Первой мыслью было, что метит он в меня. Но он ударил кого-то за моей спиной. Оглянувшись, я увидел сбитого с ног японца с кинокамерой в руках: конкурент вел киносъемку кинематики процесса изготовления ведра. Это уже походило на промышленный шпионаж. Через несколько секунд мои собеседник снова улыбался и, извинившись, продолжил разговор.

Я все еще был вне пределов Внешторга. На выставке выступал с визитной карточкой торгпредства. Трудный разговор состоялся в кабинете Рябова — речь шла о моем профессиональном будущем.

— Вот что, Анатолий, во-первых, не раскисай — это не первое твое поражение, правда, в малом. Продолжишь работу в «Теххимимпорте». Помни о трех факторах: время, «крыша» и профессионализм. У тебя это все есть. Главное — работать и работать. И еще: ты должен стать своим человеком во втором главке — действуй в контакте с контрразведчиками, — Рябов поднял руку и растопырил пальцы. — Работать в КГБ надо не так, каждый в отдельности, а вот так…

И он сжал пальцы в кулак.

Прошло немного времени, и я выполнил рекомендации Рябова. Первое, что я сделал, засел за тщательное изучение характера работы «Теххимимпорта»: разобрался в профиле работы отдельных контор, тематике поручений на закупку машин и оборудования, ноу-хау. Все это привязывалось к странам и фирмам с точки зрения разведывательных заданий — как конкретных, так и направлений: химического, электронного и так далее.

Было сделано множество выписок, которые обсуждались с коммерсантами из ТХИ и специалистами-химиками. Мне стало ясно: в самом ТХИ далеко не все конторы имели оперативное значение, то есть выход на нужные страны, фирмы и иностранцев. Были и такие, что работали с социалистическими странами. Круг нужных мне контор был определен, главной заботой стало обрасти «помощниками» из числа сотрудников ведомства.

Контракты я разделил по принципу: готовится, подписан и уже работает, выполнен. Работа по контракту давала мне возможность многомесячного общения с коммерсантами и специалистами нужной фирмы, возможности которой предполагалось использовать.

Диапазон работы в оперативном плане был широк, ибо любое оборудование, тем более комплектное, — это механизмы, электрика, электроника, специальные материалы, а главное — выход на множество больших и малых фирм-производителей всего, чем комплектуются заводы.

Естественно, линия работы строилась с учетом моего пребывания в Японии, где были заведены полезные связи. Я стал приглашать японцев в Москву для конкретных переговоров.

Японцы как бизнесмены весьма терпеливы. Они охотно участвуют в конкурентной борьбе и добросовестны в подготовке коммерческих и технических предложений. Японские деловые круги были вынуждены считаться с тем фактом, что рынок международной торговли уже поделен и Япония пришла на него позднее других, особенно на советский рынок, где сильны были традиционные связи с Англией, Францией, ФРГ и другими европейскими странами.

Трудности в «Теххимимпорте» у меня возникли совершенно с неожиданной стороны. За пару месяцев до моего возвращения из Японии арестовали и судили как шпиона работника одной из контор ТХИ. Он продавал коммерческие секреты: сумму контракта, сроки поставок, заключение экспертов с рекомендациями закупить оборудование и ноу-хау у конкретной фирмы. Получить такую информацию для фирмы-конкурента — все равно что выиграть в лотерею: речь шла о десятках миллионов долларов.

Казалось, а я при чем? Но коммерческие секреты шпион продавал японским фирмам. Разоблачение его привело к тому, что по Внешторгу был издан приказ: с японцами дел не иметь, в здание их не пускать — в общем, проучить как следует. Чисто русское явление — чтоб неповадно было.

И вот появляюсь я с «японским уклоном» в коммерческой работе. У работников ТХИ мне удалось найти понимание довольно быстро, а вот секретарша… Она, как цербер, стояла на страже инструкций. Не зря говорят, нет кислее фрукта, чем лимон, и страшнее «зверя», чем секретарша в русской деловой структуре.

Японцы, знакомые и незнакомые, почувствовав брешь в официальном заслоне против них, начали названивать мне. Это были счастливые дни: я мог выбирать партнеров по переговорам, исходя из интересов разведки. Игра стоила свеч — такие контакты сопровождались японской благодарностью. С другой стороны — срабатывал принцип: если долго стрелять в ручей, то обязательно попадешь в рыбу.

Тем временем секретарша жаловалась на меня главе ТХИ, говоря, что работает на одного Максимова, который нарушает указание не иметь контактов с японцами. Секретарша была довольно истеричной и все делала громогласно и демонстративно. Новый глава ТХИ — человек мягкий и обходительный — понимал задачи разведки как государственное дело.

Разрешилась конфликтная ситуация просто. Из Японии возвратилась секретарша торгпредства, которая стала секретарем заместителя министра. У нашей семьи с ней там были теплые отношения.

— Ольга Андреевна! — воскликнул я, увидев «японскую секретаршу» в столовой Внешторга. — Рад вас видеть.

— Толя, я тоже. Как жена, дети, кто у вас родился? Я в двух словах рассказал: родился сын, работаю в ТХИ. Мимо проходила «моя» секретарша.

— Сусанна, — обратилась к ней Ольга Андреевна, — ты знаешь Анатолия? Этой мой друг по Японии.

Надо было увидеть лицо моей мучительницы! Она взглянула на меня, как смотрят на самого дорогого человека. Иерархия требовала подчеркнутого уважения: секретарша заместителя министра была выше, чем из ТХИ.

Конфликт был разрешен.

Среди моих знакомых коммерсантов из Японии время от времени появлялись такие, кто открыто предлагал свои услуги.

— Максимов-сан, мне пятьдесят, и все мое богатство — русский язык. Я был военнопленный в вашей стране и там его улучшил. Помогите мне, дайте контракт во Внешторге.

Контрразведывательная осторожность не позволяла мне отвечать взаимностью на такие предложения, но участвовать в конкуренции я давал возможность и таким.

В середине шестьдесят пятого года в парке «Сокольники» проходила торгово-промышленная выставка «Химия-65», в которой участвовали сотни фирм со всех континентов. Здесь получили развитие старые контакты по Японии и появились новые оперативно значимые знакомые из европейцев.

Профессионально общаясь с коммерсантами многих стран, я давал характеристики на них моим контрразведывательным коллегам, главною задачей которых было выявление кадровых сотрудников разведки Запада и связанных с ними деловых людей.

И вот в поле моего зрения появился однофамилец — работник крупной французской фирмы. Профессионально и грамотно он стал изучать меня, используя столь редкое совпадение. Выяснилось, что наши родные были из одних и тех же мест, но его отец выехал во Францию еще в революцию. На выставке работали тысячи иностранцев, и подсказка, кто может подозреваться в связях со спецслужбами Запада, — это экономия сил и выход на нужный объект контрразведывательного интереса. Мой тезка оказался кадровым разведчиком, «коллегой» с той стороны. Это установила «наружка» и кое-какие мои действия по согласованию с контрразведчиками.

На выставке я познакомился еще с одним французом российского происхождения. Это был типичный еврей с мощным басом и яйцевидной, совершенно лысой головой. Шестидесятилетний весельчак и балагур привлекал к себе внимание заразительной жаждой жизни. Мне он был симпатичен по многим причинам, одна из которых заключалась в обоюдном интересе к живописи. На эти темы мы много говорили с ним, сближаясь все более и более.

После закрытия выставки я ввел его в круг работников ТХИ, дал кличку «Рубо». Первая же моя просьба по добыванию образца была им воспринята с пониманием. Через месяц он привез нужную смазку, рассказав, что доставил ее на себе, в пальто:

— Все думал, как объясню таможенникам, если заинтересуются, почему она в кармане, а не в багаже?..

Как-то он пришел в ТХИ и рассказал историю:

— Зашел я на днях в гастроном на углу рядом с Внешторгом. Рядом оказались двое, по виду — алкаши. «Дай рубль» — говорят. Я дал. Они: «Жди здесь». Через минуту появляются с бутылкой и каким-то свертком. Зашли во двор. Они достали три стакана и разлили водку. В газете были хлеб и колбаса. Перед тем, как выпить, я сказал по привычке: «Ваше здоровье, господа!» Зажмурился и выпил. Когда открыл глаза — ни собутыльников, ни закуски. Мое «господа» и спугнуло их. Все бы ничего, да без закуски я не любитель выпить.