— Помнится, мы разговаривали об американской фирме «Митчелл»…

— Да, Максимов-сан, мы имеем соглашение на поставку их криостатов в Японии, но не в страны Восточного блока.

— У меня есть просьба… — И я изложил суть задания, в ответ на что бизнесмен не по-японски развел руками: «Ну, что с вами поделаешь!»

— Хорошо, Максимов-сан, через три дня я дам вам ответ.

И вот мы снова сидим на Гинзе.

— Мы уже поставили два гелиевых ожижителя в Хиросимский университет. Один в работе, другой — в запасе. Конечно, вам образец нужен срочно? Как говорится, «кровь из носа!..»?

— В пределах полугода.

— Я организую поставку в Москву через три месяца. Цена — 15 000 долларов.

Я имел полномочия приобрести криостат за 7 500 долларов. Но это уже были «технические» трудности. Разговор с «Тромбом» происходил в марте, и мы договорились, что к концу мая образец будет в Москве. Я разъяснил, как и кому передать образец (я в это время уже должен быть в Монреале) и как получить деньги.

«Тромб» обещание выполнил. Мой коллега из НТР, который принял от японца образец, рассказал о реакции руководства на появление криостата в здании разведки. Образец был на контроле у руководства КГБ. Связано это было с тем, что стыковка грузовых космических кораблей срывалась одна за другой — лазерный прицел не давал нужной точности при сближении «грузовика» со станцией длительного использования. Нужен был криостат с температурой именно в 9° Кельвина, чтобы стабилизировать лазерный луч, направленный на стыковочный узел станции.

На вид прибор был как обычный термос, рассчитанный на литр, но его значение было более чем значительное: один за другим грузовые корабли сгорали в атмосфере Земли, не выполнив стыковку.

Мой начальник во Внешторге и коллега, получивший образец от «Тромба», принесли криостат в кабинет заместителя начальника НТР. Тот позвонил начальнику разведки и получил приказ принести криостат к нему.

— И вот эта штука может помочь нашему космосу? — начал с сомнением начальник разведки, мысля крупными государственными категориями.

— Да, это тот самый образец, наконец-то мы его достали, — сказал замнач НТР.

— Вы уверены, что тот самый?

— Абсолютно.

Через час образец был доставлен в конструкторское бюро космических ракет. А я, вернувшись из Канады осенью шестьдесят седьмого года, был награжден… почетной грамотой за подписью председателя КГБ со стандартной формулировкой «за достигнутые положительные результаты…» Я был счастлив, особенно от того, что мой пиджак не пришлось дырявить.

Порадовал меня и «Фузи». Он приготовил обширную информацию по ионообменным смолам для нужд строителей подводных лодок с атомной установкой и производства твердых ракетных топлив. Передал он и секретный доклад на конференции по стратегии и тактике в области применения амберлитовых (ионообменных) смол.

По своей инициативе «Фузи» передал мне карту Японских островов, на которой было указано размещение военно-морских и военно-воздушных баз США: назначение, состав, количество самолетов и судов, другие характеризующие сведения. Данные «Фузи» получил от своего друга по университету, который был близок к группе политиков, в число которых входили премьер-министр и министр МИТИ.

Карта была направлена в ГРУ, которое оценило сведения положительно, заметив: данные дополнили уже имеющиеся сведения о дислокации американских войск в Японии.

Я возвратился в Москву и в конце апреля пересек Атлантический океан для работы на «Экспо-67».

Шел второй месяц моей работы в Коммерческом центре советской секции «Экспо-67». Остались позади открытие грандиозной международной выставки под девизом «Человек и его мир», первые впечатления о двухмиллионном городе, прозванном «Западным Гонконгом». Шли обычные оперативные будни: знакомства, беседы, первые встречи в городе с коммерсантами и специалистами, работающими к области нефтехимии, химии, пластмасс.

Через оперативные возможности и анализ обстановки на выставке было известно, что помещения советских организаций оснащены подслушивающими устройствами, телефонные разговоры контролируются. Наши граждане сообщали об их изучении спецслужбами. Работала контрразведка, и не только канадская…

В двадцатых числах июля я выехал во второй по величине город страны — Торонто, где проводилась Международная выставка пластмасс. В коммерческом центре на «Экспо-67» по линии Минвнешторга лишь я один представлял объединение «Теххимимпорт», которое закупало оборудование по производству сырья и изделий из пластмасс. Многолетняя специализация в этой области давала мне возможность завязывать полезные знакомства среди деловых людей Запада, прикрывать свой интерес в работе по НТР.

Среди нескольких полезных связей, заведенных мною на этой выставке, оказался Джеффри Вильямс, вице-президент монреальской консультативной фирмы «Барнетт Дж. Дансон — Ассошиэйтед лимитед». Джеффри был удивительно приятным человеком. Выше среднего роста, спортивного склада. Чуть красноватое лицо — предки его были ирландцами — озарялось открытой улыбкой. Веселый, жизнерадостный, он, казалось, преуспевал и был беззаботным.

Однажды, как это принято в деловом мире, Джеффри пригласил меня на вечерний коктейль в гостиницу, где проживали сотрудники его фирмы, прибывшие на выставку в Торонто, и привел меня в номер к главе фирмы Барнетту Дансону. Против ожидания, на так называемый коктейль собралось всего пять человек.

Это была странная группа людей. Сам Дансон, плотный стареющий мужчина, этакий босс, явно презирающий своих подчиненных. Джеффри — на побегушках, испытывающий унижение от насмешек босса и поддакивающих ему молодых людей, принадлежность которых к какому-либо роду занятий определить было трудно (своих же визиток они мне не вручили).

Дансон не скрывал враждебного настроя к нашей стране. Видимо, антисоветизм у него был в крови. Даже торговая деятельность Советского Союза вызывала у него прилив необъяснимой злобы.

Желание глубже понять идейного противника заставило меня вести с ним дискуссию. Шпаги скрестились. Молодые люди молча внимали своему хозяину. Только у Джеффри на лице иногда проскальзывала неловкость за своего слишком агрессивного босса. Проповедуя неограниченную свободу бизнеса, Дансон безмерно восхварял политические, экономические и торговые достижения южного соседа Канады — США.

Ни до, ни после встречи с этим иностранцем мне не приходилось встречать столь откровенную ненависть ко всему советскому.

Позднее Джеффри, будучи в нетрезвом состоянии, что с ним случалось весьма часто, доверительно обрисовал личность Дансона как человека с жесткой деловой хваткой, политикана с милитаристскими замашками, основной бизнес которого был в США.

Тем более года через три мне было странным узнать, что в канадском правительстве проамерикански настроенный Барнетт Дансон сначала занял место в канцелярии премьер-министра Пьера Трюдо, а позднее — пост министра обороны Канады.

Главная контора фирмы Джеффри находилась в Монреале. Профиль ее деятельности заинтересовал меня. Через нее я надеялся получить некоторую информацию по изготовлению емкостей из стеклопластика большого диаметра. Уезжая с выставки, договорился с Джеффри о встречах в Монреале. Да и повод был уважительный и вполне нейтральный: я пригласил Джеффри с семьей посетить советский павильон на «Экспо».

За последующие месяцы встречался с Джеффри еще раз шесть-семь. Он отличался деловитостью, был он весьма практичен, но в отношении меня бескорыстен. Хорошо зная компании, связанные с его фирмой, он порой давал мне нужные советы и помогал в поисках деловых контактов.

Естественно, я был ему благодарен, тем более что Джеффри старался временами скрасить мое свободное время. Он любил подчеркивать, что в Канаде я — гость, а значит, и его, Джеффри, гость.