Из-за густого тумана почти ничего нельзя было разглядеть дальше пяти метров, но силуэт скромной одноэтажной хибары, которая расположилась в конце причала, отец и его сыновья могли различить и в кромешной темноте. Дом, родимый дом.

Как только лодка причалила к деревянным поручням, и батя начал пришвартовывать «корабль», Лам, без какого-либо предупреждения, молнией выскочил на причал и помчался в дом, исчезая в тумане, как маленький призрак, сверкающий грязными пятками.

— Ну от! Я ж не собирался говорыть матэри про лэтючую ящерку. А этот сорванец шас усё ей расскажэ, ешо и в дэтальных кровавых подробностях.

— Эт он могёт, — улыбнулся Дорм, помогая батяне с последним узлом. Дневной заплыв и буксировка лодки на своем горбу даром не прошли — кровавые мозоли на руках давали о себе знать.

— Ну шо, пошли получать по макушке, — подмигнул батя сыну.

Дверь родного дома была открыта настежь, но пройти внутрь отец с сыном не могли. На пороге стояла пышная кареглазая женщина с очень красивыми, выразительными чертами лица и с очень грозным видом. Руки ее были скрещены на немалом бюсте, а нога нервно постукивала по деревянному полу. Видно этого не было из-за длинной коричневой юбки, но вот размеренный стук сандали по доске заставил Дорма вжать голову в плечи. Женщина не стала ждать, когда муж и сын подойдут слишком близко, из-за угрозы сильного членовредительства их организмам, поэтому начала стрелять предупредительными фразами издалека:

— Ах вы два кабана нэдоразвитых, кода вы начнете меня слухать!? Шо я говорыла, рано ему ешо на промысел! Ладно, батя твой, лодочник плешивый, горбатого токо могыла выровняэ, но ты… Дорм… Ты же умнэ дытя с мозгамы, а не пропитыми карасями. На кой ляд ты малого брата потащил в это дырявое корыто?

— Мать, угомонысь, ниче ж не стряслось. Все живы, здоровы, — аккуратно попробовал остановить пулеметную ругань отец семейства.

— Вообше затухни, моряк нэдобитый! А если б вас тварь та сожрала?! Шо б я тогда делала? Ладно б вас двох, слабых на ум, эт ешо можно пережить, но Лам… Завтра же утоплю это недосудно и в поле подете робыть! Тут и близко к дому, и солдаты колы шо защитять. А если увижу у ваших хытрющых глазёнках хоть намёк на то, шоб приблизится к воде, я за себя не в ответе… Я панятно рассказываю!? Мыть рукы и вечерять! — закончила свою проникновенную речь мать и зашла в дом.

Дорм с батей не спешили заходить внутрь. Они прекрасно знали, что это лишь начало. Самые цветочки еще впереди, когда они сядут за стол и войдут во владения матери.

— Знаеш шо, сына, заходи ты в дом, а я пойду, скажу солдатам про тварь, яку мы сегодня узрели.

— Но… Давай я с тобой схожу, время уже позднее, самому по деревне ходить опасно, — попытался Дорм улизнуть от уготованной ему судьбы.

— Не опаснее чем шас у нас дома, — парировал батя и толкнул сына по направлению к двери.

Дорм хотел было возразить, но батяни уже и след простыл. Парень горестно вздохнул, выпятил вперед грудь, и смело перешагнул порог дома.

— Да прыбудэ с тобой сыла, сына, — весело прошептал батя, наблюдая из-за угла соседней хибары за отважным Дормом.

Деревня, в которой жил батя со своей семьей небольшая, от силы душ сто пятьдесят, соответственно и домов здесь десятка три, не больше. Расположены они все были строго в два ряда, с одной главной улицей по центру. Начиналась эта улица с внушительных деревянных ворот и небольшой казармы с десятком солдат, а заканчивалась пристанью. С недавних пор, по приказу короля, в каждой, даже самой малонаселенной деревне или хуторе должны жить как минимум десять солдат. Страна большая, бандитов много, а король Виндин заботиться о своих подчиненных, или о том, чтоб они от него ничего не скрывали, версий много разных в народе ходит.

Бате сейчас, как раз надо было зайти в казарму и сообщить солдатам о появлении дракона в окрестностях. Это уже вошло в привычку жителей деревни: случилось что-то неладное — доложи солдатам.

Чем дальше батя отходил от своего дома, тем всё больше ему казалось, что что-то не так. Из тумана доносились командирские выкрики, вдоль невысоких заборов тени носились взад-вперёд, собаки лаяли без умолку. Каждая дверь, которая попадалась на глаза, была открыта настежь, но внутри домов ни души. В деревне батю все знали благодаря его безошибочной чуйке, и сейчас она прямо вопила ему на ухо о надвигающейся опасности.

Первый силуэт, который вынырнул из тумана и предстал перед мужчиной — это силуэт грузовика. Когда батя подошел к казарме, то обнаружил, что грузовиков было два и еще два уже выезжали из деревни.

Дверь небольшой двухэтажной казармы была открыта, каждую секунду в нее кто-то вбегал и кто-то выбегал. Переступив порог, батя опешил от увиденного. В комнатке, в которой раньше сидело лишь два дежурных воина, сейчас стояло около пятнадцати солдат в бледно-желтой военной форме и с десяток женщин и мужчин неистово орущих на них. Масла в огонь подливал командир солдат, единственный среди них носивший за спиной автомат. Он пытался орать людям в ответ, но ничего путнего из этого не выходило.

Теперь все сомнения отпали, что-то очень неладное творится в деревне. Батя с силой дернул на себя одного из жителей деревни — худощавого мужчину лет сорока, он его знал, пару раз рыбачили вместе. Григоном звали.

— Шо тут творытся? — проорал батя в ухо мужчины.

— Мобилизация! — выкрикнул тот в ответ.

— Шо ты мэлэш? Какая мобилизация? Мы ж уже лет сто ни с кем нэ воювалы.

— Ты это моим двум сыновьям скажи, которых забралы и увезлы в военный учебный лагерь.

— А кто попадаэ под мобилизацию? — что-то ёкнуло сейчас в груди у бати.

— Мальчики и девочки от пятнадцати по двадцати пяти!

Услышав эти слова, батя, наконец, отпустил мужчину и тот снова принялся вопить во всё горло о сыновьях. Отец же семейства думал сейчас о своих детях. Ламу ничего не грозило, а вот Дорму уже шестнадцать. В голове сразу промелькнула мысль о том, что парнишку можно спрятать или незаметно сплавить по реке на лодке. Уж лучше так, чем в армию.

Мужчина вихрем вылетел на улицу и помчался что есть сил к своему дому. Туман сгустился еще больше, дальше своих рук ничего видно не было. Поэтому три фигуры, возникшие из неоткуда он заметил слишком поздно. Не успев затормозить, или хотя бы сменить направление движения, батя со всего разбегу влетел в троих солдат. Одного он повалил на землю, двух других сильно зацепил, сам при этом полетел кубарем. При приземлении батя почувствовал, как хрустнула правая ступня.

Солдатам очень не понравилось это происшествие и поэтому без лишних вопросов и разбирательств они начали колотить мужчину ногами, не скупясь при этом на ругань.

— Всё, пошли отсюда, нам еще три дома обойти надо, — сказал один из солдат, увидев, что его сапоги уже окрасились в красный цвет, а мужик на земле едва шевелился.

Посетителей в просторном зале «Одиноко волка» становилось всё больше и больше. И причина такого резкого наплыва клиентов — полдень. Каждому, даже самому матёрому сорвиголове, в такое время хотелось в тенёк, поесть и попить. А «Одинокий волк» был создан как раз для удовлетворения таких потребностей.

Открыв неказистую деревянную дверь самого большого здания в поселении путники сразу же попадали в руки жены владельца заведения, которая предлагала им занять место за свободный столом, либо за барной стойкой, где гостей обслуживал сам хозяин — знакомый многим здешним жителям лысый упитанный мужичок с шикарными усами и в засаленном фартуке.

В данный момент его пристальный взгляд, как и накануне вечером, был прикован к троице наемников, к которым присоединился еще один персонаж. Владелец «Одинокого волка» повидал много разного люда и нелюда на своем веку, и с высоты своей осведомленности, с первого взгляда определил — в его заведении некромант.

Лицо, без каких-либо примечательных черт и маска без эмоциональности на нем. Чёрные, как ночь зрачки, вселяющие тревогу. Сквозь короткие тёмные волосы проглядывались магические письмена, коими был усеян весь его череп. Сухие, но жилистые руки покрывали вытатуированные слова, неизвестные для непосвященных. Довершала этот образ тёмно-синяя жилетка, из десятков карманов которой выглядывали короткие металлические рукоятки метательных ножей без каких-либо накладок. В общем, если встретить такого ночью в переулке, штаны придется стирать.