— К сожалению, их капсула не была оснащена современными средствами связи, их вообще нет на дальних планетах… Вот и все, что дети могут рассказать нам. — Первый конунг отключил голограмму спасшихся. — Я повторю за ними: Хильд-Оск — наша, клятва принесена нашими братьями. На ее будущих жителей напали, причем напали первыми. И, если нет ошибки, это были корабли, построенные руками человека. Я склоняюсь к тому, что ошибки нет, — откуда могли взяться похожие на людей аборигены? Прежде мы такого не встречали… Следовательно, кто-то проник в наш сектор и основал там колонию. Вот почему мы должны отреагировать незамедлительно.

Замигало сразу несколько изображений конунгов, прижавших ладони к груди, — многие хотели что-то сказать. Харальд по старшинству выбрал Торстейна Рыжего, конунга Торунн-Хельги, седьмой из планет Союза Свободных.

— Харальд, получил ли ты записи? Я думаю, все мы должны их изучить, прежде чем примем решение…

— На капсуле мало что оказалось, Торстейн. Конунг Бьяртмар Беспалый, вероятно, просто не успел дать распоряжение скопировать всю имеющуюся информацию… Но то, что у нас есть, будет немедленно разослано всем. Изображения кораблей, атаковавших наших сородичей, там нет.

— А жителей планеты?

— Тоже.

— Тогда… Харальд Толстый, против кого же мы пойдем в поход?

— В Великий Поход, если вы согласитесь со мной, — сразу уточнил Харальд, разглаживая окладистую бороду. — Опасность над сотнями миров — такие корабли могут просто сжечь наши колонии, совершенно беззащитные перед ударами крейсеров. Мы все должны подняться. Уничтожение врагом одного нашего корабля с пятью сотнями старших сыновей и дочерей может кому-то показаться комариным укусом. Но боги не простят нам отступничества! Клятвы были принесены, Хильд-Оск — планета викингов! Кто бы ни напал на людей Бьяртмара Беспалого, он напал на нас всех и должен увидеть, как мы умеем отвечать на удар.

— Великий Поход против планетки с несколькими тысячами обитателей? — с сомнением покачал головой Торстейн.

— Мы заставим врага показаться или бежать.

— Но враг окажется у нас за спиной! Если это и правда корабли, построенные руками человека, то нас атакуют торгаши, и не в дальнем космосе, а тут. Надо бы узнать, кто именно выступил против нас, и бить в сердце, по Старым Мирам.

— Это война, большая война, подобная той, что случилась сотни лет назад. — Харальд сделал паузу, чтобы все поняли суть сказанного. — Торгаши не любят друг друга, но против нас объединятся, как тогда. Еще мало сил у детей Одина. Время исполнения пророчеств пока не настало, об этом говорят все норны. Если война уже объявлена, мы примем вызов. Но если произошедшее — случайность, то мы заставим врага испугаться и бежать, ударив сразу всеми силами. Нужен Великий Поход, прежде всего — чтобы избежать Великой войны, чтобы все видели нашу силу. Торгаши имеют миры с миллиардами жителей, осваивают целые системы, мы же стараемся лишь зацепиться за как можно большее количество звезд, и лишь тех из них, что принадлежат нам по праву. Даже их презренные суды не смогут опровергнуть наших доводов, если их поддержит большой флот. Нам нужны все — таково мое мнение.

— Я понял тебя, Харальд. Но не мало ли у нас пока информации? — упорствовал Торстейн. — Что, если послать несколько быстрых, хорошо оснащенных кораблей на разведку?

— Враг не знает, что капсуле удалось уйти. Кетиль слышал еще два позывных, но вскоре другие капсулы были уничтожены врагами. То, что дети спаслись, — случайность! Как и то, что им удалось вернуться к сородичам. По нашим традициям, теперь Кетиль — конунг той планеты, которой принес клятву. Ему и вести флот, а наш долг — помочь ему. Разведчики лишь покажут, что мы знаем о гибели колонистов, что нам известны координаты Хильд-Оск, тогда и торгаши успеют подготовиться. Важно же, напротив, не дать им времени: демократии зависят от воли плебса, а плебс труслив. Большой Флот убедит их, что огромные города торгашей могут однажды просто сгореть. Этого должно оказаться достаточно. Если же нет — значит, война нам уже объявлена.

— Пока твои доводы кажутся мне разумными… — проворчал Торстейн, поглаживая лысину, сияющую на месте некогда огненно-рыжей шевелюры. — Лучше сразу замахнуться ножом, чем злить врага, обмениваясь пощечинами… Но все это нужно хорошенько обдумать.

— Конечно. Голосование — через условные сутки, я пришлю вызов всем.

Остальное было формальностью. Харальд закончил большое совещание, ответив еще на несколько малозначимых вопросов, и покинул храм. Ауд, первая планета викингов, она же последняя, оставленная в собственности тех, кто проиграл последнюю Великую войну, встретила Харальда чудесной погодой. С неба улыбался теплый Один, как назвали некогда последние викинги свою звезду. Его уже ждали приближенные, чуть в стороне жались друг к другу доставленные с переднего края Союза Свободных дети.

— Кетиль! С тобой, возможно, захотят в ближайшие часы пообщаться многие из конунгов. Будь в Храме. Вы двое, идите к женщинам, пусть вас накормят и устроят на ночлег.

— Высокий Первый Конунг… — Кетиль склонил голову так низко, как только позволяло ему сознание того, что волею богов он теперь тоже конунг, пусть и самый младший по всем статьям в Союзе. — Харальд Толстый… Состоится ли поход? Великий Поход? Я недолго смогу жить вдали от своей планеты. И Ауд, и маленький Гуннар тоже — мы дали клятву и обязаны вернуться, отстоять свою Хильд-Оск. Иначе мы окажемся опозорены перед Одином и Тором, перед Тиром, всеми богами…

— Клянусь Молотом Тора, мой мальчик, мой юный конунг, мой брат: Великий Поход состоится! — Харальд даже рассмеялся от переполнявшего его чувства гордости. — В наше время совершатся великие дела, и Валгалла примет многих, так давно обещали вещие норны. Пусть Большой Войны пока не будет, пусть, но героями нам стать ничто не помешает. Я даже знаю, кто поможет тебе возглавить Великий Поход: Торстейн Рыжий. Я понял это по его глазам — они горели, как звезда, дающая тепло нашей планете. Увы, мне не достанется такой чести… Пока. Но ты получишь флот, Кетиль. Такой флот, что тебе и не снился! Все планеты обязаны помочь тебе, весь Союз Свободных. Я думаю, ты скоро будешь именоваться Кетилем Флотоводцем.

Вот так вышло, что Чиа Риттер и Кетиль Флотоводец должны были встретиться.

Эйрик Пьяный гордился своим прозвищем. Вот уж он свое заслужил честно — на первом же курсе училища так насобачился в общежитии, что иначе его уже и назвать было нельзя. До этого он был Третьим, по количеству сыновей в семье, то есть был никем. Другое дело — Эйрик Пьяный! Так не каждого называют: пьяных-то полно, но вот чтобы подраться с комендантом, а потом с разбитой мордой и обиженной душой забраться в тренажер десантного бота и попытаться на нем улететь с планеты, это надо очень хорошо выпить. А Эйрик выпил более чем хорошо, потому как решив, что находится в реальном полете, еще и передумал улетать, вернулся и атаковал родную учебку, причем атаковал по всем правилам, с серией противозенитных маневров. Когда майор Трюггви Обожженный снял с тренажера показания, то сразу сказал: был бы парень трезв — получил бы высший балл! А ведь всем известно, что придурок Трюггви никому и никогда высшего балла не ставил. Однако ту самую запись, говорят, до сих пор транслирует курсантам, чтобы доказать: малые тоннаж и калибр никогда не помешают хорошему пилоту прорвать заграждение и поразить цели.

Некоторые, впрочем, удивлялись. Скажем, башенный лейтенант Халль Богатый не переставал прямо-таки жалеть Эйрика.

— Ну ничего, братишка, ты еще себя покажешь, и прозвище изменится! — говаривал он.

— Не надо мне ничего менять! — отмахивался Эйрик. — Богатых только в нашем гарнизоне шестеро, а Пьяный — я один.

— Отец, наверное, бесится? — снова вздыхал глупый сердобольный Халль.

— Плевать мне на отца!

Это было не совсем правдой — скорее, это отец плевал на третьего сына. Первого он направил по своей, финансовой, стезе, второй сам придумал стать юристом и стал, а третий не хотел ничего и никаких планов на будущее не имел. Вот отец и отдал его в Десантное училище, исходя из единственного принципа: лишь бы потрудней да погрязней. Благо, конкурс в ПДУ никакой, половина курсантов — инопланетные. Может, еще и поэтому Эйрику нравилось прозываться Пьяным. Пусть отец позлится! Да только тому, похоже, снова было наплевать.