула она. – Десять локтей зеленой итальянской парчи! А я выкинула платье, которое из нее сшили!

– А что еще делать с платьем, которое тебе не идет? – логично возразила ее тетка.

– Ну, я могла бы его хоть немного поносить! А мы вместо него купили розовый атлас и сшили мне другое платье.

– И оно тебе чудо как шло, Дебора. Ты была в этом платье, когда Мейблторп увидел тебя в первый раз.

Они помолчали. Мисс Грентем виновато взглянула на тетку и стала опять перебирать счета.

– Может быть, ты все-таки… – неуверенно сказала леди Беллингем.

– Нет! – отрезала Дебора.

– Я знаю, – со вздохом отозвалась ее тетка. – Только это такая прекрасная партия. Если бы мои кредиторы узнали, что ты обручена с лордом Мейблторпом, они перестали бы засыпать меня счетами.

– Он меня на пять лет моложе!

– Это правда, милочка, но он так в тебя влюблен!

– Это ребяческая любовь. Он никогда не женится на женщине из игорного дома.

Рот леди Беллингем жалобно искривился.

– Я же хотела сделать как лучше. Я понимаю, что мы попали в двусмысленное положение, но на какие же средства нам было жить? Мои карточные вечера пользовались большим успехом – можно даже сказать, что я ими прославилась. Мне казалось, что это очень хорошая мысль. Но с тех пор, как мы купили этот дом, наши расходы все время непрерывно растут, и я просто не знаю, что с нами будет. А тут еще Кит! Я забыла тебе сказать, милочка. Вчера я получила от него письмо – только не знаю, куда оно делось. Ну не важно. Дело в том, что мальчику не нравится в пехотном полку и он хочет перевестись в кавалерию.

– Но перевод же обойдется по крайней мере в восемьсот фунтов! – ошеломленно проговорила Дебора.

– Очень может быть, – уныло ответила леди Беллингем. – Но нельзя отрицать, что ему очень пойдет гусарская форма. По правде говоря, мне никогда не нравилось, что он служит в каком-то паршивом пехотном полку. Но откуда взять деньги – ума не приложу!

– Нам это не по средствам! Вы должны объяснить Киту, что это невозможно.

– Но я обещала моему дорогому Уилфреду, что позабочусь о его детях! – трагическим тоном проговорила леди Беллингем.

– А разве вы о нас не заботились, дорогая тетя Лиззи? Мы и так уже сколько лет камнем висим у вас на шее.

– Нет, вы у меня замечательные дети. Если не хочешь выходить за Мейблторпа, найдется другой богатый жених.

Мисс Грентем опустила глаза:

– Лорд Ормскерк предлагает отнюдь не руку и сердце.

Леди Беллингем взяла пуховку и стала нервными движениями пудрить лицо.

– Вот если бы ты приняла предложение Мейблторпа, Ормскерк отстал бы от тебя со своими гнусными предложениями. А так он нас держит в тисках. Только, ради бога, не ссорься с ним! Он, не моргнув глазом, засадит нас в долговую тюрьму!

– А сколько мы ему должны?

– Не спрашивай, дорогая! Я вечно путаюсь в цифрах. Ну, во-первых, у него залоговая квитанция на дом. Меня ввели в заблуждение. Сказали, что если мы поставим игорный дом на широкую ногу, он будет приносить хороший доход. А на самом деле мы на краю банкротства: один зеленый горошек во сколько обходится, да еще два ужина за ночь, да шампанское и кларет, которые льются рекой, да еще за последнюю неделю дважды сорвали банк. А тут еще ты проигралась в пикет. Я тебя не виню, если бы он потом пошел играть в фаро, этот расход мог бы оправдаться. Он был рад выигрышу?

– Не знаю. Он очень странный человек. У меня было странное ощущение, что я ему не нравлюсь, и тем не менее он провел со мной целый вечер.

Леди Беллингем положила пуховку и обернула к племяннице посветлевшее лицо.

– Может, он тебе сделает предложение, Дебора, как ты думаешь? Я бы умерла от радости, честное слово! Равенскар – самый богатый человек в Лондоне. Только, пожалуйста, умоляю тебя, не придирайся к нему. Вечно тебе в людях что-нибудь не нравится! Подумай только – этот брак разрешил бы все наши проблемы!

Дебора невольно рассмеялась, но одновременно покачала головой:

– Дорогая тетя, я убеждена, что у него и в мыслях этого нет. И не надо все время думать о моем замужестве. Мне, наверно, вообще не суждено выйти замуж.

– Что ты говоришь, Дебора! С твоей-то красотой! Даже Ормскерк в тебя влюбился. Я, конечно, не хочу, чтобы ты стала его содержанкой. Твой бедный отец этого не допустил бы. Кроме того, ты потеряешь всякую надежду удачно выйти замуж. Но дела наши так плохи, что надо или принимать предложение Ормскерка, или выходить замуж.

– Чепуха! Уберите все эти счета подальше, тетя, и забудьте про них. Нам просто в последнее время не везет, и кроме того мы жутко расточительны. Но вот увидите – все образуется.

– Как оно образуется, когда за муслин приходится платить по десять шиллингов за ярд, а за солому по кроне за кипу, или бушель, или как там у них это называется? – мрачно проговорила леди Беллингем.

– Солому? – удивленно переспросила Дебора.

– На подстилку лошадям, – с глубоким вздохом пояснила ее тетка.

Окончательно сраженная, ее племянница опять стала вчитываться в счета. Через минуту она ошеломленно проговорила:

– Тетя, неужели в этом доме не едят ничего, кроме лососины и цыплят?

– На прошлой неделе мы ели телятину и свиной студень, – задумчиво ответила леди Беллингем. – Но это мы ели сами – нельзя же подать студень гостям!

– Да, нельзя, – неохотно признала Дебора. – Может быть, не стоит устраивать два ужина за ночь?

– Я ненавижу мелочную экономию! – твердо проговорила ее тетка. – Сэр Эдвард этого не одобрил бы.

– Но, тетя, он, возможно, не одобрил бы и саму идею держать игорный дом!

– Очень может быть. И по доброй воле я бы его держать не стала. Но если Нед не хотел, чтобы я опустилась так низко, не надо было умирать, оставив меня без средств к существованию.

Мисс Грентем опять стала вчитываться в счета. Расходы на неаполитанское мыло, шелковые чулки, индийские зубные щетки и парфюмерию тоже набежали на значительную сумму. А счет от портных, в котором значились такие интересные изделия, как утреннее неглиже цвета парижской грязи, две шляпки Soupir d'etouffes и одна накидка из атласа, отделанная Opera Brulee, поверг ее в полное смятение. Однако это были пустяковые траты по сравнению с ошеломляющими расходами по дому, в которых пыталась разобраться леди Беллингем. Несколько листков меловой бумаги были исписаны ее размашистым почерком. Чего здесь только не было: и зарплата прислуги, и ливреи, и свечи, и счет мясника, и вино, и налоги. Оказывается, содержание дома на Сент-Джеймс-сквер обходилось ужасно дорого. И если трудно было возражать против зарплаты четырем горничным – всего шестьдесят фунтов, Деборе показалось, что платить по двадцать фунтов двум официантам, пятьдесят пять фунтов дворецкому и сорок фунтов кучеру – это безумное расточительство.