Рабство у Мора – альтернатива смертной казни. «Утопия» вроде бы против смерти: ценность человеческой жизни абсолютна, Бог запрещает убивать. А рабство полезно, и за любой проступок тут заковывают в цепи. Страх в Утопии – могучий фактор государства. Страх чего? Наказания. Страх смерти. Однако мертвый индивид государству не выгоден материально и с точки зрения примера для других, поэтому сомневающихся в дарованном властью счастье судят публично и делают рабами. А вот возмущающихся рабов уже уничтожают, как диких животных.
За тайные разговоры о политике в Утопии полагается смерть. Если житель острова Утопия отправился за границу самовольно, то его выслеживают, возвращают и жестоко наказывают. Если бежишь второй раз, превращают в раба. Власти выкупают иностранцев, приговоренных на родине к смертной казни, и тоже делают рабами. Тяжело больных уговаривают покончить самоубийством (например, умереть от голода) или отравиться. Трупы всех самоубийц-добровольцев выбрасывают в болото.
В Утопии поддерживается постоянный страх прихода чужих, шпиономания достигает апогея. А самим утопийцам война помогает привозить на остров рабов-чужестранцев. Иностранцы, по Мору, стремятся попасть в рабство в счастливую страну. Вспомним десятки тысяч наивных американцев, приехавших в СССР строить коммунизм в 20-30-е годы. Большинство из них оказалось в Гулаге, как и сотни тысяч пленных немцев после Второй мировой войны.
Интересно понимают ситуацию мои американские студенты сегодня, в начале ХХI века. Выяснял я их мнение об экономической целесообразности лагерного труда. Большинство высказалось в том смысле, что труд был, конечно, малопроизводительным, но почти бесплатным и потому эффективным, ведь значительная часть советской индустрии была построена зеками в сравнительно короткие сроки. Другие аспекты никто не упомянул.
Идеальная Утопия осуществилась: концлагеря у советян, у нацистов, у китайцев и вьетнамцев. Создав гулаги, распространили лагерные принципы на все эти страны. Как говорит герой романа Гроссмана «Жизнь и судьба»: «В этом слиянии, в уничтожении противоположности между лагерем и запроволочной жизнью и есть зрелость, торжество великих принципов». Ведь уже почти построили идеальный муравейник в середине ХХ века, чуть-чуть не хватило энтузиазма.
Те, кто муравейник разорил, испортили песню. Их надо бы заковать в цепи.
Бег трусцой из светлого будущего
Передо мной несколько книг из множества советских сочинений о будущем. Выбрал я их не потому, что они хуже или лучше других, а просто потому, что сам их читал в в 50-60-х годах ХХ века. Как тогда представляли себе завтрашний день? Картина встает величественная и прекрасная.
В ярко оформленной книжке журналистов из «Комсомольской правды» М.Васильева и С.Гущева «Репортаж из ХХI века» (1958 год) интервью с ведущими советскими учеными, специалистами в разных областях. Авторы заглядывают «к грани» следующего столетия, то есть как раз в наше время. Не наивность предсказаний тревожит в книге, а разухабистость, которая особенно бросается в глаза на фоне реалий.
Советская страна располагает «гигантскими ресурсами энергии, поэтому проблема экономии топлива в домах снята с повестки», – пишут авторы со слов ведущих партийных экономистов пятидесятых годов. – Нигде не дымят трубы заводов. В Москве-реке «можно пересчитать все камни на дне ее. Стайки серебристых и золотистых рыбок вьются между водорослями». Мысль интересная, тем более, что, кажется, последним видел в этой реке рыбу основатель Москвы Юрий Долгорукий. «Ликвидация жилищной нужды, изобилие комфортабельных гостиниц… Люди стали свободно передвигаться, часто менять местожительства… грузят на вертолет разборный дом и направляются в горы, к морю, туда, где больше нравится». За всю мою советскую бытность я встретил двух людей, которые решили сами полететь к морю. Умельцы получили за это по семь лет лагерей строгого режима.
А в книгах народ уже счастлив и скоро будет купаться в изобилии. Часть изобилия настанет в семидесятые годы, а остальное – в восьмидесятые: в коммуне остановка. Если где-нибудь и есть нищета и безрадостное существование, так это «там у них».
Книгу «Мир через 30 лет: тысяча писем о будущем», выпущенную в 1962 году Госполитиздатом, открывает эпиграф, взятый из речи Хрущева: «Многие люди на Западе все чаще задают вопрос: «Есть ли у человечества будущее?» Хочу ответить таким людям. Да, есть, и оно будет лучезарным». Год спустя Хрущев был смещен за волюнтаризм (читай: за утопизм). Мораль для вышестоящих: обещай, но не пытайся осуществлять все свои вздорные фантазии!
В проектах будущего, опубликованных и до, и после, там и сям натыкаешься на советские проекты осчастливливания населения, оставляющие позади старика Мора: то пятиэтажные блочные дома, то есть хрущёбы (у Мора были лишь трехэтажные), то кукуруза – любимое блюдо всех, от мала до велика (у Мора был только хлеб). И – как доказательство прихода коммунизма – бесплатный трамвай (у Мора давали бесплатно волов).
В четырехсотстраничной книге советского социолога И.Бестужева-Лады и писателя О.Писаржевского «Контуры грядущего» (1965 год) цитаты Хрущева уже изъяты, но будущее обрисовано детально.
У каждого советянина будет отдельная комната со сплошным окном во всю стену, пишут авторы. Через это окно можно загорать, как на пляже. Вместо печки – кондиционированный воздух любой температуры. Вместо умывальника – небольшой бассейн. «Если хочется приготовить обед или ужин самому, – объясняют авторы, – есть электронная плита-автомат: достаточно бросить в одно из отделений такой плиты живую курицу, чтобы через десяток минут, нажав соответствующие кнопки, получить на другом конце плиты хорошо прожаренный куриный шницель. Автомат сам возвещает мелодичным звонком: кушать подано!». Как это, думаю, кондиционер вместо печки? Почему бассейн вместо умывальника? И зачем бросать в автомат живую курицу?
Перечитываю эти книги с грустью, безо всякого осуждения подневольных авторов, сидя в провинциальном городке в Калифорнии. Окна тут, наоборот, маленькие, чтобы солнце не попадало внутрь: загорать вредно. Кондиционер не вместо печки, а спасает от несусветной жары. Американская кухня давно заполнена десятком приборов, хотя у нас о том не ведали. Впрочем, ведь и отдельная комната для каждого являлась нарушением сути муравьиной жизни.
Но где же достать живую курицу? Возможно, коммунизм в Калифорнии еще не построен. Цыплята продаются общипанные. Сосед, профессор биологии, на днях привел меня в лабораторию, где выведены лысые куры, то есть без перьев. Впечатление странное, но птицефабрикам, изготовляющим «ножки Буша», будет удобно. Неограниченный оптимизм по поводу будущего, которое само собой наступит, придумали, конечно, не журналисты. Утопическое мышление санкционировалось сверху, компенсировало убогое существование. Сельское хозяйство, доведенное до отчаянного положения коллективизацией, войной и безмозглым партийным руководством, не могло прокормить страну. Не хватало хлеба, но вышла огромным тиражом книга известного тогда писателя-фантаста А.Казанцева «Богатыри полей», – не фантастика, но «научный прогноз». Автор цитировал академика Вильямса: «Земля будет работать на социализм. Невиданные урожаи в мире способна собирать страна Советов, и я верю, что недалек тот час, когда 100 центнеров с гектара будет средним урожаем моей родины». Заметьте: 100, когда собирали восемь.
Полкниги «Богатыри полей» – о наступающем вот-вот изобилии тут, другая половина – об ужасах там. «Нам, обладателям миллионной армии тракторов, – писал Казанцев, – трудно представить условия существования земледельцев Америки, пользующихся самыми примитивными орудиями труда». С особой ненавистью рассказывал Казанцев об автоматике и роботах, которых он лично увидел на Всемирной выставке в Нью-Йорке. «Вся практика существования капитализма показала, – пишет он, – что капиталистическая система не способна бороться с кризисами в промышленности, преодолевать отставание сельского хозяйства, и не помогут здесь бредни об электронном мозге». «Бредни» – это, очевидно, о компьютерах. Спасительное свойство человеческой памяти – забывчивость. Не перечитай я книгу «Контуры грядущего», и не вспомнил бы, что еще к 1985 году советские граждане должны были работать четыре часа в день, а затем, вскоре, «два-три часа в день». Авторы не сами выдумывали: они прогнозировали «контуры грядущего, держа в руках программу партии». Согласно прогнозам, природных ресурсов, благодаря умелому использованию, стало больше, чем было (!), сибирские реки уже переброшены в Среднюю Азию, продолжительность жизни достигла ста – ста двадцати лет. Социолог и писатель доказывали «абсолютную неизбежность общемирового торжества идей марксизма-ленинизма». «Рак будет не страшнее насморка… Нет больных, что делать больницам?» – потеряв здравый смысл, вопрошали другие авторы. Вот он – золотой век!