Мод была задета за живое, потому что он говорил правду и в его голосе она услышала оттенок злости. Ее тон стал сухим и резким.

— Стефан и я не собираемся возвышаться на, остальными смертными. Не понимаю, почему ты принижаешь нас настолько, что не можешь поверить в то, что мы честны с теми, кому доверяем!

«Доверие» было самым неудачным словом в ее фразе. Рэннальфу нравилась Мод, но он не доверял ей и прекрасно понимал, что она не доверяет ему.

— Вы утратили это свойство, — ответил он с обычной для него прямотой.

Мод вздохнула, осознав, что он не хотел причинить ей боль. Бесполезно играть словами с человеком, который всегда говорит то, что думает, ничего не боится и не ищет благосклонности. Трапеза близилась к концу, разговор, казалось, себя исчерпал, а Мод еще и не подошла к решению вопроса, ради которого затеяла эту интригу. Королева бесконечно устала, утомленным выглядел и Рэннальф, но устала она или нет — ей именно сейчас необходимо получить его согласие на брак.

— Мне жаль, что мы так некстати затеяли споры по поводу наследницы земель Соука, сэр Рэннальф. Стефан и я не думали, что ты восстанешь против женитьбы. Мы, конечно, знали, что твоя вторая жена, леди Аделисия, оказалась непростым человеком для совместной жизни и ты не слишком скорбел, потеряв ее, но…

Королева подбирала соответствующие слова для рассказа о прелестях семейной жизни с леди Кэтрин, но Рэннальф, похоже, и не собирался сдаваться.

— Вы не подумали, что десять лет совместной жизни с этой мегерой даже у святого могли вызвать отвращение к роли мужа?!

— Наверняка это так, — сухо ответила Мод. — Но и ты, милорд, не святой. Более того, ты почти не был в ее обществе.

— Я по горло сыт теми немногими днями, что находился дома!

Мод и сама недолюбливала покойную Аделисию за глупость и непроходимое упрямство, но почувствовала раздражение от тупого сопротивления Рэннальфа.

— У тебя от нее сын, — проворчала она. В ответ раздался его смех.

— Я не хотел терять ее наследства.

Мод расстроилась. Если он зашел так далеко и считает радостью заполучить наследников даже от безразличной ему женщины, она должна рассказать о достоинствах леди Кэтрин. Мгновение она сидела, глядя на свои руки и борясь с утомлением, затем подняла голову, поняв, что он подтолкнул ее к важному открытию. Наследство женщины, у которой умерли дети, при обычных обстоятельствах возвращалось семье, а Рэннальф был слишком честен и справедлив, чтобы незаконно присвоить приданое бездетной жены. У леди Кэтрин не было семьи, совсем никого не было.

— Да, вот еще о чем я хотела поговорить с тобой! Приданое Аделисии — ничто по сравнению с землями Соука. Ты уже говорил, что тебе достаточно земли, но я уверена, ты хочешь, чтобы в твоих владениях царили покой и мир. Поразмысли, милорд, кого среди неженатых мужчин ты хочешь иметь в качестве соседа?

Несколько секунд Рэннальф смотрел на пламя в камине, затем обернулся и взглянул на королеву. В следующую минуту его широкие брови хмуро сдвинулись к переносице.

Мод пристально изучала его лицо, будто хотела суметь описать малейшую его деталь той, которая станет, по ее решению, женой этого упрямца. В нем не было ничего, кроме силы, чтобы привлечь красивую женщину. Худое лицо, к счастью, лишь слегка тронутое шрамами, выдающаяся вперед мощная челюсть и мрачно сжатые тонкие губы. Тонкий нос не портил облика, а яркие серые глаза можно даже было счесть красивыми. Шапка спутанных кудрей не поредела с возрастом, но годы высеребрили темные волосы. Это говорило о том, что молодость ушла. Его лицо вряд ли можно было романтически воспеть, особенно если принять во внимание грубые манеры, но Мод решала и гораздо более безнадежные задачи.

— Понимаю, — медленно проговорил Рэннальф, — что верных людей мало, но, несомненно, вы сможете найти не одну дюжину среди нуждающихся молодых людей.

— Возможно, хотя и не уверена. Соук был верным сторонником Генриха. За леди Кэтрин склонности к Анжуйцу не наблюдалось, однако мало ли что она скрывает. А молодой человек может поддаться ее влиянию — она необыкновенно красива. Важнее другое: может ли нуждающийся молодой человек служить целям короны и государства? Вряд ли, ибо неожиданно свалившееся богатство — тяжелое испытание для неокрепшего духа. Мы очень много думали об этом шаге. Понравится ли тебе, если землями Соука завладеет жадный до богатства нищий?

Морщинка раздумья углубилась. У Мод не было нужды переходить к следующей теме, пусть пока поразмыслит. А когда подумает, то все поймет сам. На восток и юг от Соука лежали земли графа Норфолкского. Хью Бигод, без сомнения, мирный человек, но он был явным врагом короля и королевы, даже когда не был другом Генриха Анжуйского. Норфолку и хозяину Слиффорда не пришлось сражаться главным образом потому, что они уважали друг друга и у них не было возможности бросить друг другу вызов. 3а исключением служения делу Генриха Анжуйского граф Соук и его вассалы почти не принимали участия в сражениях. Кроме того, Соук был мягким человеком, глубоко религиозным. Таким образом, его земли много лет служили буфером между землями Слиффорда и Норфолка.

Если это место займет юноша, приверженец короля, то военной стычки не избежать: или молодой человек будет провоцировать Норфолка, пытаясь прибрать к рукам его земли, или Норфолк увидит его неопытность и попытается отхватить лакомый кусочек от богатых угодий Соука. Кто бы ни стал новым хозяином этих земель, Рэннальфу неизбежно придется сражаться с одним из них, а вероятнее, и обоими. Он будет вынужден воевать с Норфолком чтобы удержать нейтралитет чужой территории, и отдаст свою кровь и силы, борясь за богатство, которое ему не принадлежит. Еще худшее случится, если вассалы не примут юношу, который служит королю в качестве своего сюзерена. И снова Рэннальф вынужден будет воевать. Если необходимо сражаться с этими людьми, то лучше делать это ради собственной выгоды, когда он женится на Кэтрин.

Однако было еще одно обстоятельство, о котором не упомянула королева, ибо никогда не принимала во внимание возможность благодарной памяти. А вот Рэннальфу это воспоминание пришло на ум прежде всего.

Когда-то, в 1137 году, когда гражданская война в Англии только начиналась, дядя Кэтрин — тогдашний владелец замка Соука, решил, что наступил час для расширения собственных владений. Он считал, что время всеобщей вражды — прекрасный повод для захвата соседнего с ним Слиффорда, который унаследовал 26-летний Рэннальф. Старший Соук принес, присягу королю Стефану и под предлогом того, что Рэннальф якобы перешел на сторону мятежников, с помощью объединенных сил королевской армии и собственных наемников взял штурмом Слиффорд, а самого Рэннальфа захватил в плен.

Однако развязка истории оказалась совсем не такой, как предполагал граф Соук, — за насильственный захват чужой собственности и использование для этих предательских целей королевских войск он был казнен.

Окровавленного Рэннальфа поставили на колени перед Стефаном, но этот мягкий человек со свойственной ему щедростью не потребовал возмездия. Перекрестив его мечом, король сказал, чтобы Рэннальф поклялся бороться с мятежниками и перешел на сторону короля, ведь до нападения Соука он стойко держал нейтралитет. Рэннальф не таил зла на Стефана за ущерб, нанесенный его землям. Жизнь в двадцать шесть лет еще окутана романтикой и иллюзиями, поэтому юный вассал с готовностью и благодарностью принес клятву законному королю.

Рэннальф Тефли умел помнить хорошее. По его мнению, он был обязан Стефану жизнью и честно. сражался за его трон. А то, что после этого, несмотря на мятежные настроения, вассалы земель Соука ни разу не предприняли попытки завладеть его землями, считал для себя еще не оплаченным долгом;

Теперь же пришло время отдать долг Стефану — Рэннальф должен жениться на наследнице Соука. Это неприятно, но будет лучшим выходом из положения.

— Ты должен рассмотреть и другие вопросы, милорд, — мягко добавила Мод, когда ее опытный глаз отметил, что выражение лица Рэннальфа смягчилось. Это был верный признак, что он осознал суть ее логики и продвигается в нужном направлении. — Помни, нет иных наследников в Соуке, кроме леди Кэтрин. Если ты женишься на ней, земля и титул останутся за тобой, неважно, родит она тебе ребенка или нет. Если она не понравится тебе, ты можешь отослать ее куда-нибудь в глушь и спокойно владеть ее землями.